На Грани

— А если мы уедем, не дожидаясь его ответа? — голос Тэсс зазвучал просительно. — Неужели он нас прогонит, если мы заявимся без предупреждения?

— В чем причина такой спешки? — юноша все-таки не выдержал и решил дознаться до правды. — Что-то случилось? Ты ведь была у короля, да? Он требует ускорить свадьбу?

— Нет, не требует, — нехотя признала она. — Пока… Но я совершила одну грандиозную глупость, которая привлекла лишнее внимание Дайрийца. И теперь чем скорее я исчезну из Вельтаны, тем лучше. Проклятому королю, как выяснилось, слишком сильно нужен этот брак, и если он что-то прознает, то ни за что меня не выпустит из рук.

— Слишком сильно? — Лан против воли почувствовал нечто вроде зависти к Дайрийцу. — Он так безумно влюблен?

— Влюблен?! — фыркнула Тэсс, вскакивая с кресла. — Ничуть не бывало! Не уверена, что он вообще знает, что такое любовь. Просто этот брак идеален с политической точки зрения. Именно так он мне и заявил.

— Но при чем тут ты? Ты сказала, что совершила глупость? Что ты имела в виду? — слишком много вопросов, зато все об одном и том же.

— Ну, видишь ли, — смущенно начала девушка, снова опускаясь в кресло, — я разболтала одной гнусной девице, что ненавижу Малтэйра и хочу его убить. Она прикинулась другом, но это меня не оправдывает. Я знаю, что поступила по-детски и совершенно безответственно. А эта дрянь отправилась прямиком к королю и донесла на меня. А еще жрица! Наверное, эта Маритэ та еще богиня, если ей служат такие гадины! Теперь Дайриец, разрази его молния, знает, что со мной нужно держать ухо востро. Боюсь, он может приставить кого-нибудь следить за мной… за нами. Прости, Лан! Из-за моего длинного языка и неумения держать себя в руках вся наша затея под угрозой.

Тэсса закрыла лицо руками. Непонятно было, плачет она или нет, но Лану и этого зрелища было достаточно. Он мигом оказался возле ее кресла и склонился к девушке, чуть ли не опускаясь на колени.

— Тэсса, ну что ты! — парень неловко погладил ее руке, при этом одновременно умирая от смущения и радуясь поводу прикоснуться к ней. — Ты просто доверяешь людям, потому что сама благородна и не способна на предательство! Конечно, теперь нам придется быть более осмотрительными, но, уверен, мы сумеем проскользнуть у монарха меж пальцев, — девушка отняла руки от лица, с надеждой вглядываясь в собеседника. Это придало Лану уверенности и красноречия. — Ты права, нам нужно убираться побыстрее. Я сегодня же поговорю с матушкой, и завтра, в крайнем случае через пару дней, мы уедем, не дожидаясь ответа от Ромельда. Главное, чтоб погоню не послали.

— А ведь мы думали об этом, — вздохнула Лотэсса. — Идея сказаться больной и отправиться к морю, придуманная твоей матушкой, вполне хороша, только вот теперь это может вызвать излишний интерес. Навяжет король провожатых-соглядатаев. Эх, ну что мне стоило помолчать?!

В глубине души Лан считал, что укоры, которыми осыпала себя Тэсса, вполне заслуженны. Своей откровенностью она сильно все усложнила. Но ни за что в мире он не позволил бы себе высказать подобные мысли вслух. Во-первых, Лотэсса — его будущая жена и, что гораздо важнее, любимая девушка, во-вторых, ей и без того плохо, в-третьих, она сама уже сказала все, что можно было сказать. Когда человек, совершивший ошибку или, того хуже, неблаговидный поступок, начинает лихорадочно оправдывать себя, у окружающих возникает желание упрекать. Если же, напротив, виноватый сам казнит себя, то не остается ничего другого, как жалеть и утешать. Впрочем, Лан был уверен, что девушка ругает себя не с целью избежать порицания. Для этого она слишком бесхитростна. Умей она просчитывать последствия своих действий и играть с людьми, никогда бы Малтэйр не узнал, как сильно она его ненавидит. Да он бы вообще не догадывался, что его избранница имеет что-то против того, чтобы стать королевой. И тогда они могли бы преспокойно уехать куда угодно, находясь вне всяких подозрений.

