Большая Игра

Она не знала, радоваться ей или настораживаться: наверняка все покупки где-то фиксировались, а понабрала она очень немало. Может, «светиться» будущему ретранслятору сильно не стоило в магазинах и прочих заведениях? Хотя, в конце-то концов, неужели она не может позволить себе определенные слабости? Некоторые из них, в конце концов, были важны для ее здоровья, самочувствия и уверенности в себе. По крайней мере, в том, что касалось одежды, она была уверена — претензий не будет. Да и какие могут быть претензии к тому, что она покупает на свои деньги? Они ведь были её?..

Задумчиво созерцая бегущие цифры на индикаторе, она вздрогнула, когда неожиданно открылись двери лифта — приехал-таки. И не один.

Едва оторвав сумки от пола, Рин уже было направилась внутрь, да так и замерла — в углу уже стоял один человек. Второй жилец этого дома смотрел на нее, пристально. Ей показалось, что она могла видеть свое побледневшее лицо, отражавшееся в его карих, почти черных глазах.

Очередное столкновение с Алголем снова повергло ее в ступор. Казалось, пауза длилась очень долго — может минуту, может две. Пока тишину не нарушил его голос:

— Добрый вечер.

— Д-добрый… — запнувшись, прошептала Рин. Руки оттягивала тяжелая сумка, но зайти в лифт и поставить ее она отчего-то не решалась. На миг ей показалось, что во взгляде собеседника промелькнула усмешка — а после он, словно уловив ее нерешительность, взял оттягивавшую руку ношу и поставил в угол лифта. Затем, выйдя из лифта, занес другие пакеты. Все это время Рин в ступоре наблюдала за его действиями, не предпринимая никаких попыток остановить его или, напротив, помочь. Он же, прижавшись к противоположной стене, жестом пригласил ее войти внутрь. Оцепенение, казалось, прошло — она шагнула вперед, за ней с тихим шипением сошлись двери. Сама собой зажглась сенсорная панель, кабинка мягко качнулась и поползла вверх, словно знала, куда везти жильцов. Девушка оторвала взгляд от соседа, уставившисьв угол.

Двигались они быстро, но Рин казалось, что время идет медленно — секунды, словно капли смолы, тянутся, неспешно стекая вниз, в былое.

Что он здесь делает? То есть, конечно, она знала — он здесь живет. Но что он делал в лифте именно сейчас? Ждал ее?.. Она должна была поблагодарить его. И за этот жест, и за вчерашнее. Кем она казалась ему? Невежественной жертвой? Может, он плакал тогда, у кинотеатра, именно из-за нее? А вчера пытался извиниться? Что вообще тут происходит?.. Почему она живет практически одна в огромном доме с убийцей, или пусть не убийцей, но очень опасным человеком?.. Что он может сделать ей сейчас?..

Она скосила глаза на него. Он невозмутимо стоял, вытянув расслабленные руки вдоль тела, и смотрел в потолок. Словно ждал, когда же они доедут. И выглядел он вполне мирно, хоть и необычно. На нем были странного кроя черные штаны, и черная же рубашка. На шее блестело что-то вроде медальона, но этого она уже не видела — пришлось бы присматриваться, а она не хотела, чтобы он заметил ее взгляд.

Наконец, лифт приехал, и с тем же шипением раскрыл двери. На удивление, это был ее этаж — взяв одну из сумок (была бы возможность, взяла бы все — но не хватало рук и сил), Рин вынесла ее из лифта — следом за ней точно так же, с сумкой, вышел и Алголь. Немая сцена продолжалась, они вынесли всю поклажу и поднесли ее к двери в квартиру девушки. Теперь она краснела от смущения и неловкости — получалось, что она ему была обязана. Хотя бы отблагодарить за помощь.

А тем временем, с разгрузкой было покончено — девушка, скрывая лицо от соседа, искала в кармане ключ. Он стоял позади, беззвучно, на почтенном удалении, дабы не вызвать никаких неверных действий с ее стороны. По крайней мере, так ей казалось. Наконец, злосчастная полоска нашлась в кармане, и с тихим щелчком утонула в скважине. Дверь с блеснувшими цифрами 25 отошла в сторону.

