Страница 4 из 10
– Надежда Васильевна мать Людмилы? – уточнила я.
– Точно, – подтвердила Катя. – Пошли в одно место, там можно спокойно поговорить.
Екатерина свернула на узкую тропинку, и вскоре мы очутились у старой сторожки.
– Сюда вообще никто не заглядывает, – сказала девочка, – даже бабка. А она умеет оказаться одновременно в двух местах.
– Навряд ли, – усомнилась я, садясь на лавочку неподалеку от двери.
Катя опустилась на пенек.
– Вчера мне не спалось, голова болела, я потопала в библиотеку, хотела взять Диккенса. Он на меня лучше снотворного действует. Время было полночь. Наши с Марфой комнаты теперь находятся в левом крыле.
– Теперь? – повторила я.
Катя поморщилась.
– Раньше мы жили в правом, но нас переселили.
Я спросила:
– В прежних спальнях стало неудобно?
Катя хмыкнула:
– Кому? Уж точно не мне. Бабка придумала, что в наших комнатах поселилась зараза. Мы сойдем с ума, как папа. Ой, вам, наверное, все это не интересно. А мне рассказать хочется. Поговорить не с кем.
– У тебя нет подруг? – удивилась я.
Катя опустила голову:
– А где их взять?
– В школе, – сказала я первое, что пришло в голову.
– Мы ездим в гимназию «Элита века», – вздохнула девочка, – там в классе сидят по два человека. Со мной полная идиотка занимается. Только и говорит что о мальчиках и всяких актерах. Хвастается, что летом живет в США, в Голливуде она своя. Врет так, что ей даже детсадовцы не поверят. Придумала, что у ее матери есть туфли из золота. О чем с такой беседовать? Остальных учеников я не вижу. В Интернете знакомиться? Но мне это не интересно.
– А Марфа? – вспомнила я. – Вы родственницы?
Катя закатила глаза:
– Да. Не хочу о ней говорить. Дружить с Марфой все равно, что из унитаза воду пить. Она вечно прикидывается несчастной. «Ой, пожалейте меня, я дочь пьяницы». Это правда, ее мамаша всегда невменько. Она живет в Крапивине, наш поселок назвали, как село тупое. Бухая тетка обитает в деревне, а Марфа в нашем доме. К матери Галине она редко ходит. Папа Марфу дочкой считал, мне это обидно было. Но я ему ничего не говорила, потому что очень его любила! Он лучший, поднялся из грязи, стал богатым. Никто ему не помогал!
Катя обхватила себя руками и начала рассказывать мне семейную историю.
Евгений Андреевич Никитин, отец Кати, разбогател в самом конце восьмидесятых. Он, тогда совсем молодой человек, поставил у метро вагончик с едой. С общественным питанием в Москве в то время дело обстояло не лучшим образом. А Женя вместе с матерью сами пекли блины, продавали их с нехитрым сопровождением: варенье, сметана, селедка… Место юноша выбрал удачное, прямо у входа в подземку, цены не задирал, дела у него пошли наилучшим образом, количество вагончиков увеличилось, потом они исчезли. Вместо них появились небольшие кафе. За пару лет Никитин превратился в успешного ресторатора, который специализировался на быстром питании. Затем, когда подобных ему стало много, Евгений резко сменил бизнес. Он ушел в медицину, понял, что большие деньги закопаны в регионах, и стал открывать клиники. Со своей будущей женой Евгений познакомился в Нырске, куда приехал на открытие очередного медучреждения. Бизнесмена, который создал в провинциальном городке рабочие места, встречало все местное начальство. Дочь мэра Людмила подарила Евгению букет, на праздничном ужине сидела рядом с ним, а потом во время концертной программы спела какую-то песенку.
У Жени любимой девушки не было. Да и когда ему заниматься поисками супруги? Весь день бизнесмена был расписан по минутам. Он уехал из Нырска и сразу забыл мэра, его жену и дочь.
Месяца через два ему позвонила дама и представилась:
– Добрый день, Женечка, вас беспокоит Надежда Васильевна Корсакова, жена Андрея Николаевича, мэра Нырска. Людочка передает вам привет. Мы перебрались в столицу, супруг сейчас работает в правительстве. Мы привезли вам в подарок нырские деликатесы. Подскажите, куда их доставить.
