Ночные видения

Я сел у неполированной барной стойки и поставил рядом с собой свой гаснущий фонарь, заказал виски и занялся вторым своим излюбленным времяпрепровождением – стал напиваться. Я слушал, как позади меня мужчины делали ставки в игре в пул, члены клуба байкеров рассказывали истории о привидениях, случившиеся на безымянных заброшенных дорогах и на старых каменных мостах по всей Америке. Я видел, как водители грузовиков набирают сообщения на сотовых телефонах и надвигают бейсбольные кепки на лоб, чтобы вздремнуть.

Дверь распахнулась, и в помещение вместе с женщиной ворвался ночной ветер. На ней была кожаная куртка, черные сапоги, в распущенных волосах поблескивала седина, на лице, будто вырезанном из дерева, привлекали внимание глаза, как черные ямы. Она села у бара через два табурета от меня и, делая заказ, улыбнулась дьявольской улыбкой, обнажившей зубы, среди которых было несколько золотых.

Она пила какую-то непрозрачную жидкость, в которой постукивали кубики льда, стакан держала узловатой загорелой рукой, кожа которой походила на воловью.

– Весь вечер собираешься таращиться на меня, милок, или заплатишь за этот стакан? – проговорила она хриплым, как у курильщика, голосом, не поворачивая ко мне головы.

– Посмотрим, – сказал я.

– На что?

– На твой ответ, – сказал я и потянул из своего стакана. – Шутка… или угощение?

Ее смех походил на шелест опавших листьев. Она бросила на стойку несколько купюр, которые бармен сразу схватил и припрятал.

– Хорошенько подумав, я, пожалуй, не стану требовать с тебя угощения, – сказала она.

Я улыбнулся.

– Очень хорошо.

– Расскажи мне хорошую историю, старина, – сказала она, и наконец повернулась ко мне лицом. Ее радужные оболочки были черны, как и зрачки. – Историю про привидений. В наших местах на Хэллоуин это настоящая валюта.

Столкновения шаров на столе для игры в пул походили на треск грома, хотя ночь стояла ясная, безоблачная и в воздухе висела еле заметная дымка. Я нашел, чем отметить этот вечер, и решил сыграть с нею. Я задумчиво отхлебнул виски и ответил:

– Придется об этом подумать. Мы заключим с тобой пари. Чья история окажется более страшной, тот угощает.

Она снова мрачно рассмеялась.

– А если никто не выиграет?

– Если истории не будут уступать одна другой, мы просто расскажем еще по одной.

Она оглядела меня с головы до ног, как будто я сказал что-то ужасно забавное.

– Идет. Кто начинает?

Из внутреннего кармана пальто я достал старую тусклую монету, фартинг, рельеф которой частично стерся, но все же был виден. На одной ее стороне святой Патрик с посохом в руках изгонял змей из Ирландии, а на другой король Давид играл на арфе. Я показал ей обе стороны.

– Будем считать, что вот это орел, а это решка.

– Решка, – сказала она. – Откуда у тебя эта музейная редкость?

Я подбросил монету, и она, вертясь, упала на стойку бара. Когда она наконец перестала крутиться, мы оба наклонились, чтобы посмотреть, какой стороной она упала.

– Да, значит, я первая, – сказала она, допила то, что оставалось в стакане, оттолкнула его от себя, повернулась ко мне, скрестила ноги и небрежно облокотилась на стойку.

– Слышал об одиноком путнике на шоссе? – наконец заговорила она. – На этом самом шоссе, между прочим. Видит он огонек в лесу, а сам замерз, проголодался, машин нет, подвезти его некому, вот он и свернул с дороги в лес. А было тихо, только сверчки поют под луной, и так это странно и жутко быть одному в лесу в такой темноте. Но он идет на огонек и вскоре видит, что это светятся окошки небольшой хижины. А было это на Хэллоуин несколько лет назад, и у него не было телефона, позвонить никому не мог – просто одинокий путник, странствовал автостопом, кому ему звонить? Подходит он к хижине и чувствует, что как бы кто-то наблюдает за ним, и тут видит такое, от чего замер на месте: вокруг хижины лица, и все смотрят на него. Лица с горящими глазами и ртами. И он думает, вампиры все это, нечистое место, и надо бы повернуть обратно к дороге, но дверца хижины отворяется, и из нее выходит женщина, просто старушка, не призрак, не гоблин, не какое-нибудь другое фантастическое ночное создание, поэтому этот человек рассмеялся и говорит, что подумал, будто тут что-то зловещее происходит, и указал рукой на лица.

