Страница 5 из 46
1960
«Все гогочут, все шутят и шутят…»
Все гогочут, все шутят и шутят,все стремятся забиться в уют,анекдотят и песенки крутят,телефоны записывают.Может, взять бы и мне телефончик,сознавая общественный рок,вон у той, что, сияя, как пончик,так и просится радостно в рот?Но в последнее время мне снится,что оборваны все проводаи нельзя ни к кому дозвонитьсяникогда, никогда, никогда.Не с того-то ли мы, не с того-тотак бросаемся в гогот и шуми заемным умом анекдотовзаменяем свой собственный ум?Есть же что-то в душе у любого,снится что-то любому во сне…Где оно, не словечко, а СЛОВО,да такое, чтоб вздрогнули все?1960«Когда мужики ряболицые…»
Когда мужики ряболицые,папахи и бескозыркишли за тебя, Революция,многие шли бескорыстно.Иные к тебе привязывалисьпреданно, честно, выстраданно.Другие к тебе примазывались, —им это было выгодно.Игра была грубая, наглая,и появилась в историифигура, очень им надобная:мальчик «чего изволите?».Мальчики эти самые,способные-преспособные,пальчики свои сальныек нашим древкам приспособили.Они, изгибаясь, прислуживали,они, извиваясь, льстилии предавали при случае —это вполне в их стиле.Гладеньки, бархатисты,плохого не порицали,а после — шли в бургомистры,а после — шли в полицаи.Я знаю эту породу.Я сыт этим знаньем по горло.Они в любую погодутакие, как эта погода.Пусть у столов они вьются,стараются — кто ловчее.Нужны тебе, Революция,солдаты, а не лакеи.Улыбка лакея приятельская —он все, что угодно, подаст.Душа у лакея предательская —он все, что угодно, продаст.Ершистые и колючие,сложна ваша участь!Порою обиды горючиетерпели вы за колючесть!Вы столько обид получали,столько на вас плели!Но шли вы куда — в полицаи?!Вы в партизаны шли!Мне еще много помучиться,но буду тверд до конца,и из меня не получитсявкрадчивого льстеца.Излишне меня обижают,но это не страшно мне.Излишне меня обожают?И это не страшно мне.Не страшно, что плохо любится,что грустен, как на беду,но страшно, что Революциюхоть в чем-нибудь подведу.Я верю — она очиститсяот плах в кровавой росе.Но вдруг и она — гильотинщица,и даже страшней, чем все?1960«Не писал тебе я писем…»
Не писал тебе я писем,но не выдержал – пишу.От тебя я стал зависими пощады не прошу.Меня сделали счастливымот негаданной любвитвои серые с отливом,непонятные твои.Может, этого не надо —что-то следует блюсти.Может, будешь ты не рада —так, пожалуйста, прости.Но такое уж тут солнце,что с собой попробуй сладь!Но такие уж тут сосны,что в письме хочу послать!Я живу в Бакуриани.Сладко щурюсь после сна.Над горами, бугоркамивышина и тишина.По дороге санки катят —сколько детства в бубенцах!А задумчивые каплиу сосулек на концах.«МАЗы» буйволов шугают.Пахнет дымом… День настал.И по улицам шагаютгорнолыжники на старт.Я люблю их резкость, жесткость,если кто-то не о том,и застенчивую женскостьв чем-то, очень дорогом,и отлив их щек цыганских,и шершавость смуглых рук,и ботинок великанскихполнокровный, крупный стук.Вот приходят они с трассы,в душ, усталые, идут,и себя, бывает, страннопобедители ведут.Кто-то, хмурый, ходит грузно —ногу парень повредил,ну, и выигравший грустен —видно, слабо победил.Это мне понятно, ибочасто, будто нездоров,я не выглядел счастливопосле громких вечеров.Кто-то, ласково подъехав,мне нашептывал слова,что еще одна победа…А победа-то – слаба!Ты – мое Бакуриани,так случилось уж в судьбе!Мои грусть и гореваньерастворяются в тебе.Я люблю тебя за гордость,словно тайную жену,за твою высокопарность,вышину и тишину.Спит динамовская база.Чем-то вечным дышит даль.Кто-то всхрапывает басом —снится, видимо, медаль.Выхожу я за ворота.Я ловлю губами снег.Что же это за морока —спать не может человек!Я на снег летящий дую,направление даю,потихонечку колдую,дую в сторону твою.Снег, наверно, полетел бы,да не может он лететь!На тебя я поглядел бы,да не следует глядеть.Это вроде и обидно,только что в обиде быть!Мне не надо быть любимым —мне достаточно любить.И, любя тебя без краюв этом крошечном краю,я тебя благословляюи за все благодарю.1960, Бакуриани