Страница 23 из 24
Поговорить. Да, точно.
– У меня к вам один вопрос и одна просьба, Софи. Начну с просьбы. Вы можете давать Агате уроки игры на фортепиано? Я думаю, ей это будет полезно. Мы с Вирджинией планировали, но не успели. Алексу ещё рановато, а Агате можно.
– Конечно, – девушка кивнула. – Начать завтра или попозже? У них же, – она улыбнулась, – вроде как каникулы.
– Если Агата захочет – начните завтра, – ответил Арен, рассматривая губы собеседницы. Алые, чуть крупнее, чем нужно, при её овале лица, и, наверное, очень нежные. – Если нет, начнёте через две недели.
– Хорошо.
Вновь кивок. И улыбка не исчезала с лица – искренняя, радостная.
Защитник, как же хорошо, что София не ощущает сейчас его эмоции. Арен чувствовал себя сгустком тьмы перед лучом света. Желание присвоить себе этот лучик было почти невыносимым. От него бросало то в жар, то в холод, и ладони сжимались в кулаки в бессильной злобе на себя и свои чувства.
– Так о чём вы хотели спросить?
Она смотрела ему в глаза, кажется, не понимая, почему он медлит. А Арен сдерживался изо всех сил.
Один шаг, всего один шаг – и этот маленький искренний луч света будет его. Только его. И она ничего никому не скажет. И даже не потому что он поставит на неё печать, а просто – сама по себе. А он хоть немного согреется. Хоть немного искупается в этом чистом свете.
Внутри всё дрожало.
«Нельзя. Нельзя её трогать».
– Я хотел спросить, почему вам нравится моя жена, – проговорил Арен, сам удивляясь тому, каким спокойным и отрешённым звучит его голос. – Я просто чувствую это. Виктория не всегда бывает с вами справедлива. Но вы почему-то порой ей симпатизируете. Почему?
– А-а-а, – протянула София понимающе. – Всё очень просто. Её величество любит Агату и Александра.
Она замолчала, а Арен пытался осознать этот ответ.
– И всё?
– Ну да. А этого мало? – София удивилась. – Ну, если мало… Ещё она любит свою работу, очень увлечена ею, вы наверняка знаете.
– И поэтому тебе нравится моя жена? – Арен так и не мог осознать до конца ответ Софии. – Просто потому что она любит своих детей и свою работу?
– Да.
Кивок. Судя по эмоциям, София не видела в этом решительно ничего особенного.
И Арену безумно захотелось спросить…
«Тогда что такого есть во мне, Софи? Почему ты… Что ты видишь во мне настолько замечательного?!»
Но он промолчал.
– Хорошо. Кажется, я понял. Или нет. – Он усмехнулся. – Посмотрим. Спокойной ночи, Софи.
– Спокойной ночи, ваше величество.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ночь со среды на четверг стала первой для Софии во дворце, когда она с трудом смогла уснуть.
Всё прокручивала в голове события вечера, вспоминая, что говорил император, его выражение лица, улыбку и голос. Вспоминала, как он внезапно сбился и начал называть её на «ты» – это оказалось приятно. От желания немедленно вскочить с постели и нарисовать хоть что-нибудь чесались пальцы, но София сдерживалась, понимая – если она это сделает, весь день будет клевать носом, а для аньян это недопустимо.
Было что-то странное, необычное в поведении его величества сегодня вечером, но София никак не могла понять, что именно её смущает. Именно так – смущает. Когда она вспоминала чёрные глаза Арена – ей показалось, или радужка была шире, чем обычно, не оставив места белкам? – и голос, как будто напряжённый, натянутый, словно струна – в этот момент София смущалась. Вроде ничего особенного не произошло, а она ощущала себя так, будто увидела нечто недозволенное. Запретное.
«Ерунда, – думала София, ворочаясь с одного бока на другой, – ты просто переживаешь из-за того, что он заметил твои рисунки. И попросил показать свой портрет. Вот и придумываешь».
Рассуждения были вполне логичными, и спать очень хотелось – всё-таки она устала. Но сон не приходил. Промучившись так часа полтора, София встала, налила себе воды в стакан, накапала туда несколько капель слабого снотворного и залпом выпила.