– А это просто мои фонарики, – говорит старушка, и этот человек не понимает, как он мог так сглупить. Подходит он ближе, зная, что это лишь выдолбленные тыквы, внутри которых свечи горят, надеется попросить у этой старушки чего-нибудь поесть-попить, да только подходит он к двери, а она и говорит:

– Думаю, из твоей головы прекрасный фонарик получится. – Он смотрит и видит, что фонари-то эти – не выдолбленные тыквы, а человеческие головы, из которых мозги вынули, а вместо них свечи вставили, так что через пустые глазницы и разинутые рты свет проходит. Он повернулся, хотел бежать, да не сравниться ему с ведьмой. Все вышло, как она хотела, и будь я проклята, если его безголовое тело не прошло еще несколько шагов перед смертью.

Как раз в этот момент рассказа откуда ни возьмись появился бармен и снова наполнил стакан рассказчице. Она подняла его, глядя на бармена, как бы говоря: «За твое здоровье», и одним духом выпила.

– Очень хорошо, – сказал я.

Она посмотрела на меня, оценивая реакцию, но потом увидела мой фонарь, и глаза у нее загорелись.

– Это из репы?

– Да, а что? – сказал я, поднимая фонарь за ручку и поднося поближе к ней, чтобы она могла рассмотреть. Репе, из которой сделан фонарь, было придано сходство с лицом покойника, на месте рта был длинный горизонтальный разрез и два отверстия для глаз. В этом выдолбленном корнеплоде едва тлели красным догорающие угли.

– Кто ты, собственно, такой, загадочный человек?

– Хочешь слушать обо мне или мою историю с привидениями?

Она достала из кармана сигарету и закурила, заполнив помещение пьянящим дымом. Да, в этом заведении современные законы не соблюдались. Никто, по-видимому, не возражал. Это было последнее прибежище тех, кто жил в прошлом. Ее дым плыл на меня, и она жестом подтолкнула меня начать рассказ.

– Давным-давно в сумерках столетия жил один жалкий пьянчуга, злосчастный вор и мошенник, невыносимый и всеми презираемый человек. Каждую ночь, с сумерек и до рассвета, сидел он в городском баре и напивался до беспамятства.

И вот как-то туманным вечером в конце октября, когда в воздухе чувствуется морская соль, по дороге в бар наткнулся он у дороги на труп. В таком случае порядочный человек сообщил бы об этом властям, но этот пьянчуга к трупу отнесся с безразличием и пошел дальше своей дорогой. Но не успел он отойти далеко, как вдруг слышит позади себя шелест. Обернулся он и при свете полной луны видит, как труп поднимается на ноги. Ужас! У пьянчуги ноги приросли к земле, и он от страха шага ступить не может.

Покойник приблизился, объявил себя дьяволом и сказал, что заберет душу этого человека в ад. Пьянчуга не мог не поверить в этого ходячего мертвеца, ибо глаза у того горели лихорадочным красным, а черные губы кривились в ужасной усмешке.

Пьянчуга лишь попросил дьявола выполнить последнее свое желание: дать ему выпить еще разок. Тогда дьявол изменил свою наружность, и они вместе пошли в бар, чтобы пьянчуга мог напоследок выпить. Прикончили они по стакану эля, и тут пьянчуга набрался наглости и попросил дьявола заплатить за него. Естественно, ему бы хотелось, чтобы последняя выпивка досталась ему бесплатно. Дьявол втайне поразился смелости пьянчуги и превратился в шестипенсовую монету. Довольный собой пьянчуга схватил монету, но вместо того, чтобы отдать ее бармену, сунул себе в карман, где также носил и распятие. Оказавшись рядом с таким могущественным символом, дьявол уже не мог сменить форму монеты на какую-либо другую.

Не зря, выходит, этот пьянчуга прожил жизнь надувательством и обманом. Договорились они с дьяволом так: пьянчуга выпустит его из своего кармана на свободу, а дьявол даст ему еще десять лет жизни. Дьявол, естественно, согласился, и пьянчужка еще десять лет прожил спокойно.