Блаженны алчущие

Глаза Доджиза злобно блеснули, но он имел благоразумие промолчать. Кевин не сомневался, что удар попал в цель. Да, та баба не дура. Попользовалась и вышвырнула.

Кевина бесило самодовольство Красавчика, уверенность в том, что немного лести решит любую его проблему. С некоторых пор он терпеть не мог людей, которые постоянно лыбятся. — Осмотри его и скажи, что думаешь, — велел он злорадно. — Я жажду услышать твои бесценные мысли.

Красавчик скорчил гримасу, но к трупу все же подошел, глянул на него, ухмыльнулся. — А что тут думать? Готов ручаться, он стучал или сильно не угодил своему главарю, вот его и разукрасили, чтобы другим неповадно было. Или разборки между бандами. Не он первый, не он последний.

— Я бы тоже так решил, но как насчет первого убийства? Оглушить храмового сторожа, влезть ночью в священное место, страшно рискуя… И все, чтобы задавить вшивую крысу? Почему — храм, почему теперь — на Плеши? Это даже не близко. Тут территория Живодеров, Святое Сердце на земле Сучьих Детей. И вражды между ними нет, а значит — и связи.

— Слушай, Грасс, — начал Красавчик, покачав головой.

Кевин ожидал, тот скажет — нет твердых доказательств, что два преступления есть дело рук одних и тех же злодеев.

Но Доджиз спросил лишь: — …а тебе не плевать?

Кевин пожал плечами. — По большому счету, конечно, плевать.

Но должен же он был забить себе чем-то голову. Это лучше, чем вспоминать ночную встречу, гадать, не упустил ли последний шанс на месть, какой дала ему судьба. Задавать себе вопросы, на которые не желал отвечать.

— Это самые необычные убийства за все мое время службы в Ищейках. Я даже думаю, что за этим могут скрываться… — он оборвал себя. — Но тебе это неинтересно, ведь так? Слишком не терпится отыметь твою бабенку.

— Ежели бы ты ее видел, то понял бы меня. Женщины будут моей погибелью, — Красавчик притворно вздохнул.

— Это я могу тебе обещать, — согласился Кевин. — И она наступит совсем скоро, коли ты продолжишь пыжиться здесь, подобно павлину, вместо того, чтобы работать. Посмотри внимательно на его рожу — ты его знаешь?

Вдвоем они вгляделись в черты покойника, пытаясь представить, как выглядело лицо несчастного до того, как муки превратили его в маску ужаса и боли. Быть может, когда-то они встречали его в городе, а может, даже гнались за ним по темным улицам, били в подвале. Широкие скулы, низкий выпуклый лоб… Скальп покойного прикрывали редкие рыжеватые пряди. На упрямом, чисто выбритом подбородке остались следы крови и рвоты. Кевин пошарил ножом во рту мертвеца. Роули сказал верно, язык отрезан. Как у покойника в храме, но тому заткнули пасть тряпкой.

Кевин провел факелом над землей, пугая трупоедов, и скоро заметил в бурой смеси грязи и испражнений загаженный кляп. Коли убийцы вытащили его, так для того, видать, чтобы их жертва раньше времени не захлебнулась собственной блевотиной. Какая заботливость… Он развернул кляп и тщательно очистил пальцами. Интересно! Это оказался платок из тонкого бордового шелка, недешевая вещь, пусть и выглядела она теперь отвратительно. Похоже, на сей раз изверги забыли прихватить с собой тряпку. Кевин даже понюхал нежную ткань, но коли платок когда-то и благоухал духами, более резкий запах перебил их окончательно. Один угол был оторван, возможно, чтобы убрать вензель владельца. Кевин спрятал находку в свой мешок. Лучше, чем ничего.

Память, тем временем, молчала, и покойник оставался для него безымянным. Красавчик тоже покачал головой. Но что-то другое обратило на себя внимание Кевина: — Уж больно он хорошо выглядит.

Красавчик, понятное дело, уставился на него как на полоумного. — Ну и вкусы у тебя, Грасс. Ежели это, по-твоему, хорошо… А я-то тебе баб предлагаю, да еще живых.

— Мозгов в твоей завитой башке совсем не водится, да? Я говорю про то, что он совсем свеженький. Кажется, только что издох. А ведь он тут… дай подумать… с восемнадцатого, по меньшей мере, валяется. Нет пятен, никакой зеленки, раны, того гляди, снова начнут кровить…

— Они по-разному тухнут, — равнодушно пожал плечами Красавчик. — Ты же знаешь.

