Повелительница с клеймом рабыни

Земля поляны ходила ходуном, словно кто-то чудовищно огромный хотел выбраться из-под неё. Ветер завывал диким зверем, раскачивая и ломая стволы вековых деревьев. Небо набрякло чёрно-свинцовой тяжестью и, казалось, вот-вот готово было рухнуть.

Адалисса стояла, укрытая небольшим коконом собственной силы, и творившееся вокруг бесчинство не трогало её. Взгляд Богини был устремлён в пространство. Она чувствовала, как её первые дети рвут на части миры. Как кто-то из Древних смог прорвать оборону армий в Межмирье, и разбрестись по мирам. Адалисса чувствовала движение магии всех бессмертных рас – повелители миров пробудили все свои силы, бросив их на Древних. У них не было шансов на победу. Миллионы лет существования, наращивания магии, понимание структуры миров давали нынешним бессмертным возможность только отсрочить неизбежный конец.

Защитный купол слега дрогнул, и неподалёку от Чёрной богини, появилась тонкая светловолосая девушка. Адалисса только вздохнула:

- Здравствуй, Дайона. Я вижу, ты, наконец, вернула своё физическое тело?

Девушка приблизилась к сестре – её глаза светились восторгом.

- Это было непросто. У меня на это ушло гораздо больше времени, чем я сама рассчитывала, – Белая богиня улыбнулась. – Ни столько на создание самого тела, сколько на понимание, как его можно обрести. Мы столько потратили, создавая обитаемые миры, давая им жизнь, что смерть их обитателей высвободила достаточно силы, чтобы я смогла соткать своё тело заново… Правда, понадобилось много смертей. Но наши первые дети обеспечили меня этим в достатке, – Дайона рассмеялась, и изящно покружилась  – Это ли не закон равновесия? Сперва, мы тратили свою силу, давая им жизнь, теперь они своей смертью возвращают нам долг.

Улыбаясь, она посмотрела на Адалиссу:

- Теперь только тебе осталось вернуть своё. Ты же не собираешься надолго оставаться в теле этой полукровки, сестра?

- Я, всё-таки, надеюсь на то, что верну это тело его хозяйке – Милене. После того, как смогу остановить тебя и не позволить исполниться тому, чего ты желаешь.

Дайона, наконец, обратила внимание на тон сестры – холодно отрешённый. Чёрная богиня явно не была так же рада встречи, как Белая.

- Но ты уже опоздала с этим, – Дайона нахмурилась. – Моя цель достигнута, сестра. Врата Бездны открыты, Древние проснулись, Хаос пробудился… И это уже невозможно остановить. Ты же сама хотела этого когда-то! Уничтожить… начать всё заново… Что изменилось?

- Да, когда-то я этого хотела, – ответила Адалисса. – Но тогда во мне говорил Хаос. И тебе известно об этом. А ты… Ты тогда хотела меня остановить. Не помнишь? Я помню в какой ужас ты пришла, когда я уничтожила один единственный человеческий город. Ты горевала тогда… оплакивая тех, кто просто исчез из-за моего Хаоса. А теперь… Ты стала другой, Дайона. И, кажется, в этом виновата я.

Нет, не так. Адалисса в этом была уверена. Она знала, что именно её поведение… её одержимость Хаосом… даже их любовь друг к другу… Всё это заставило Дайону совершить чудовищнейшую ошибку несколько сотен лет назад.

* * *

По бескрайней пустыне серого праха, едва заметный ветер гнал низкую песчаную позёмку. От бушевавшей тут бури не осталось и следа.

Нелепой декорацией возвышались посреди этой серой пустыни огромные Врата. Без стен, без проёмов, держащиеся на паре огромных колон, испещрённых загадочными письменами. Они были распахнуты, и казались заброшенными. Никакой таинственной мглы не клубилось за ними. Более того, их испещряли многочисленные трещины и сколы – это был вопрос ближайшего времени, когда эта нелепая громада начнёт разваливаться на части. И на фоне этих странных Врат замершая перед ними девочка казалась совсем крошечной.

Аккэлия не знала, сколько она шла, противясь песчаной буре, которая с каждой минутой, казалось, становилась всё сильнее. Демонессе казалось, что каждый следующий шаг станет последним. Что она больше не сможет переставлять вязнущие в мелком песке ноги, и упадёт. И ветер засыплет её серым прахом за какие-то минуты. Мелкий песок набивался в волосы, летел в глаза, забивал нос и рот. Вой ветра нестерпимым гулом шумел в ушах…

И в единый миг всё закончилось. Ветер стих, словно по щелчку пальцев, и песок, ещё секунду назад кружившийся в воздухе, осыпался коротким серым дождём. Моментально наступившая тишина напугала Аккэлию – ей показалось, что она оглохла. Но прояснившееся зрение успокоило – просто буря стихла. Обессиленная демонесса опустилась на песок, стараясь отдышаться, отплеваться от песка, и прочистить запорошенные глаза. Не меньше пятнадцати минут понадобилось Келл, чтобы прийти в себя. При этом ей  постоянно приходилось  бороться с желанием лечь на этот мелкий песок, оказавшийся неожиданно мягким, и хоть полчаса поспать, наслаждаясь этой неожиданной тишиной. Но внутренним чутьем девочка понимала – нельзя, ни в коем случае, нельзя. Стоит ей закрыть глаза, и преддверие Бездны поглотит её, добавив горсточку её праха к этой пустыне. И, сделав над собой колоссальное усилие, Аккэлия снова встала на ноги, подняла голову… и увидела их – Врата Бездны. Огромные, распахнутые настежь… бесполезные и отслужившие своё. За ними не клубилась Бездна, потому, что её пленники уже покинули свою тюрьму.

И вот, Аккэлия Кавэлли, маленькая демонесса пяти лет, дочь полукровки и Верховного демона, пустышка без толики магии, стояла перед Вратами Бездны, ключом от которых оказалась, ключом, который должен был снова призвать Древних в Бездну, и запереть Врата… и не знала, что ей делать. Адалисса сказала, что она поймёт, как только доберётся до Врат. И вот они – Врата. Но понимание не приходило.

Девочка обошла Врата кругом. На одной стороне створок были две молодые женщины. Если створки будут закрыты, женщины будут держаться за руки. Профиль одной из женщин Аккэлия узнала – это было лицо её матери.

‍