Женя дал телефон секретарши, на следующий день она вошла в кабинет с сообщением:
– Приехала Людмила, дочь бывшего мэра Нырска, привезла вам подарок. Девушку отправить домой? Или?..
Евгений развел руками:
– Делать нечего, приглашай ее, неси чай, оторвусь от дел минут на десять.
Беседа затянулась, красивая фигуристая блондинка понравилась бизнесмену. Она была хорошо одета, с дорогой сумкой, красивой прической, уместным макияжем. Людмила умно вела беседу, и Женя, сам не зная почему, пригласил ее в театр. Билеты покупала помощница, отнюдь не завзятая театралка. Босс велел ей:
– Возьми куда-нибудь хорошие места на завтра.
– Куда? – задала вопрос секретарша.
– Мне по фигу, – отмахнулся хозяин, – куда получится.
Евгений повел Люду в театр. Они сидели в третьем ряду, вели светскую беседу, погас свет, на сцену вышел немолодой актер. Совершенно голый! Зрители азартно зааплодировали. К мужчине на подмостках присоединилась полуголая дама, она быстро скинула остатки одежды. Зал ажитировался еще больше.
– Простите, – шепнул Евгений спутнице, – билеты покупала моя помощница.
– Я поняла, – тихо ответила Люда, – мы попали на представление для особой публики.
– Давайте уйдем, – предложил Женя.
– Мы сидим в центре зала, – ответила спутница, – в третьем ряду. Неудобно как-то вставать во время действия. Подождем, когда сменится мизансцена, возникнет короткая пауза, и мы сбежим.
Уйти Люде и Жене удалось только после окончания спектакля, который шел без всякого перерыва.
– Мне так неудобно, – стал извиняться Женя, – отвратительное зрелище.
– Просто актеры, мягко говоря, уже не молодые, – заметила Люда, – не особенно красивые.
– А вы молодец, – обрадовался Никитин, – другая могла бы мне по башке сумкой врезать.
– За что? – засмеялась Людмила. – Никогда не видела подобного зрелища, даже интересно.
Через полгода они поженилась, началась размеренная семейная жизнь, родилась Катя, Евгений построил большой дом, поселил у себя тещу и тестя. Все шло хорошо.
Однажды Никитин со смехом рассказал членам семьи, что ему приснился странный сон.
– Проснулся ночью, открыл глаза, увидел плюшевого мишку. Тот мне сказал: «Женя, постели у кровати красный ковер».
– Игрушки не умеют разговаривать, – сказала Катя.
– Доченька, это был сон, – напомнил папа.
– Тебе приснилось, что ты проснулся? – уточнила девочка.
– Да, – ответил Евгений, – утром никакого медведя, естественно, не было. Какая-то чушь привиделась.
Через несколько месяцев отец купил в свою спальню красный ковер и постелил его у кровати.
– Папочка, ты решил выполнить приказ мишки? – смеялась Катя.
– Надоел он мне, – буркнул Евгений, – может, теперь отстанет.
Время шло, отец стал раздражительным, кричал на членов семьи, потом…
Катя прервала рассказ:
– Ой! Смотрите! В домике зажегся свет!
Глава 5
Я взглянула на сторожку.
– Ты права, похоже, там включили электричество.
– Это невозможно, – пробормотала Катя, – туда давно никто не заходит. Я боюсь!
Мне стало смешно.
– Что тебя испугало? Может, ты боишься мышей?
– Они там не живут, – прошептала Катя.
– В таких сараях всегда водятся грызуны, – возразила я.
– Только не тут, – еле слышно пролепетала девочка, – там… там… Папа этот дом купил у одного человека!
Я кивнула. На беду у меня отличная память, и я зафиксировала нестыковку в рассказе Кати. Ранее она сказала, что Евгений Андреевич сам построил особняк и обустроил участок.
– Папочку отговаривали от сделки, – продолжала моя информаторша, – ему объяснили, что здание принадлежало графу Дракуле.
Вот тут я расхохоталась.
– Катя! Ты показалась мне разумным человеком.
Девочка прижала руки к груди.
– Вы недослушали. Здесь раньше была больница. В ней работал врач, не помню, как его звали. В клинику помещали нищих одиноких людей, которые сошли с ума. Доктор использовал их для опытов. Выкачивал из них кровь, поэтому его прозвали Дракулой. Сторожка – это место, где бедные пациенты умирали!