Четвёртый К

Члены штаба с волнением смотрели на экран.

Однако в нем не появились ни предательская желтая точка, ни красное кольцо.

- Он говорит правду, - весело заявил доктор Аннакконе.

Кристиан Кли почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Он знал, что не смог бы пройти подобное испытание.

24

На следующий день после того, как президент Фрэнсис Кеннеди проходил мозговое испытание, Кристиан Кли отправился с визитом к Оракулу.

После обеда они перебрались в библиотеку, где царил полумрак и обстановка располагала к доверительной беседе.

Кристиан занялся бренди и сигарами, а Оракул задремал в своем кресле-каталке.

- Кристиан, - вдруг произнес Оракул, - я думаю, что тебе пора сдвинуться с места. Сегодня по телевизору заявили, что Кеннеди прошел испытание, и он не повинен в скандале с атомной бомбой. Он в полном порядке. Так когда, черт возьми будет прием по случаю моего дня рождения?

Вот неугомонный старик, подумал Кристиан, разве ему скажешь, что все забыли про его день рождения.

- Мы все спланировали, - начал он. - После инаугурации президента в следующем месяце мы устраиваем большой прием в Розовом саду Белого дома. Будет присутствовать премьер-министр Великобритании, чей отец был одним из ваших друзей. Вы останетесь довольны. Основной смысл всего праздника будет заключаться в том, что вы - символ прошлого Америки, Великий Старик нашей страны, воплощение ее процветания, трудолюбия, возможностей человека подняться от самых низов до вершины, короче говоря, того, что может произойти только в Америке. Мы преподнесем вам цилиндр Дяди Сэма со звездами и полосами.

Оракул отозвался на эту лесть легким смешком. Кристиан улыбнулся ему и допил бокал бренди, чтобы поддержать хорошее расположение духа.

- А что от этого будет иметь твой друг Кеннеди? - поинтересовался Оракул.

- Фрэнсис Кеннеди станет олицетворять будущее Америки, - ответил Кристиан. - Американский народ начнет жить в условиях более прочного общественного договора, люди будут крепче связаны между собой. То, что вы посеяли, Кеннеди взрастит до подлинного величия.

Глаза Оракула сверкнули в полумраке библиотеки.

- Кристиан, какого дьявола ты пытаешься заморочить мне голову после всех лет нашей дружбы? Заткни свои символы себе в задницу. Какой Общественный договор? С чем его кушают? Слушай меня. Есть только те, кто управляет, и те, кем управляют. Вот и весь твой Общественный договор. А все остальное только купля-продажа.

- Я поговорю с Дэйзи и вице-президентом, - засмеялся Кристиан. Кеннеди сделает все, что надо. Он знает, что в долгу перед вами.

- Старикам никто ничего не должен, - проворчал Оракул. - А теперь давай поговорим о тебе. Ты завяз в трясине, мой мальчик.

- Что верно, то верно, - согласился Кристиан. - Но меня это не трогает.

- Тебе еще нет и пятидесяти, - задумчиво произнес Оракул, - и тебя это уже не трогает? Очень плохой признак. Обычно только невежественную молодежь ничего не трогает. Мне вот уже сто лет, а если бы я сказал, что меня ничего не трогает, это было бы слишком смело. Но ты, Кристиан, в слишком опасном возрасте, чтобы тебя ничего не трогало.

Он выглядел по-настоящему рассерженным и наклонился вперед, чтобы выхватить сигару из руки Кристиана. А тот ощутил в этот момент такой прилив нежности к старику, что чуть не прослезился.

- Это все Фрэнсис, - сказал он. - Я думаю, он хитрит со мной всю жизнь.

- Ага, - вымолвил Оракул, - это испытание детектором лжи, которое он прошел. Как они ее называют? Машина химического исследования мозга. Человек, придумавший такое название, просто гений.

- Я не могу понять, как он прошел это испытание, - признался Кристиан.

Оракул ответил ему с презрением, едва различимым, учитывая его возраст, умственные и физические возможности:

- Выходит, теперь наша цивилизация располагает безотказным научным способом определять, говорит ли человек правду, и они думают, что смогут разгадать самую сложную загадку - виновен он или нет. Смех, да и только. Мужчины и женщины постоянно обманывают друг друга. Мне уже сто лет исполнилось, а я все еще не знаю, была ли моя жизнь правдой или ложью. Я действительно не знаю.

Кристиан забрал свою сигару у Оракула и раскурил ее, в этом слабом кружке света лицо Оракула казалось музейной маской.

- Я допустил взрыв атомной бомбы, - отозвался Кристиан, - и несу за это ответственность. А когда я стану проходить испытание, я буду знать правду, и ее будет знать экзаменатор. Но я думал, что понимаю Кеннеди лучше, чем кто-либо другой. Я ясно прочел его мысль, чтобы я не допрашивал Грессе и Тиббота, и чтобы взрыв прошел. Так как же он прошел это испытание?

- Мы имеем дело с хитростью вашего доктора Аннакконе - вот ответ на твой вопрос. Мозг Кеннеди отказался принять его вину, поэтому и компьютер объявил его невиновным. И он всегда будет невиновным даже в собственной душе. А теперь, раз ты планируешь на следующей неделе подвергнуться испытанию, позволь спросить: ты тоже сможешь обмануть машину? В конце концов, это только грех умолчания.

- Нет, - сказал Кристиан, - в отличие от Кеннеди я навсегда останусь виноватым.

- Не унывай, - возразил Оракул. - Ты убил только десять или двадцать тысяч человек. Твоя единственная надежда отказаться от испытаний.

- Я обещал Фрэнсису, - отозвался Кристиан, - и кроме того, если я откажусь, средства массовой информации уничтожат меня.

- Тогда какого черта ты согласился на испытание? - задал вопрос Оракул.

- Я думал, Фрэнсис блефует, - ответил Кристиан. - Я надеялся, что он не допустит испытания и отступит, поэтому и настаивал, чтобы он подвергся испытанию первым.

Оракул выразил свое нетерпение тем, что включил моторчик кресла-каталки.

- Взгромоздись на статую свободы, - посоветовал он. - Ссылайся на права личности и свое человеческое достоинство. Только так ты можешь избежать испытания. Никто не хочет, чтобы эта дьявольская наука превратилась в правовой инструмент.

- Конечно, - согласился Кристиан. - Мне придется так поступить, но Фрэнсис будет знать, что я виновен.

- Кристиан, - спросил его Оракул, - если при испытании тебя спросят, злодей ли ты, что ты ответишь со всей искренностью?