Страница 10 из 11
Затем четыре короля дэвов, каждый обнажив правое плечо в знак уважения, поднялись с мест и, коснувшись правым коленом земли и смиренно соединив ладони, таким образом обратились к Будде:
– О высокопочитаемый! В будущем, когда эта сутра золотистого света распространится во всех уголках страны, в ее городах и деревнях, больших и малых, в ее горах, лесах и на полях, если царь этой земли прислушается всем сердцем к ее словам, восхвалит ее и сделает подношения во имя нее, а также если он передаст эту сутру четырем сословиям верующих и будет защищать их и хранить от всех невзгод, мы, короли дэвов, в знак признания его деяний будем защищать этого царя и его народ, дадим им мир и освободим от страданий, продлим их жизнь и наполним ее славой…
Тогда Будда сказал четырем королям дэвов:
– В самом деле, подобает вам, четырем королям, защищать священные писания. Раньше я практиковал суровую аскезу <…> затем, когда я достиг высшего просветления и осознал в себе вселенскую мудрость, я стал проповедовать этот закон. Если какой-либо царь руководствуется этой сутрой и совершает подношения во имя нее, я избавлю его от страданий и болезней и дам ему душевное спокойствие. Я буду защищать города и деревни, большие и малые, и рассею врагов. Я сделаю так, чтобы все раздоры между человеческими правителями прекратились навсегда <…>
Таким образом, государства мира будут жить в покое и благополучии, народы будут процветать, земля будет плодородной, климат умеренным, и времена года будут сменять друг друга в надлежащем порядке. Солнце, Луна и созвездия будут беспрепятственно совершать свой ход. Ветер и дождь будут приходить в подходящее время. Все сокровища будут в изобилии. Не найдется подлости в человеческих сердцах, все будут давать милостыню и совершать десять добрых дел. Когда же наступит конец жизни, многие переродятся на небесах и увеличат небесные множества [23].
Японцы, изучавшие буддизм, до 794 года – окончания периода Нара – по большей части находились в тени иностранных учителей. Вместе с тем жители архипелага, сделавшие большие успехи в изучении китайской философии об управлении государством, представляющей отдельную отрасль науки, взяли на себя ведущую роль в придворной жизни еще до того, как Нара стала столицей. Советниками Нака-но Оэ и Каматари в 645 году, когда они начали реформы Тайка, были японцы с 25-летним опытом работы в Китае. В правление императора Сёму механизм правительства стал достаточно сложным и оно уже нуждалось в образованных администраторах, которые могли грамотно им управлять.
В Наре было учебное заведение, дававшее образование в русле китайской конфуцианской традиции, направленное на укрепление власти и престижа централизованного имперского государства и его чиновников и в то же время подчеркивавшее, что обязанность правителей – управлять добросовестно, а обязанность подданных – быть верными своим правителям. На экзаменах там проверяли знание классики [24] и уставов, основанных на принципах конфуцианства, а также способность применять эти принципы в решении практических проблем.
Вероятно, японские «студенты» имели меньше рвения к этой учебе, чем их китайские товарищи. Если в Китае экзамены теоретически давали любому человеку шанс занять в обществе более высокое положение, то в Японии «университет» был практически закрыт для всех, кроме сыновей аристократов, поскольку, чтобы получить назначение на официальный пост, молодой человек должен был иметь придворный чин. По сути, всем юношам из знатных семей, кроме совсем уж бестолковых, так или иначе гарантировалась определенная должность, и усердно учиться им было необязательно, хотя продвижение по службе, безусловно, зависело от старания и собственных успехов в науках. Молодые люди из провинций сдавали экзамены в этом учебном заведении редко. Блестящим исключением стал упомянутый ранее Киби-но Макиби, родившийся в провинции Биттю уезда Киби. В 24 года он отправился учиться в Китай. В 735-м, проведя на континенте 20 лет, Киби-но Макиби вернулся и был назначен помощником администратора острова Кюсю. С той поры он неустанно поднимался вверх по служебной лестнице и в конце концов стал министром юстиции. В 771 году Киби-но Макиби вышел в отставку и посвятил себя исследованию конфуцианских принципов, а также их применения в государственной системе своей страны.
