Узы согласия

Я накануне приготовила сахарно-железную смесь. И теперь темный порошок хранился в мешочке. Развязала его и осторожно сжала в кулаке. Теперь пора в засаду.

Прятаться в тени – одна из двух моих особенностей. Обе они достались от отца, о котором я только знала, что он меня зачал. И все. Мать на все расспросы пожимала плечами. И, казалось, сама не понимала кем он был.

Жаль, что долго скрываться в тени не выходило. Сил уходило немало, можно и в обморок упасть.

Я осторожно шагнула в темноту, вокруг все стало чуть менее реальным, окрасилось в бледно-серые тона. В висках застучало, грудь сдавило, но почти сразу же отпустило.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем послышался тихий скрип окна. Я оставила створку приоткрытой. Все естественно, ведь в Торонто с мая месяца душная жара. И окна нараспашку у тех, у кого нет кондиционера.

Здесь кондиционер был, но сломался не так давно.

В спальню проскользнули три тени. Слишком быстрые, слишком легкие и тонкие. Послышался звук, от которого мороз по коже: тонкий, едва слышимый скрежет зубов. Мелких острых, точно иголки.

В тот же миг я шагнула из тени. Четкий удар по мешочку и все вокруг окутало облако сахарной пудры и железной пыли. И сразу же раздался визг, тонкий, напоминающий звучание бормашины.

На полу бились три худощавые женщины. Тонкие настолько, что казалось кости вот-вот проткнут бледную, почти прозрачную кожу. Белые длинные волосы, изогнутые в ярости тонкие губы и огромные глаза. По-настоящему красивые, сверкающие, глубоко синего цвета. Из-за такой красоты все остальное смотрелось еще страшнее.

Сахарная и железная пыль не давала им напасть на меня, высасывала силы. Но все равно времени особо не было.

– От семьи отстать. – проговорила тихо и четко. – В следующий раз я скормлю вам железо и буду смотреть как вы разлагаетесь изнутри. Процесс болезненный и внешне так себе.

– С-с-сука!

– Очень приятно, меня зовут Хестер. – с чуть склонилась и отчеканила. – Вернетесь в Горхейм и забудете дорогу сюда. В эту семью.

– Он обидел дитя!

– Нет, он сказал не подумав.

У зубных фей зубы мелкие острые и растут в три ряда. Когда я столкнулась с ними в первый раз, то никак не могла понять зачем им детские зубы. Когда узнала, то лишь попыталась тут же об этом забыть.

А еще зубные феи очень любят детей. И если при них кто-то обидит ребенка, или они решат, что его обидели… ну все будет плохо. Как с отцом Феликса. Хотя он то явно ничего плохого не имел в виду и сына обожает. Я это чувствовала.

Мне не хотелось их убивать. У зубных фей, как и у других сидхе, своя мораль. Не могу сказать, что я с ней совсем не согласна.

– Я делаю только одно предупреждение.

– Мы тебя убьем! – прошипела одна из них.

– Нет. – ухмыльнулась я. – Не убьете. И знаете это. Я отправлю вас сейчас ко входу в Горхейм. Не задерживайтесь здесь. Уходите. Собирайте зубы и не трогайте никого, если не уверены.

– Он угрожал!

– Нет. Учитесь читать между строк.

Они лежали, не в силах пошевелиться. На прозрачных стрекозиных крыльях поблескивала сахарная пудра и железо. Пройдет несколько часов, прежде чем они вернут себе прежние силы. Ничего, в Горхейм вернуться смогут.

Второй дар, доставшийся мне от папочки я оценила и поняла не сразу. Это умение открывать двери. В смысле не просто двери, с этим любой справиться. Нет, я могла открыть дверь из одной точки пространства в другое. Но при одном условии: мне надо знать, кто или что находиться там, с другой стороны.

Где один их входов в Горхейм я знала. И выбрала его не случайно. Ночью в парке Квин безлюдно и тихо. Вход в самой глубине парка, так что доставлю точно к нему, пусть валят подальше.

Я представила дверь. Обычную дверь, немного грубую, из шершавых деревянных планок. Ручка в виде бронзового тяжелого кольца, возле нее легкий скол. Я мысленно потянула ее на себя, чувствуя, как на лбу выступает пот. Все мышцы тела напряглись, сильнее… еще сильнее.

И дверь медленно открылась. Бесшумно, хотя я могла поклясться, что слышала скрип. В голове.

Мозги, наверное. Скрипят от натуги.

