Страница 18 из 24
– Какой кошмар, – пробормотала София. – Надеюсь, вылечили?
– Конечно! – кивнул Тедди. – Сам врач его величества, айл Тадеуш Родери, ею занимался. Эли потом перевели на этаж, где принцесса Анна живёт, там она до сих пор и работает личной служанкой принцессы. Может, увидите её. Она, правда, ничего и никогда не рассказывала, но тут и так всё понятно.
– Думаешь, императрица?.. – София улыбнулась – насылать красные пятна на служанку ей казалось не слишком умным поступком. В конце концов, во дворце этих служанок пруд пруди, и императору совсем не обязательно выбирать в любовницы ближайшую. Это даже неудобно – ещё начнёт плохо работать.
– Конечно! А кто же?
– Да мало ли…
– Она-она! Так что вы поосторожнее! Вы тоже молодая и симпатичная!
– Думаю, красных пятен на моём лице никто и не заметит, – отмахнулась София. – Видишь, сколько у меня веснушек?
Чуть позже в столовой она познакомилась и с другими слугами, но, конечно, не со всеми. Атмосфера здесь царила приветливая, никто не ругался и не надувал щёки – наоборот, все приняли новую аньян императорской четы с доброжелательным интересом. Правда, пообщаться ни с кем Софии толком не удалось – кто-то торопился вернуться на работу, другие спешили домой. Были несколько семей, живших прямо во дворце, как и София, но им гораздо интереснее оказалось общаться между собой, чем с новенькой.
В столовой Софии понравилось. Помещение примыкало к дворцовой кухне, откуда слышался смех и разговоры поваров, и доносились разнообразные вкусные запахи. Еды было вдоволь, и постоянно выносили новую – вновь прибывшие слуги сметали всё практически мгновенно.
– Здесь так почти круглые сутки, – пояснила раздатчица – полная женщина в серой форме. – Народу много, кто когда ест, поэтому готовим постоянно. Бери, что хочешь и сколько хочешь, не стесняйся.
Еда оказалась простой, но очень вкусной, и София с удовольствием съела до крошки и картофельную запеканку с мясом, и овощной салат, и маленький кусочек облепихового пирога. А уж вишнёвый компот!..
В общем, во время ужина страхи Софии насчёт работы и императрицы почти полностью забылись. Вернулись они позже, когда она поднялась наверх, в свою комнату. И как всегда, чтобы справиться с ними, София взяла бумагу и карандаш.
Чёрточку за чёрточкой она выводила на листе бумаги лицо её величества Виктории. Не суровое и не надменное, а такое, каким она видела его пару мгновений, когда императрица касалась ладонями макушек своих детей. Это лицо было не только красивым, но и очень светлым, расслабленным, умиротворённым – и София, закончив портрет, легла спать почти счастливой.
***
Вечер Арен провёл с женой и детьми, и чем больше восторгались Агата и Александр новой аньян, тем сильнее мрачнела Виктория. Александр ничего не замечал, а вот дочь смотрела тревожно. Она знала, что мама не любит нетитулованных, но с тем, до каких масштабов это может доходить, столкнулась впервые. И теперь пыталась понять императрицу, анализируя её чувства. Арен хорошо помнил, как сам делал так, когда дар только проснулся. Ему нравилось прислушиваться к тому, что ощущали другие люди, нравилось сосредотачиваться на эмоциях, чуть ли не на составляющие их раскладывать – хотя в случае с эмоциями это было практически невозможно. Иногда, в присутствии нескольких людей, он глох, и отец страшно ругался, напоминая о том, что нужно постоянно поддерживать щит, пока не научишься правильно и грамотно пользоваться даром.
Агата училась и совершала те же ошибки, что и он сам в детстве. Она пока не могла понять до конца, что чужие эмоции не игрушки, и не стоит в них копаться без сильной надобности. Впрочем, сейчас надобность была сильной.
Агате нравилась София, и это было абсолютно нормально – она понравилась бы любому эмпату. В этой девушке было столько же света, сколько в самом Арене – тьмы, и как же хорошо, что членов семьи Альго не слышит никто из эмпатов.