В Японии приступили к серьезному изучению классики китайской философии, истории и литературы в начале VII века, и по вполне понятным причинам, прежде чем там стали создавать собственные, заслуживающие внимания произведения, должно было пройти время. Образованные японцы в эпоху Нара не стремились подражать китайцам в сочинении философских трудов, но они писали дивные по красоте хроники и прекрасные стихи.
Первой собственной национальной историей стала хроника Нихон сёки [25]. В 720 году, когда ее представили при дворе, японские ученые были глубоко погружены в китайскую культуру, примечательной частью которой являлось документирование истории. Об этом свидетельствует язык Нихон сёки – хроника от начала до конца написана на китайском. Более того, придворные, которые ее составляли, иногда шли даже дальше и описывали события из официальных китайских хроник так, будто они произошли в Японии. Обширное цитирование указывает, что авторы также пользовались официальными корейскими летописями, а еще есть свидетельства, что в последней части книги они опирались не только на устную традицию, но и на японские документы и записи. Ясно, что к концу VII века японцы полностью впитали общие для Восточной Азии представления о ведении летописей как подобающем для имперской бюрократии занятии. Однако, как указывалось выше, кроме этой достаточно формальной цели книга ставила перед собой и другие задачи. Поэтому, а также потому, что в Японии никогда не менялась правящая династия, данная летопись отличалась по структуре от более знаменитых «стандартных» китайских династических хроник [26]. Нихон сёки создавалась как национальная история в летописной форме, она начинается с «эпохи богов» и продолжается частями, озаглавленными по именам правителей непрерывной династической линии, вплоть до смерти императрицы Дзито в 703 году.
Содержание Нихон сёки охватывает множество тем, представлявших интерес для двора. События фиксировались фактографически, в виде датированных записей в том порядке, в котором происходили, без попытки логически сгруппировать их и тем более подвергнуть анализу. Например, одиннадцатый месяц 680 года в царствование императора Тэмму имеет следующие записи.
Одиннадцатый месяц, 1-й день. Затмение солнца.
3-й день. Сияние на востоке с часа собаки до часа крысы [с 20.00 до 24.00?].
4-й день. Девятнадцать мужчин из Корё [корейского королевства] возвращаются в свою страну. Это послы, прибывшие, чтобы выразить соболезнования по случаю кончины матери императора. Они задержались и только отправляются в путь.
7-й день. Император выпустил адресованный чиновникам указ, в котором говорится: «Если кому-нибудь известны какие-либо средства увеличения благополучия государства и благосостояния народа, пусть он явится ко двору и заявит об этом лично. Если эти слова окажутся разумными, его идеи будут приняты и воплощены в законах».
1-й день. На западе был слышен гром.
12-й день. Супруга императора была нездорова. [Император], сделав обет от ее имени, начал возведение храма Якуси-дзи [посвященного Будде исцеления] и обратил сотню человек в буддийские монахи. После этого она выздоровела. В этот день была объявлена амнистия.
16-й день. Затмение Луны. Наследный принц Кусакабэ нанес визит священнику Ёмио и долго его расспрашивал. На следующий день священник Ёмио умер. Три принца императорского дома посланы выразить соболезнования.
24-й день. Из [корейского королевства] Силла прибыли с данью Ким Я Фил, ранга сасон, и Ким Вон Сунг, ранга те-нама. Со свитой Ким Я Фила приехали три переводчика, пока еще обучающиеся своему ремеслу.
23
Tsunoda. Sources of the Japanese Tradition. P. 100–101.
24
Основными учебными текстами были «Канон сыновней почтительности» и «Суждения и беседы» Конфуция.
25
Более ранние национальные летописи погибли в 645 г., а в период Нара в 712-м уже было завершено создание Кодзики («Записи о деяниях древности»). Последняя книга недостаточно подробна, чтобы рассматривать ее как официальную национальную историю.
26
Религиозную составляющую Нихон сёки и даже в большей степени Кодзики не следует недооценивать – она отличается, хотя и не отделена от их историографической ценности. Оба произведения называют великими национальными памятниками письменности. Вместе с тем они обладают самостоятельной лингвистической исследовательской ценностью как ранние литературные памятники и обширные собрания мифов и легенд.