Большая Игра

— А кто это? — Эстер тоже заинтересовалась сюжетом и буквально прильнула к экрану.

— Плеяды. Семь ретрансляторов, собранных в единую группу, прикрывают всю территорию Японии, — с неприязнью произнес Алголь и отложил книгу. Рин присвистнула:

— Семь? Разве так можно? И куда им столько? Они же кучу денег на них спускают, наверное…

— Парадокс Огавы. Пять ретрансляторов ранга С, два — нижний предел ранга В. Два тактика, ни одного стратега.

Рин вздохнула. На уроке истории в институте она уже проходила эту тему.

Парадокс Огавы — особенность, из-за которой вся Азия погрузилась в хаос. Кровь жителей Азии и Океании не могла адаптировать процит полностью и породить сильного ретранслятора. Казалось, что монголоидная раса человечества просто не была создана для ретрансляции. Никто из сотен визуализаторов потенциально не мог стать ретранслятором ранга выше, чем С. Кроме одного.

Антарес, ретранслятор Сингапура, один из ретрансляторов ранга S стратегического типа, едва появившись, атаковал и практически уничтожил сопротивление Китая, Кореи, Индонезии, Вьетнама, Лаоса, и еще десятка мелких стран, пока не дошёл до Австралии, Индии и России. Кто-то говорил, что лишь Алголь и Андромеда смогли удержать Сингапур от дальнейшей экспансии.

Горстка слабых, необученных и потенциально беззащитных ретрансляторов ранга С не была препятствием для умелого и чрезвычайно агрессивного противника — один за другим были уничтожены все защитники государств. Пока Антарес истреблял и завоёвывал южные территории, Япония спешно искала спасения и бросила все силы на подготовку собственных ретрансляторов.

Плеяды и должны были стать ответом этой угрозе — поодиночке ни одна из них не могла тягаться с чудовищем ранга S, но ставка была сделана на командные действия. Силы Самообороны рассчитывали на синергетический эффект от работы ретрансляторов, флота, авиации и наземных частей. Но к тому времени, как их ввели в строй, угроза отступила — Антарес упёрся в равных себе по силе и остановился.

— То есть они пытались количеством компенсировать недостаток низкого ранга и способностей?

— Верно. — Кивнул он, — По отдельности они никто. Суммарно — дотянут до ранга А. Наверное.

— Что-то тут не вяжется… — Рин с гримасой боли на лице помассировала виски. — А я тогда как…

— Эй, не игнорируй меня! — Эстер легонько толкнула её локтем в бок. Тело отозвалось такой болью, будто в неё всадили ржавый шуруп толщиной в руку — девушка зашипела, на глазах выступили слёзы.

— Хоо… блин… ты меня прикончишь…

— Рин, почему они так одеты?

— Почём я знаю… — девушка легонько ощупывала бок — удостовериться, что всё на своих местах, и подняла глаза на телеэкран. Несколько девушек в откровенно вызывающих и цветастых костюмах — в жизни такие бы никто носить не стал.

— Так ты же японка, разве нет?

— Но это же не значит, что я должна знать всё, — поворчала она и с величайшим трудом встала на ноги. — Я пойду…завтра нужно возвращаться к работе. Снова в институт.

— Предательница, — надулась Эстер, отворачиваясь.

— Ох, извини, Эстер… обещаю, в первый же мой выходной мы выберемся куда-нибудь, даю слово. Идёт?

— …хорошо, — немного подумав, девушка кивнула.

— Рин, — снова убавив звук, ретранслятор поднял взгляд на неё. — Прими обезболивающее.

Она хотела было ему возразить, но едва повернувшись, снова скривилась.

«Прими» — прозвучало в голове — непреклонно, словно приказ. Собравшись с силами, Рин кивнула и пошла домой.

***

Боль отступила, но облегчения это не принесло. Ощущения, переполнившие тело, не давали расслабиться — она уже который час лежала на кровати, пялясь в потолок, и пыталась уснуть.

Не помогло.

За окном давно царила ночь, мириады звёзд и неровный серп луны тускло освещали её комнату сквозь не задёрнутые шторы. В такие моменты она начинала вспоминать вещи, давно ушедшие в прошлое. Неприятные и болезненные воспоминания, больше похожие на пытку. Вздохнув, девушка поднялась с кровати, посмотрела на телефон — третий час ночи, — и нехотя направилась на кухню.