София звенела от искренности, и все её эмоции были такими чистыми, что у императора иногда даже голова кружилась. Он прислушивался к ней в момент знакомства с императрицей, пытаясь нащупать хоть тень неприязни – всё же Виктория временами была не слишком любезной личностью, и сейчас, по отношению к Софии, в том числе. Но никакой неприязни не было. Ни малейшей. Даже наоборот – ещё в самом начале знакомства Виктория сделала нечто такое, отчего София вспыхнула ласковой симпатией, и Арен от удивления с трудом удержал лицо. Что именно сделала его жена, он не имел ни малейшего понятия, но решил поинтересоваться этим у Софии при первой же возможности. Ему было интересно.
Так же, как ему было интересно утром, решится она пойти через камин или нет, и что при этом будет чувствовать. Арену и самому было смешно, что он вообще занимается подобными вещами, но… демоны, это оказалось действительно здорово. Такое количество эмоций – от страха до восторга – и все ясные, чистые, абсолютные. И никакого отвращения к нему, даже наоборот – Арен чувствовал, что нравится Софии, и это было приятно.
Он часто нравился женщинам, но иначе. В этих эмоциях было много грязи и расчёта. Ни того, ни другого он не мог разглядеть в Софии. Она состояла из одного только света, и это очень грело. Никогда в жизни Арен не грелся эмоциями – только слышал о подобном от отца и ещё нескольких родственников – и всегда отмахивался, считая это полнейшей ерундой. Арена грели только собственные дети, но их эмоций он не слышал.
Поэтому ничего удивительного, что Агата сразу и безоговорочно приняла в качестве аньян именно эту девушку. А вот императрице София совсем не нравилась, и наследница, хмуря брови, изучала эмоции матери, забыв про эмпатический щит. Она хотела понять, в чём дело, не зная, что эмоции зачастую не поддаются анализу и бывают абсолютно не логичными. Неприязнь Виктории была не логична – ещё и поэтому она так нервничала.
И вечером Арен, понимая, что жену надо бы отвлечь, вновь пришёл в её спальню. И если поначалу супруга немного дулась – причём вряд ли она сумела бы объяснить, на что конкретно обижается, – то спустя некоторое время расслабилась, уткнулась носом ему в плечо и проворчала:
– Ещё парочка таких ночей, и у тебя будет трое детей.
– Вот и прекрасно, – Арен улыбнулся и поцеловал её в лоб. – Или ты против?
Эмоции были абсолютно прозрачными – ни хорошими, ни плохими. Кажется, Виктория сама не понимала, против она или за.
– С животом не хочется ходить.
Он засмеялся и погладил её по этому самому животу, сейчас совсем плоскому.
– М-м-м…
– Ничего, Вик. Это временно.
Через несколько минут жена, разнеженная и довольная, уснула, а вот Арену почему-то не спалось. Он то думал о комиссии по родовой магии, то о старшем брате, которого своими руками испепелил несколько месяцев назад, то вспоминал, как встретил Викторию. Эти воспоминания на удивление оказались самыми приятными, и Арен сосредоточился на них.
Восемь лет назад, когда он стал императором, во время первого же совещания с главами всех служб и комитетов ему заявили, что в Альганне должна быть ещё и императрица. Так полагается, ничего не сделать, такие правила…
Арену в тот момент было и смешно, и грустно. Смешно – оттого, что Вано Вагариус, глава службы безопасности, объявляя ему это, чувствовал себя очень неловко. А грустно – оттого, что Арен знал – жениться действительно придётся.
– Подберите мне подходящие кандидатуры, Вано, – сказал император, оставшись наедине с безопасником. – Даю вам неделю.
– У вас есть какие-нибудь пожелания, ваше величество? – склонил голову мужчина.
Сначала Арен хотел ответить «нет», но секундой спустя подумал – в конце концов, он имеет право на капризы.
– В этом списке не должно быть брюнеток, Вано.
От безопасника плеснуло искренним изумлением.
– Простите?..
– Пусть моя жена будет блондинкой. Или рыжей, – усмехнулся Арен, глядя на огненную шевелюру Вагариуса. – Главное – не брюнеткой.