За дверью виднелся парк Квин, кусок газона, стриженные кусты и фонарь. Дорожка блестела от недавнего дождя.

Зубных фей затянуло туда, дверь захлопнулась, а я осела на пол. Этот дар вытягивал силы сильнее, грубее. К нему я прибегала редко и неохотно.

Хорошо сумка стояла рядом. Дрожащими руками дотянулась до нее, нащупала пакетик с медом и сахаром. Такая смесь плюс бутылка кока-колы – отличное средство для того, чтобы быстро повысить уровень глюкозы.

Теперь домой. Там придется держать еще одну оборону.

Глава третья

От Элизабет оплату я взяла кэшем. Самое смешное, что уже завтра они забудут о том, что произошло. Останутся смутные обрывочные картинки, больше похожие на сон. Так работает защитная магия Горхейма. О нас помнят лишь те, в ком течет кровь нелюдей или сидхе. Ну или же кто побывал хоть раз в Горхейме. Его забыть невозможно. Он точно яд, который не убивает, но вызывает мгновенную зависимость. Ты можешь ненавидеть себя, его, но все равно туда будет тянуть.

Потому что Горхейм – место, где сбываются самые отчаянные и самые темные фантазии. Потому что там легко потерять душу в прямом смысле слова. Или, наоборот, остаться без тела.

Я держалась вдали от него, но яд Горхейма у меня в крови. Я там выросла.

Дом, где я уже несколько лет снимала квартиру, вырос в свете реклам и фонарей. Опять пошел дождь, на этот раз легкий, почти игривый. В воздухе пахло озоном и мокрой травой. Где-то слышалась сирена то ли полиции, то ли скорой.

Я снимала квартиру на самом верхнем этаже. Отсюда такой шикарный вид. Ночной Торонто, весь в огнях. И шум сюда не долетает.

– Кесси! – я вошла в темный холл и сразу ощутила – моя соседка по квартире приближается. Пусть и весьма бесшумно.

– Кесси, осторожно!

В полумраке мелькнуло нечто еще более темное. И я успела только вытянуть руки, чтобы поймать комок мышц и гладкого меха.

Кесси я взяла в приюте. Точнее, она меня выбрала. Перебравшись в Торонто, я знала, что мне нужен кто-то, кто будет помогать противостоять гостям из Горхейма.

Кошки…

Они свободно шастали между мирами, видели то, что не под силу людям и помнили Горхейм. Я искала ту, с которой образуется невидимая связь. И Кесси меня позвала. Из тощего котенка с ободранным хвостом она выросла в огромного хищника. Гораздо крупнее обычных кошек. Даже не знаю кто потоптался в ее генетическом коде. Сейчас Кесси – огромная угольно-черная кошка с белыми носочками и разными глазами. Один – зеленый, другой – желтый. А еще клыки: сахарно-белые, острые и кокетливо выглядывающие из-под верхней губы.

Пока я пыхтела, пытаясь не свалиться с Кесси на пол, она деловито обнюхала меня и облизала. Шершавый язык теркой прошелся по лицу, и у меня появилось стойкое ощущение, что мне сделали суровый пилинг.

– Кесси!

– Мрррряяяяуууу!

Я, наконец, дотянулась до выключателя. И холл залил мягкий свет.

Кесси спрыгнула на пол и закрутилась, стараясь задеть мои ноги хвостом. При этом мурлыканье звучало как глухой рокот мотора. Я лишь надеялась, что соседи ее не слышат. Все же звукоизоляция тут хорошая.

В квартиру влюбилась с первого взгляда. Я искала нечто небольшое, хорошей теплой аурой и красивым видом. И еще условие: высоко, без цветов поблизости и как можно больше стекла, стали и бетона. Такой модный хай-тек.

Цветы, дерево, любые природные материалы могли помочь кое-кому дотянуться до меня. Еще огромным плюсом квартиры было то, что ее хозяин вместо ламината предпочел каменную плитку. Да, холоднее ногам, зато безопаснее.

Диван уже давно перешел в собственность Кесси. Мне она там позволяла только смотреть сериалы, а Кевина и вовсе не пускала, шипела. Они с ним вообще не ладили. Точнее она. Кевин как раз пытался с ней договориться.

Кевин…

Я машинально открыла холодильник, машинально достала размороженное мясо и кинула его в миску Кесси. Послышалось урчание и довольное чавканье. Я же оперлась руками о барную стойку, вздохнула. Не могла я так ошибиться в Кевине.