Страница 3 из 14
От созерцания угробленного танка отвлек гул, приближающийся с севера. Компас и координаты местоположения также отображались на зрачке Гвоздя по команде вживленного в запястье микрокомпьютера. По звуку явно транспорт. Явно воздушный. А вот кого несет на этом транспорте – задачка, которую можно решить только опытным путем. Затаиться и поглядеть.
– Андрей Дмитриевич! – Планетолог подпрыгивал возле челнока, горланя и размахивая руками. – Спасатели! Спасатели летят! Давайте к нам!
Плясун чертов! Вся маскировка коту под хвост! Гвоздь разозлился и пошагал к челноку, на ходу поглядывая в сторону, откуда доносился гул. К челноку надо добежать как можно быстрее, чтобы успеть достать винтовку. И пусть он будет выглядеть в глазах ученых параноиком… Да блин, он и есть параноик! Поэтому и жив до сих пор.
До треугольной туши челнока он добежать не успел. Вой усилился, на взлетную полосу сначала упала тень, а потом завис длинный летательный аппарат, формой напоминающий упитанную сардельку. К этой сардельке были приделаны две пары коротких крыльев, одна – на хвосте и вторая – поближе к обтекаемому носу. Покрашена вся эта штуковина в серый цвет, но не в мерзкий мышиный, а в очень благородный темный оттенок.
Движки на крыльях развернулись вертикально вниз, и аппарат начал снижаться. Гвоздь испытал к нему прямо-таки родственные чувства. У этой штуковины нет даже намеков на иллюминаторы или форточки. Корпус цельный, бронированный, без уязвимых точек. На коротких толстых крыльях виднелись точки подвеса для вооружения. А еще на борту чуть более светлой краской намалевана эмблема в виде весов, опирающихся на меч. На меч! «Никакие это не спасатели, – на автомате отметил разум. – Это вояки, причем на таком транспорте могут рассекать только спецы или десантура. И вопрос в том, чьи они: наши или те, которые против нас. А может, бойцы, которые ни за белых, ни за красных».
Ну и понятно, что толком выяснять, что за «спасателей» к ним принесло, члены экспедиции Гвоздю не дали. Они прыгали вокруг челнока, как мячики, наполненные радостью. Их обдало пылью, поднятой от приземления военного транспорта, но на настроении ученых эта неприятность сказалась мало.
Серая машина наконец мягко коснулась грунта своими шасси. По бокам открылось сразу два люка, из которых, как горох, пятерками посыпались бойцы. Первая пятерка держала в руках какие-то пушки, смахивающие на ружья из детского магазина, причем стволы этим игрушкам заменяли толстые металлические иглы. Если до появления неизвестных солдат Гвоздев ходил в скафе и красовался, как первый парень на космодроме, то с их появлением он утратил свой лоск. Солдаты были облачены то ли в экзоскелеты, то ли в тяжелую броню глубокого серого цвета. Толстые пластины керамики защищали торс, наборные сегменты из этих же пластин прикрывали конечности, а на голове были глухие шлемы с тремя парами светящихся красных камер. Гвоздь сразу почувствовал себя чуть ли не оборванцем.
Табун ученых рванул к высадившемуся десанту, и Гвоздь обругал себя за потерю контроля над ситуацией. С другой стороны, он никак не мог предугадать, что на их посадку неизвестные отреагируют настолько быстро. Сам остался на месте, лишь поднял руку, демонстрируя, что он рад встрече и не замышляет ничего дурного. А попробуй тут замысли, ведь оружие из челнока так и не успел забрать.
Первым к неизвестным бойцам бежал капитан. Он и пришел к финишу первым. Один из серых бойцов вскинул свою игрушечную пушку, прицелился и выстрелил. С иглы сорвалась короткая, но очень яркая молния.
– Эй! – запоздало рявкнул Гвоздь.
У капитана «Пилигрима» подкосились ноги, и он долетел до группы неизвестных кубарем, разбросав руки, как безвольная кукла. Пятерка закованных в броню солдат решила одним махом покончить с экипажем «Пилигрима», дав залп. Гвоздев в отчаянном прыжке бросился в сторону, но синеватый разряд коснулся его плеча. Офицер ждал боли, но эта мерзавка не явилась, отправив вместо себя своего братца – паралича.