Увы, идея сбежать, а заодно и устроить заговор пришла Тэссе уже после того, как она умудрилась продемонстрировать Дайрицу свое отношение к нему и к свадьбе. Хотя сам Лан поступил бы так же. Юлить и притворяться он умел не лучше Лотэссы. В этот момент парень, до этого мнивший себя и ее храбрыми и отчаянными, но в то же время предусмотрительными заговорщиками, остро осознал, какие они оба дети — неразумные, беспомощные, загнанные в тупик. Однако явившееся вслед за этим искушение немедленно обратиться к матушке, чтобы она все решила и подсказала, что делать, было подавлено быстро и решительно. Он — мужчина. Пусть ему нет еще и пятнадцати, но если он ввязался в это дело — а ведь он ничуть не жалеет, что ввязался, — то нужно учиться принимать решения и действовать в сложных ситуациях. Он отвечает не только за себя, но и за Тэссу. В первую очередь за нее. Ведь именно ей угрожает опасность. На него же самого вообще никто не обращает внимания. Таскиллы могут уезжать из столицы и возвращаться, сколько им вздумается, вряд ли короля и его прихвостней заинтересуют их передвижения. А вот королевская невеста-бунтарка — совсем другое дело!

От продолжения беседы молодых людей отвлек шум колес под окнами. Дверь Тэссиной комнаты выходила на открытую галерею, а окна — в противоположную сторону, в парк, через который пролегала дорога, ведущая к парадному входу. И вот сейчас по этой дороге ехала карета. Вообще-то, каретам, за исключением хозяйской, полагалось останавливаться у ворот. Через парк позволялось ехать лишь родственникам и близким друзьям, например, Таскиллам. Хотя Лан, как прежде и Рейлор, предпочитал наносить визиты верхом. Каретой пользовались исключительно в случаях, когда посетить Линсаров соизволяла эна Алдора, что, впрочем, случалось нечасто, поскольку маменька терпеть не могла эну Линсар, а скрывать свои чувства почитала слишком тяжким делом, не стоящим прилагаемых усилий.

Кто же эти странные визитеры, чей экипаж был допущен прямо к парадному входу замка Линсаров? Лан с Тэссой приникли к окну. Опершись на подоконник, они чуть ли не касались лбами стекла, пытаясь понять, что за посетители пожаловали. Долго биться над этим вопросом не пришлось. На карете красовалась змея, обвивающая меч, — герб Ильдов. Значит, экипаж прибыл из королевского дворца. Малтэйр еще не успел заменить повсюду герб правящей династии Элара своим — совой, восседающей на книге.

— Из Нианона, — прошептала Лотэсса, белея.

Ей не нужно было объяснять Лану, что это значит. В свете рассказанного ею, ждать от гостей можно было самого худшего. Девушка заметалась по комнате, не зная, что предпринять. Вдруг она решилась.

— Мы должны подслушать, о чем эти треклятые прихвостни Дайрица будут говорить с моими родителями. Это ведь не он собственной персоной? — предполагая подобное, Тэсс даже вздрогнула. Молодые люди снова ринусь к окну, от которого инстинктивно отпрянули, как только карета остановилась.

Из экипажа вышел не Валтор Малтэйр. Тэсса не знала в лицо нарядно одетого гостя и пришла к выводу, что пожаловавший — из дайрийского окружения нового монарха.

— Пойдем, — Лотэсса решительно потянула Лана за руку.

Они вышли из комнаты и быстро двинулись по галерее, затем оказались в коридоре, из него свернули в другой. Наконец девушка толкнула не слишком приметную дверь, которой завершалось одно из ответвлений главного коридора.

Комната, в которой они оказались, была небольшой и довольно странной. Главная странность заключалась в отсутствии окон. Очевидно, чтобы замаскировать это обстоятельство, одну из стен практически полностью закрывали тяжелые шторы из синей парчи. Обивка мебели также была синей. Впрочем, вся обстановка комнаты состояла из узкой кушетки и неудобного даже на вид кресла с высокой спинкой. Разглядеть это все Лан смог только тогда, когда Тэсса зажгла небольшую лампу: без нее, за неимением солнечного света, в комнатке царил полный мрак. Пока девушка возилась с лампой, Лан непроизвольно водил пальцем по резной спинке кушетки, в результате чего с некоторым удивлением обнаружил достаточно внушительный слой пыли, покрывавший мебель и все остальные поверхности.