Кевин поднялся, разминая затекшие ноги, вытер руки о грубую ткань мешка. — Вопрос в том, как этот тип здесь оказался. Его могли вырубить в другом месте, и притащить сюда. Могли заманить на Плешь, оглушить и обездвижить. А может, он даже считал себя одним из них, до того, как подельники накинулись на него. Так или иначе, а чтобы управиться с эдаким бугаем, понадобилось бы хотя бы двое, а скорее — не меньше троих. Да и удобнее так — один стоял бы на стреме, двое других — развлекались.

Красавчик стучал сапогом по земле, демонстрируя нетерпение, но для Кевина его спешка была лишним поводом продолжить рассуждать.

— Коли они были не местные, кто-то из соседей мог заметить компанию незнакомцев, которые шли к Плеши затемно, или уходили отсюда под утро. Может статься, какая-нибудь бабка не спала в ту ночь, ночной мастер возвращался со службы, да мало ли что. К тому ж, коли убийцы — не местные, то наверняка шатались здесь прежде, разведывая обстановку. — Даже если предположить, что у злодеев была карта города, найти конкретный дом или место, не спрашивая местных, они бы не смогли. — Оно конечно, здешние жители не жаждут разговаривать с красными шавками, но ты, Красавчик, человек изобретательный, тебе я расспросы и поручу.

В более мирные времена, обитатели каждого квартала жили в своем замкнутом мирке, где все знали всех, а любой чужак, забредший на твою улицу, был новостью, заслуживающей обсуждения. Сейчас в город набилось слишком много сброда, и люди меньше внимания обращали друг на друга, но позадавать вопросы все же стоило. Жаль лишь, в случае со Святым Сердцем оказалось, что никто ничего не видел, будто бы убийцы были невидимками.

— Что-то ты раскомандовался… — начал Доджиз, но тут же сник. — Ладно, так и быть, завтра сделаю, что просишь. Хоть это и пустая трата времени. — Он снова покосился на труп. — Да, здоровый малый. Кстати, у него в ухе была серьга. Может, он все-таки из Живодеров? Они же все носят в правом ухе серебряное кольцо.

— Ты прав, — Кевин заметил разорванную мочку ранее, но тогда не задержал на ней внимание — то была царапина в сравнении с другими ранами.

Снова присев, он приподнял голову трупа. Угадал — сзади на шее остался красный след от сорванной цепочки. Кевин покосился на Доджиза. Когда тот соизволял пораскинуть мозгами, Красавчик был далеко не самым тупым из Ищеек, но это значило немногое, и было странно слышать из его уст дельное замечание. Он припомнил вдруг, что на пальце прошлой жертвы оставался след от кольца. — Они его еще и обокрали. — Это-то как раз не удивляло — странно, коли б было наоборот.

— Они ли? — пожал плечами Красавчик. — Его могли обчистить местные, а до нас труп видели стражники. Эти сволочи хватают все, что плохо лежит. Ты можешь представить, чтобы они побрезговали украшениями?

Задумчиво потерев подбородок, он наклонился и, перерезав веревки, ведущие к клиньям, начал стягивать с покойника сапоги.

— И что ты надеешься по ним выяснить? — заинтересовался Кевин.

— Отличные сапоги! Хоть что-то нам оставили! По дороге сдам старьевщику. Деньги пополам, конечно.

— Их только вышвырнуть. Они все в…

— Сапоги с целыми подметками? — Чтобы не запачкаться, Доджиз держал их на вытянутой руке, за края голенищ. — Вот чувствуется, Грасс, что ты из благородных. Кому выкинуть, а кому и целое сокровище.

— Стража видела их на нем, — угрюмо заметил Кевин. — Труп доставят судье, могут возникнуть вопросы.

— Не волнуйся, отбрешусь, ежели что. Скажу, что мы забрали их в целях расследования. Но мне и правда пора. Будь другом, закончи тут без меня. Всего то и надо, что проследить, чтобы те двое болванов перевезли тело в суд. Они тут недалеко, отправились подышать свежим воздухом — или хотя бы менее вонючим.

Кевин прикусил губу. — Может, лучше сперва отнести труп к нам? Я хочу, чтобы наши его увидели, а на дознание всю кодлу ни за что не загонишь.