От плеча и ниже, почти до самой кисти, руку пробили тысячи мелких иголок, а мышцы стали как кисель. Рука с трудом, но работала, а уж ноги несли петляющего, как зайца, безопасника как можно дальше от плюющихся молниями серых. Несмотря на его рывки и перекаты, еще несколько молний вонзилось в спину. Скаф повышенной защиты Гвоздя спасал, его товарищам хватило и одного попадания, чтобы парализованными растянуться на бетоне. Но если мускулы все еще работали, то глазные протезы сгустки энергии и наводимые ими поля добили. Передаваемая в мозг картинка вдруг стала черно-белой, и перед глазами замелькал «снег» помех.
Гвоздь грохнулся за опорой шасси челнока, переводя дыхание. Долго сидеть за этой ненадежной преградой не получится, его обойдут и расстреляют с двух сторон. Поэтому он пробежал под челноком, перекатился к ржавому тягачу и под его прикрытием побежал дальше к подбитому танку. Проделал это все красиво, быстро и резко. В каком-нибудь отчаянном боевичке пули бы свистели, впиваясь в асфальт у его ног и срезали волосы с головы. Но это в фильмах, а в реальности еще пять молний впилось в спину убегающему Гвоздю.
Красивого подката за обугленную тушу танка не получилось: как бы ни защищала броня, но импульсы из неизвестного оружия до тела все-таки доходили. Полупарализованные мышцы подвели безопасника, он грохнулся на живот и проехался по бетону. Забежал за остов боевой машины на карачках и в изнеможении привалился к борту. И вовремя! Серым, видимо, надоело безрезультатно палить по юркой цели парализующими зарядами, и они решили взяться за беглеца по-взрослому. Что-то гулко бахнуло по броне танка, и в сторону Гвоздя полетели расплавленные капли металла. Безопасник почувствовал к старичку-танку безмерную благодарность. Если бы не защита этого реликта, Гвоздева в этом новом странном мире распылило бы на молекулы.
Двигаться, только двигаться! Любая задержка играет сейчас на руку стрелкам. Обойдут и поджарят. Сквозь застилающие взгляд помехи Гвоздь разглядел метрах в десяти уцелевший угол какого-то здания и, преодолевая сопротивление задубевших мышц, рванул к нему. Позади раздался сильный взрыв, спину осыпало комками земли и мелкими осколками. Ударная волна подхватила и буквально швырнула безопасника к развалинам. Последнее усилие, и, скрежетнув зубами, Гвоздь закинул свое измочаленное тело за уцелевшую стену. Пять глубоких вдохов – и надо бежать дальше, развалины мало напоминали укрепленный бункер.
Преследователи не собирались давать Гвоздю ни одной лишней секунды. Звякнув, в его убежище залетела зеленая штука, похожая на ананас. Вряд ли враги хотели закидать Гвоздева вкусными и полезными фруктами, поэтому он вскочил на ноги. Но последующий взрыв обвалил старое перекрытие пола. Гвоздев почувствовал, как проваливается вместе с обломками куда-то вниз, инстинктивно прикрыл руками голову, и… удар. Удар прикрытого шлемом затылка наложился на парализующий эффект от выстрелов серых солдат, и сознание, чмокнув на прощание в щечку и сказав, что с него на сегодня хватит, откланялось и улетело по своим делам.
Глава 2
Сознание вернулось резким толчком. Душа восторженно парила, собираясь наконец отправиться на небеса, как вдруг ее схватили и грубо запихнули обратно в тело. Гвоздев дернулся, обнаружив, что обломки перекрытия и масса земли надежно его придавили. Какие только сценарии возвращения на Землю он не проигрывал в мыслях, но предположить не мог, что через пятнадцать минут после приземления его попытаются убить, а потом и вообще похоронят заживо.
Запечатало не насмерть. Гвоздь не смог подняться, но чуть проползти вперед у него получилось. Он коснулся чипа на запястье и активировал ночной режим зрения. Глазные протезы, лишенные зрачков, получали в несколько раз больше света, чем обычный человеческий глаз. Безопасник смог разглядеть, что сверху его привалило надежно. Обломки бетонных плит весили столько, что опустись они чуть ниже, раздавили бы его в лепешку. Только кровь с кишками во все стороны брызнула бы. Поэтому шевелить обломки над головой было чрезвычайно опасно. Но Гвоздев оказался зажат в какой-то норе, по которой он стал активно продвигаться вперед, ужом протискиваясь по завалам. Выползя из-под обломков, Гвоздь очутился в широком канализационном тоннеле, по которому можно было ползти относительно свободно.