Узы согласия

Ненавижу жалость!

Переулок Диско продолжал перемигиваться огнями, заманивал музыкой. Люди здесь зачарованно перемещались из одного клуба в другой. И в каждом им могли предложить особые развлечения. Одно опаснее и притягательнее другого.

– Лучше возвращайся обратно. – прошептал Лекс. – Серьезно, Аластор в курсе, что ты снова одна. Мой брат не виноват.

– Да, он просто ушел к другой.

– К той, в которой течет кровь инкуба…

Я дернулась, сбрасывая руки Лекса с плеч. Кровь инкуба? Так все же с Кевином не все так чисто. Не зря моя чуйка требовала проверить его новую пассию! Браво, Хесс, ты все же не параноик. Пока…

– Аластор.

– Не доказать. – теперь Лекс стоял лицом ко мне. – Сама знаешь, Темный принц хорошо заметает следы.

– Но ты то сможешь отыскать! Ты лучший детектив Горхейма! У тебя лишь одно нераспутанное дело!

– Я работаю на Темного принца.

– Ты об этом не вспоминал, когда помогал мне бежать. Я беспокоилась за тебя, Лекс.

– Не волнуйся, – улыбка у детектива как всегда светилась теплом. – Темный принц ценит своих людей и дает возможность исправить ошибки. Тем более я так и не нашел убийцу девушек. На мне долг поиска.

Я кивнула. Эта история началась перед моим побегом. И Лекс стал едва ли не одержимым поймать неизвестного. Раз в три месяца кто-то убивал девушек. Никакой связи между жертвами не находилось. Так же как не связывал их ни цвет волос, ни телосложение, ни происхождение.

– Не слышал про девушку по имени Софи Хиллс? На днях могла появиться тут?

– Она пропала? – без особого интереса спросил Лекс.

Я не предлагала ему помочь мне. У детектива своих дел хватает. И потом, рядом с ним внутри становилось слишком опасно болезненно. Мне не хотелось опять чувствовать себя ненужной.

Нелюбимой.

Очень страшное слово на самом деле.

– Ее мать волнуется. Говорит, девчонка слышала красивую музыку перед исчезновением. У высших сидхе не появилось новых игрушек?

Так они называли смертных, попавших в их лапы.

– Я не слышал о чем-то таком. Ты потому пришла сюда, Хесс? Переживаешь за какую-то девчонку?

Я оглянулась. Театр Сестричек подмигивали десятками огней. Особенно впечатляла светящаяся женская фигура в роскошном платье.

– Переживаю. В Горхейм приходят сами, а те, кого завлекают, не возвращаются. Я бы и пальцем не пошевелила, пойди она сюда за поисками удовольствия. Но девчонку похитили.

– Уверена?

– Ну… – я вспомнила открытую улыбку Софи. – Я знаю, что демоны водятся в любой душе, но тут явно дело нечисто. Тем более девочка исчезла из комнаты, в пижаме и тапочках. Так что мы с Кесси пойдем, а тебе… хорошего вечера.

– Скорее – безопасного. – усмехнулся Лекс. – Куда ты хочешь отправиться в первую очередь?

– В Театр Сестричек. Даже если Софи не у них, то попробую узнать последние сплетни. Местные любят обсуждать кто и кого похитил.

– Пожалуй, пройдусь с тобой.

Я чуть не споткнулась. Лекс предпочитал работать один. И уж прогуливаться с кем-то точно не любил. Насколько мне известно, если детектив не работал, то проводил время с семьей. Отличная милая женушка, трое детишек и все дела. Богатый район Горхейма, где охрана на каждом шагу и куда не пускают туристов.

– Зачем?

– Слышал, у Сестричек подают неплохое пиво. А еще показывают сиськи.

– А жена твоя не против второго? – вырвалось у меня.

Кесси у моих ног оглядывалась и продолжала ворчать. Она ощущала Горхейм по-иному. И ей это не нравилось.

Понимаю, у меня тоже мурашки то и дело по спине. И восторг пополам с волнением.

– Второе я сказал для красоты.

Я лишь покачала головой. Но злиться на Лекса… нет, не могу. Как и ревновать. Потому что Лекса невозможно ревновать. Он давно принадлежал другой женщине. Он давно дал мне понять, что я только друг. Не больше и не меньше.

Понимаете, почему у меня первое время подушки можно было выжимать от слез?

