Страница 12 из 16
Изумление, которое рябью пронеслось по лицу долговязого прыщавого верзилы, подтвердило догадку.
— Марк Генрихович, — протянул долговязый, — дражайший мой убийца. Вы буквально вышли сейчас на новый уровень. А если я в балаклаве приду, вы меня тоже узнаете?
Он не ответил, только раздраженно дернул плечом и пошел себе дальше.
За спиной раздавались легкие нерешительные шаги.
Марк шагал и шагал по мокрому после дождя асфальту, и злость разрывалась внутри на множество мелких осколков.
Безумие последних месяцев достигло своего пика.
В каком ненормальном, безвыходном, нелепом и отчаянном положении он оказался! Связанный по рукам и ногам с бесплотным призраком, духом мертвой, бестолковой, несчастной девицы, он словно принял на себя всё её одиночество. Стоило Варваре исчезнуть хотя бы на несколько дней, как замогильный холод оплетал его с ног до головы, а сердце замерзало и начинало биться медленнее.
Измученный всеми этими переживаниями, Марк спустился к набережной и подставил лицо всем холодным осенним ветрам.
— Маарк, — робко, на выдохе, произнесла Варвара.
Он услышал страх в её голосе.
Она подошла к нему ближе, и длинные руки долговязого верзилы обняли Марка за талию, а его спины коснулась впалая чахоточная грудь.
— Марк, — повторила Варвара, и тревоги в её голосе было пополам с пониманием.
— Не знаю, — сказал он, накрывая своими ладонями её ладони, сплетенные у него на животе, — не знаю, что мне с тобой делать.
— А что ты можешь сделать? — только и спросила она. — Только разве что прогнать меня, и то не выйдет. Потому что все равно буду ходить за тобой, даже если невидимой.
Марк развернулся к ней, вглядываясь в переливающийся перламутр её глаз, обхватил ладонями её лицо и мягко, нежно, долго поцеловал в податливые губы.
— Не знаю, — повторил он, когда Варвара с глубоким вздохом обняла его, — не знаю. Мы что-нибудь придумаем.
— Что тебя больше всего тревожит, Марк?
— Всё, — ответил он, подумав. — Я всё время боюсь за тебя. Мне не нравится, что ты все время уходишь, и я не знаю, когда ты вернешься. Мне не нравится, что ты каждый день умираешь заново. Что тебе постоянно приходится примерять на себя новых людей. Мне не нравится всё, Варвара. Но, — он потянулся наверх, и снова поцеловал её, — меньше всего на свете я хочу, чтобы ты исчезла навсегда.
Она смотрела на него грустно и задумчиво.
Гренландия Брик вернулась через несколько дней, и одного мимолетного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять, что вернулась она без Варвары.
— Марк Генрихович? — спросила она своим невероятным оперным голосом.
— Чем обязан? — с недоумением спросил он.
— Позвольте, — она потеснила его круглым плечом и проплыла в квартиру.
Марк закрыл за ней дверь и последовал следом.
— Итак, — сказала оперная дива, придирчиво разглядывая его. — Марк Генрихович, душегуб. Человек с выдающимся носом и очень известный среди читателей блога веселого трупика. Вы знаете, что среди нас есть ваши фанаты?
— Знаю, — мрачно ответил Марк, — я сам пилил дизайн этого сайта. К чему все это, Гренландия Тихоновна?
— Все люди, которые умирают из-за вас, становятся призраками?
Марк так изумился, что едва не сел мимо кресла.
— Полагаете, что существует такая статистика?
— Думали ли вы, что такое это ваша Варвара? Мысль? Субстанция? Сгусток энергии? Почему она осталась на этой земле? Почему она существует в такой странной форме?
— Я-то, может, и думал, но вам-то об этом зачем?
— Предположим, что нужно, — надменно заявила Гренландия Брик.
— Видите ли в чем дело, — ответил Марк, — на самом деле, Варвара могла стать призраком не из-за меня, а из-за моста, под которым погибла. Или из-за того, что в её смерти были виноваты кошка и собака одновременно. Просто она сама выбрала именно меня своим убийцем, и этим определила мою значимость в своей жизни. Не думаю, что вы сможете повторить её путь, назначив меня причастным к вашей смерти тоже. Чем вы больны? Рак?