И только после этого смогла уснуть.
Утро четверга было как две капли воды похоже на утро среды – София точно так же оделась, умылась, быстро позавтракала в столовой для слуг – но на этот раз служанка императрицы к ней не подсаживалась, – а затем побежала к детям.
Наследники, как и накануне, находились в детской с отцом. Его величество кивнул Софии, поцеловал Агату и Александра и сразу шагнул в камин, не сказав толком ни слова.
«Хотя что он должен был тебе сказать? – подумала София и сама улыбнулась своим мыслям. – Он наверняка уже выбросил из головы случившееся. И рисунки эти – видел ведь гораздо лучше и талантливее, при дворе ведь есть художники! – и то, как… как…»
Произнести – даже про себя, не вслух, – «как сжимал мою талию», София не могла. Она помнила, как в тот момент вспыхнула от неловкого удовольствия и восторженной нежности, и боялась, что император всё прекрасно понял. Понял, просто не сказал. И сразу забыл – в конце концов, у него же целая куча дел!
– Агата, – произнесла София, силой отодвигая в сторону тревожные мысли, – твой папа хочет, чтобы я учила тебя игре на фортепиано.
– Ой, – девочка улыбнулась и чуть подпрыгнула, – это здорово! Я хочу. Я видела, как вы играете – я тоже так смогу?
– Сможешь, конечно. Не сразу, придётся постараться.
– Это ясно. А…
– А я-я-я? – протянул Александр почти обиженно, надувая губы. София опустилась перед ним на корточки и, взяв в свои руки его маленькие ладошки, сказала:
– Тебе нужно немного подождать. Твои пальчики, – она начала поочерёдно загибать пальцы наследника, и он сразу захихикал, – ещё недостаточно подросли. Если они станут играть на фортепиано сейчас, то будут болеть. Мы с тобой, Алекс, будем рисовать, пальчики окрепнут, и через пару лет ты сможешь учиться вместе с Агатой.
– Точно?
– Клянусь своими рыжими волосами, – сказала София и дотронулась до макушки под смех обоих наследников.
***
София немного ошиблась – выбросить из головы случившееся Арен не смог, хотя очень старался. Впрочем, старался не только он – и окружающие его люди, и представители торгового и дипломатического комитетов, пришедшие на совещание, и жена – все старались сделать так, чтобы у него не было времени думать не то, что о Софии, но даже о погоде за окном и собственном желании выпить чашку чая.
Виктория с утра была не в духе, и от неё к Арену сплошным потоком лилось раздражение. Морщась, он поставил щит, а затем поинтересовался, в чём дело. О своём вопросе он тут же пожалел, услышав ревниво-обиженное:
– Где ты был ночью?
Поначалу Арен не понял, почему вдруг возник такой вопрос – он приходил к Виктории далеко не каждый вечер, а два-три раза в неделю, когда были силы. В остальные дни спал у себя. И это был порядок, неизменный с момента заключения их брака.
Но Виктория продолжала говорить:
– Когда я укладывала вчера детей спать, Агата сказала, что ты ещё должен зайти к Софии, потому что обещал. Ты остался там?
По тому, как загудел эмпатический щит, Арен понял, что Викторию сейчас заливает злостью и раздражением. Ему и самому было несладко.
Защитник, а ведь он сглупил. Надо было сказать Агате и Александру… нет, не надо было вообще разговаривать с Софией о вечернем визите, находясь рядом с наследниками. Но демоны его раздери, он привык так делать, когда работал с Вирджинией! И в этом же нет ничего особенного. Ну когда он ещё может разговаривать с аньян собственных детей, если не вечером, перед сном, когда все дела уже закончены?
– Вик, не глупи, я прошу тебя. Я говорил с Софией две минуты, а потом отправился к себе.
Жена отвела взгляд, поджав губы. Арен вздохнул, пытаясь унять собственное раздражение, а заодно придумать, что ещё сказать. Так, чтобы не причинить Софии вреда этими словами. Менять её на другую аньян не хотелось совершенно.