Но это время прошло. И не хочу возвращать это, не хочу. Пусть внутри все болит при виде Лекса, я научусь это убирать.

Глава пятая

Театр Сестричек возник на заре Горхейма. Он зазывал к себе тех женщин, что стремились к внешней красоте, кто тосковал по балам и прекрасным принцам. И неважно, жили они в Горхейме или на Земле. Домохозяйка с пятью детьми и полысевшим мужем, которая втайне вздыхала по известному киноактеру, здесь находила то, о чем мечтала.

Главное, вовремя очнуться от сладкой сказки. Главное, понять, что это лишь сон. И вернуться обратно, в реальность.

Но так поступали не все. И тогда они становились младшими Сестрами, навечно играющими свою роль.

Я надеялась, что хорошее отношение Сестер ко мне не изменилось. Нам с ними нечего делить.

– Все же роскошно они устроились. – пробормотал Лекс. – Не находишь, что их театр несколько выделяется?

В переулке то? Еще бы! Огромное четырехэтажное здание из темно-красного блестящего камня, со скульптурами-колоннами в виде обнаженных женщин, с барельефом с теми же женщинами. Широкие ступени, чуть выщербленные от времени, огромные двери с витражами. И куполообразная крыша. А еще особый флер, который и заставлял женщин останавливаться, а после заходить внутрь.

– Не знал, что ты любишь кошек.

Я бросила взгляд на Кесси, та с шумом нюхала вечерний воздух и продолжала фыркать.

– Кесси открыла для меня эту страницу.

– Она не… – Лекс кашлянул. – Она крупновата для обычной кошки.

– Что ты, просто кость широкая и хороший аппетит. – откликнулась я. – А что там… ну что с делом про девушек? Так все и заглохло.

Нет, ну надо поддерживать разговор. Не про семью же его спрашивать. Тут у меня просто рот отказывался открываться.

Мы не спеша поднимались по ступеням Театра. Уже сейчас я слышала отдаленные звуки музыки, чей-то смех. Здесь всегда шло представление.

– Дело передали в руки земной полиции. – Лекс тут же помрачнел. – Убийства начались и на Земле.

Я аж остановилась и выдохнула:

– Брешешь!

– Собаки брешут. – не согласился детектив. – А я все же человек, пусть и с волчьей ДНК. Нет, убийства прекратились в Горхейме, но начались в земных городах. Происходят неподалеку от дверей сюда. Так что убийца явно отсюда.

– А как отреагировал Темный принц?

Двери перед нами плавно открылись. Мне в лицо пахнуло сладко-терпкими духами, помадой и банановым ликером.

– Никак. – коротко ответил Лекс. – Лишь сказал, чтобы я следил за ситуацией здесь.

– Хренов засранец. – пробормотала я.

– Ты говоришь о своем ммм…

– Если ты скажешь женихе, то я тебя ударю. – предупредила ровным голосом. – То же самое касается эпитетов вроде “хозяин”, “друг”, “парень” и так далее. Так как он является только засранцем и никем иным. Потому что только засранец согласиться принять в качестве платы за помощь ребенка. А потом растить его как милую игрушку. Так что пусть идет в жопу. Именно туда!

– Ах! Хесси, дорогая, не надо таких слов здесь! В храме любви и грез!

Нежный голос колокольчиком прозвучал вестибюле. Здесь роскошная хрустальная люстра висела на толстой цепи и угрожающе покачивалась. Хотя я знала, что она тут висит с незапамятных времен.

Бархат, мрамор, атлас и золото – вот что главенствовало в убранстве. Свет лился розовый, кокетливый. В нем все казалось более изысканным, таинственным.

Спускающаяся к нам по мраморной лестнице женщина выглядела королевой. Или героиней старинного женского романа. Золотистые кудри, белоснежное лицо с несколько кукольными чертами и пухлым ртом, синие глаза. И лазурного цвета платье. Роскошное бальное платье с лентами, кружевами и открытыми плечами. Оно кокетливо покачивалось, пока его обладательница спускалась к нам.

– Прости, Изабель. – я поспешила извиниться. – Слишком долго не была здесь. По-прежнему Театр сверкает. Ты выглядишь изысканно.

– Ах! Ты как всегда льстишь.

Изабель – одна из трех Сестер – провела рукой по гладкой ткани. Взгляд синих глаз перешел с меня на Лекса. И чуть посуровел.