— Не я, — ответила Гренландия Брик глухо. — Я, к несчастью, совершенно здорова.
— Сочувствую, — сказал Марк печально, — но не представляю, как вам помочь.
— А если я умру тоже? — быстро спросила она. — Призраки видят друг друга?
— Варвара ничего подобного не видит.
Гренландия прошлась по комнате, и ничего оперного и плавного не осталось в её движениях.
— Но что я должна сделать, чтобы моя любовь осталась после своей смерти со мной, как Варвара осталась с вами?
— А вы уверены, что это будет хорошо, Гренландия Тихоновна? — спросил Марк горько.
— Всё будет лучше, чем вечная разлука, — только и ответила она.
Варвара явилась в Селиванкиной — коротко стриженной теткой за сорок, джинсы, рюкзак.
— Странное дело, — раскладывая школьные тетрадки на кухонном столе, рассуждала она. — Вот Вера Васильевна Селиванкина, учительница начальных классов. Человек так бездумно ненавидит собственную жизнь, что готова отдать свое время кому угодно, лишь бы только не быть собой. А ведь это так круто: иметь собственную жизнь, которую тебе не приходится делить со множеством другим людей. Одну единственную большую, долгую жизнь.
— Варь, как ты думаешь, — спросил её Марк, погруженный в собственные мысли. — Лучше потерять любимого навсегда или сохранить его рядом с собой… в любом виде?
Она подняла на него взгляд, грызя ручку.
— Гренландия Брик приходила? Она такая бедняга.
Марк наклонился над ней и обнял её за плечи, уткнувшись подбородком в пропахшую дешевыми духами макушку Селиванкиной.
— Умирает тело, но умирает ли вместе с ним неукротимый человеческий дух? — спросил он задумчиво. — Если да, то что ты такое? Если нет — то для чего сильному духу такое слабое тело?
— Вот для чего, — ответила Варвара, как-то очень по-кошачьи выворачиваясь в его объятиях, разворачиваясь к Марку лицом, ища губами его губы.
— Что ты чувствуешь? — спросил он, вглядываясь в выражение её лица. — Ты по-разному меня ощущаешь в разных телах?
— Ты-то всегда одинаков, — сказала она. — Одинаково пахнешь, одинаково выглядишь.
— Ты тоже, — ответил он с улыбкой.
13
Марк проснулся от сурового гавка Бисмарка, улыбнулся, ощущая теплый шарик, согревающий ему щеку.
— Привет, — сказал он, прикасаясь пальцами к теплу на своей коже. — Я соскучился, Варь. Тебя давно не было.
Слишком давно, но паузы между визитами Варвары становились всё длиннее.
И Марк уже привык.
Почти.
Не слишком, в общем-то, и сложно повсюду таскать пару тонн тоски на своем сердце.
Шарик покружился на его лице, согрел грудь и плечи.
И от этого тепла холод разливался изнутри.
Марку вдруг показалось, что Варвара прощается с ним.
— Ты не можешь или не хочешь? — безнадежно спросил он.
Она пришла через одиннадцать дней, снова будучи Гренландией Брик.
— Она вчера вернулась с кладбища и попросила не возвращать её тело как можно дольше, — уныло сказала Варвара, помешивая кофе.
— Вот как, — Марк так волновался от её появления, что не рисковал взять свою чашку. У него тряслись руки.
— Что делают те, у кого умирают любимые люди?
— Горюют, — отозвался Марк глухо. — Что с тобой?
— У меня депрессия, — объявила Варвара. — Я утратила смысл своего существования.
— Разве он заключался не в том, чтобы изводить меня?
— Я тебя уже извела, — мрачно ответила Варвара. — У тебя один нос на лице остался. Ты совсем перестал есть?
— Да нормально я ем.
— Ты просто перекладываешь еду на тарелке.
Марк раздраженно дернул плечом.
— Чем ты занималась всё это время?
— Ничем. Болталась по городу без всякого смысла. Мне всё меньше хочется залезать в людей. Мне нравится быть бесплотным духом, все меньше мыслей, все меньше чувств… я заканчиваюсь, Марк.