— Спасибо… — еле слышно пролепетала Рин юноше и ненароком посмотрела ему в лицо. Спокойное, холодное, практически ничего не выражавшее лицо. Оно даже было весьма привлекательным — будь на нем больше эмоций и иной взгляд, он сошел бы за «принца» в какой-нибудь из старших школ. Темные, такие же, как и глаза, слегка растрепанные волосы его ниспадали почти до плеч, не доставая до них каких-нибудь двух-трех сантиметров. Небольшой рот, аккуратный прямой нос, правильные черты лица — абсолютно типичный школьный любимчик, вот только стальной тяжелый взгляд, словно таран, выбивал из головы подобные мысли. Больше всего он походил на самолет-истребитель, изящный, с красивыми очертаниями, но, прежде всего, являвшийся оружием. А еще только сейчас она заметила еще одну деталь, действительно заставившую ее трепетать.

Его глаза — она могла поклясться, что в их глубине она видела вспышки, словно где-то внутри бушевала гроза, а наружу прорывались всполохи молний. На радужной оболочке вокруг зрачка плясали вспышки, придавая глазам жуткое бледно-голубое свечение. То, что она посчитала плодом страха в первый раз и предпочла не заметить во второй, оказалось безумной правдой.

— Пожалуйста, — оторвал ее от мыслей ответ ретранслятора. Голос его был глубоким, и без тени эмоций. Как стальной колокол.

— Это… — Рин опустила глаза, справляясь с робостью и стеснением. — Если хочешь, приходи на чай…

Ответа она, конечно, не ждала. И менее всего ей верилось в то, что она хочет его услышать и что она его вообще услышит. В ней скорее говорила вежливость, чем собственное желание. Однако Алголь, уже повернувшись, на мгновение замер, и кивнул:

— Хорошо.

Она смотрела в его спину, быстро удалявшуюся от нее. Уже поворачиваясь, взгляд ее зацепился за тень возле лестницы — она не придала этому значения, но что-то знакомое почудилось в этой бесформенной тени. Женская фигура?..

*****

Едва зайдя в квартиру, Рин звонко хлопнула себя по лбу:

— Ну и дура!

Кто ее вообще за язык дернул пригласить в свой дом убийцу? По телу прокатилась судорога — дойдя до ванной, она несколько раз плеснула в лицо холодной водой. Руки предательски дрожали. Спокойно… нужно сохранять спокойствие. Хотя сказать было легче, чем сделать. В памяти всплыл рассказ Николая о ретрансляторах — и это немного отрезвило ее. Они же будут делать одно дело — защищать страну, то есть теоретически, они союзники. «Можешь спрашивать обо всем Алголя»… Так-то оно так, вот только ей все равно было очень страшно.

Судорожно выдохнув, она вышла из ванной и принялась разбирать многочисленные покупки. Шкаф в ее комнате быстро заполнился новой одеждой, она даже начала подумывать над тем, что ей бы не помешал еще один. В небольшой шкафчик возле кровати сразу же поместились новенький плеер на двести часов музыки (о нем она мечтала долгих два года), весьма скромный арсенал косметики, кое-какие лекарства, тетради, ручки, карандаши, пара больших альбомов с отрывными листами для набросков — Рин всегда хотела научиться рисовать, — и много другой мелочи.

Кухня пополнилась необходимыми специями, рисом, разной едой, скорее вредной и приятной, чем полезной, ванная комната получила несколько полотенец, ароматные мыла и прочую химию. Хозяйственная девушка любила чистоту и, прежде всего, содержать себя в чистоте. После ужасов и тесноты детского дома отдельные апартаменты теперь казались ей райским местом, несмотря даже на опасное соседство и явно принудительный характер содержания. Всё это меркло перед свободой выбора, и свободой ее личного пространства.

Еще одну обновку — довольно мощный ноутбук со спутниковой системой подключения к сети — она предусмотрительно распаковывать не стала, подумав, что за такую роскошь ей могут и выговорить сполна и строго. Коробка с ним одиноко стояла в зале, возле телевизора.

Сама же девушка суетилась на кухне. Ее опрометчивое приглашение сейчас отдавалось гулким эхом в воспаленном мозгу, заставляя кровь бежать быстрее. Уже закипел чайник, разрезан предусмотрительно купленный тортик и заварен изумительно ароматный зеленый чай, навевавший мысли о родине. Такой же чай заваривала ее бабушка, когда они приезжали к ней в гости на острова. Это было еще до разделения семьи…