Страница 7 из 40
Неразделенная любовь
И. Кваше, исполнителю роли Сирано де Бержерака в спектакле театра «Современник»
Любовь неразделенная страшна,но тем, кому весь мир лишь биржа, драка,любовь неразделенная смешна,как профиль Сирано де Бержерака.Один мой деловитый соплеменниксказал жене в театре «Современник»:«Ну что ты в Сирано своем нашла?Вот дурень! Я, к примеру, никогда бытак не страдал из-за какой-то бабы…Другую бы нашел — и все дела».В затравленных глазах его женызабито проглянуло что-то вдовье.Из мужа перло — аж трещали швы! —смертельное духовное здоровье.О, сколько их, таких здоровяков,страдающих отсутствием страданий.Для них есть бабы — нет Прекрасной Дамы.А разве сам я в чем-то не таков?Зевая, мы играем, как в картишки,в засаленные, стертые страстишки,боясь трагедий, истинных страстей.Наверное, мы с вами просто трусы,когда мы подгоняем наши вкусыпод то, что подоступней, попростей.Не раз шептал мне внутренний подонокиз грязных подсознательных потемок:«Э, братец, эта – сложный матерьял», —и я трусливо ускользал в несложностьи, может быть, великую возможностьлюбви неразделенной потерял.Мужчина, разыгравший все умно,расчетом на взаимность обесчещен.О, рыцарство печальных Сирано,ты из мужчин переместилось в женщин.В любви вы либо рыцарь, либо выне любите. Закон есть непреклонный:в ком дара нет любви неразделенной,в том нету дара божьего любви.Дай бог познать страданий благодатьи трепет безответный, но прекрасный,и сладость безнадежно ожидать,и счастье глупой верности несчастной.И тянущийся тайно к мятежупротив своей души оледененной,в полулюбви запутавшись, брожус тоскою о любви неразделенной.Август 1971Умирающий Блок
Когда Блок умирал, те, кто оскорблял его за то, что он принял революцию, присылали лекарства и давали советы, как его лечить.
И когда шелестели:«Он отходит… Он плох», —то привстал на постелиумирающий Блок.Он стоял, как на плахе,напрягая кадык,в смертной белой рубахе,на коленях худых.Обострившийся профильи мятущийся дух,будто что-то он проклял —лишь не высказал вслух.И, ощерясь клыкастона жалеющий писк,стал швырять он лекарствапрямо об стену — вдрызг!Вдрызг — все банки и склянки,дуру-тумбочку – хрясь!Сердобольные няньки,так бы об стену вас!Стыдно, с горестным взглядомпоправляя кровать,тем, кто вскормлены ядом,витамины давать.Лицемерны укоры,что больной так строптив.Стыдно делать уколы,в спину нож засадив.Не лечите поэтовпоздней жалостью к ним.Им не надо подсветов,чтоб подсвечивать нимб.Не учите поэтов.Вы — не поводыри.Им не надо советов —кроме тех, что внутри.Не советуй поэтам,лживых плакальщиц рать,как им жить, что поведатьи за что умирать.Вы – помощники смерти,а поэту дана,как сестра милосердья,лишь Россия одна.Вам поэт — не болонка.Среди вас — он изгой.И скопца АполлонаБлок в сердцах — кочергой.Как Везувий, излилсягнев на вас, пошляки,Все кудряшки из гипса —в черепки, в черепки!Усмехнулся не гордоБлок, уже не жилец:«Эту жирную мордуя разбил наконец…»И в искусстве слащавость —будь то гипс или медь —никогда не прощалась,не простится и впредь.Не продайтесь продажете, в ком юность и Бог,как мятежен был — дажеумирающий — Блок.Шахматово, 8 августа 1971