Она ещё не до конца освоилась с обострившимися ощущениями, но проходя мимо двери могла бы поклясться, что слышала музыку. Рин замерла, вслушиваясь в шорохи ночи.

Шаг, шаг, шаг — как когда-то теперь уже давно, когда она была другой, девушка шла наверх, неловко ступая по холодным серым ступенькам. Один этаж, два, три — звуки музыки становились отчётливей, кто-то играл на фортепиано. На крыше? Или в одной из еще не обследованных пустых квартир? Она ускорила шаг, миновав этаж, где жили её единственные соседи. Или не единственные?

Последний этаж, вход в квартиру, больше похожую на большой зал со срезанной наклонной стеной, сплошь составленной из окон. Тусклый лунный свет падал на пыльный, усыпанный мелким мусором пол, создавая особо зловещую ауру. Рин застыла у дверного проёма — в центре комнаты, полускрытый в тени от лунного света, стоял рояль.

Кто-то сидел и, мерно покачиваясь, выводил полную бесконечной печали мелодию. Лунная Соната Бетховена, постепенно сменившаяся чем-то иным, совершенно незнакомым, но куда более тяжёлым и глухим. Воображение уже рисовало картины в её сознании, невиданные сцены, в которых она становилась невольной участницей. Привычка визуализировать музыку снова играла с ней злую шутку.

— Не давай невыполнимых обещаний, — эхом разнесся по залу глубокий голос Алголя. Музыка прекратилась, ретранслятор встал и повернулся к ней. Рин со вздохом оперлась на стену. Его слова звучали так, словно он и сам обжёгся на этом.

— Не знала, что ты умеешь играть на пианино.

— Ты знаешь, почему твои родители бежали из страны? — опершись на рояль, юноша посмотрел на прозрачную стену. За стеклом едва угадывались осенённые звездным светом верхушки деревьев, видневшихся вдалеке. Девушка вздохнула.

— Не знаю. Я маленькая была. Помню только, что домой приходили какие-то люди… мама прятала меня от них у бабушки. А потом мы переехали.

— В Корею, — хмыкнул он.

— Да. Но там мы прожили совсем недолго.

— Как они умерли?

— Слушай, я не хочу… — Рин осеклась. Он спрашивал явно неспроста, и считаться со своей болью теперь уже не стоило. Ей нужны были ответы. Что ж, пусть это и будет ценой.

— Мы бежали из дома. Я плохо помню. Сперва куда-то в горы, потом в лес, в домик. Оттуда — к границе… Ночью. За нами гнались ещё, какие-то роботы. Папа сказал, это Квады. Мы… мы уже почти дошли, и нас стали догонять. Папа где-то по дороге отстал, кажется. А мама…

— Понятно. — Кивнул он. В зале повисла тишина, снова оставившая её наедине с прошлым, так живо всплывшим в памяти.

— Парадокс Огавы, Рин, — наконец заговорил он, и от слов ретранслятора девушка вздрогнула.

— Антарес — не единственный, кто его обошёл. Я думаю, ты — вторая. Правительство Японии догадывалось об этом, и потому начали охоту за тобой. Твои родители спасали тебя. Любой ценой. Навряд ли ты стала бы ретранслятором ранга S, как он. Так что жизни тебе отвели — на один бой.

— Хочешь сказать… — она запнулась, пытаясь совладать с дрожью в голосе, — то есть я… я сильнее ранга С?

— Конечно, — кивнул он, — Только вот что. Запомни навсегда. Между каждым рангом — огромная разница. И чем выше ранг — тем она сильнее. Даже если все Плеяды были бы ранга В, для S они — не ровня. И даже для А. Между А и S разница еще сильнее. Если хочешь выжить — никогда не вступай в бой с ретранслятором сильнее тебя по рангу.

— Так ведь я же не смогу выбирать!.. — воскликнула девушка — и осеклась.

Наконец-то до неё дошло! Угрюмый сосед был прав, всё это время. Им не приходится выбирать, с кем сражаться — всё решается за них правительством и мейстерами. Даже если это значит — умереть в первые секунды. Умереть зря.

— А это… какого я тогда ранга-то? И типа? — она посмотрела на свою ладонь, всё ещё занемевшую, и сжала пальцы.

— Испытания покажут. Пока никто не знает, — юноша позволил себе тяжело вздохнуть — наверное, впервые за всё то время, что она его знала.