Страница 50 из 61
А вскоре генералы и офицеры армии убедились, что их командующий показывает пример такого подхода к делу. Побывав в дивизиях первого эшелона, Баграмян установил личный контакт с командирами и политработниками. Старался, чтобы все — от рядового до генерала — поняли серьезность обстановки, сложившейся в результате ударов врага на юге страны. Простые и точные слова, с которыми командарм обращался к подчиненным, его страстность, партийность, никого не оставляли равнодушным, вызывали яростное стремление драться с ненавистными захватчиками до последней капли крови, проявлять в боях стойкость и бесстрашие.
Первый серьезный экзамен 16-я армия под командованием генерал-лейтенанта Баграмяна выдержала в августе 1942 года, когда враг предпринял мощный удар крупной группировкой по армиям южного крыла Западного фронта. Решительно перегруппировав части, командующий 16-й сумел не только организовать упорное сопротивление гитлеровцам, но, предпринимая контратаки и контрудары, сильно обескровить ударную группировку противника, остановить ее продвижение. А затем, вместе с другими армиями фронта, нанести ответный удар и в значительной степени восстановить первоначальное положение наших войск.
Активные наступательные действия 16-й армии в феврале — марте 1943 года на Жиздринском направлении были отмечены новыми победами. 16 апреля 1943 года приказом Верховного Главнокомандующего за доблесть и мастерство воинов 16-я армия была преобразована в 11-ю гвардейскую.
Весна 43-го хорошо запомнилась Ивану Христофоровичу. Всю зиму шли бои. Наши войска нанесли врагу сокрушительный удар под Сталинградом. Добились успехов на Северном Кавказе, на Верхнем Дону, прорвали блокаду Ленинграда, вошли в Донбасс и Юго-Восточные районы Украины. Словом, началось массовое изгнание оккупантов с советской земли. Попытка немецко-фашистского командования сдержать натиск Красной Армии, прорваться в район Курска не удалась. На фронтах наступило затишье. Но это затишье предвещало бурю. Гитлеровское командование намеревалось взять реванш за поражение под Сталинградом и вновь захватить стратегическую инициативу на Восточном фронте.
Советскому военному руководству удалось своевременно раскрыть замыслы врага и сосредоточить на угрожаемом направлении, в районе Курского выступа, силы, достаточные не только для стойкой обороны, но и для перехода в решительное наступление.
В соответствии с согласованным замыслом командующих Западным и Брянским фронтами 11-я гвардейская армия должна была прорвать оборону противника южнее Козельска и, взаимодействуя с 61-й армией Брянского фронта, наступать навстречу войскам Центрального фронта, с тем чтобы в районе Хатынца замкнуть кольцо окружения.
Смело задуманный план обещал немалый успех. Но, взвесив реальную обстановку и свои возможности, генерал Баграмян и его штаб пришли к выводу: наиболее целесообразно на первом этапе наступления встречными ударами 11-й гвардейской и 61-й армий окружить и уничтожить болховскую группировку гитлеровцев. Это создаст в обороне противника такую брешь, которую он вряд ли будет способен закрыть.
Командующий 16-й армией генерал-лейтенант И. X. Баграмян, писатель И. Г. Эренбург, начальник политотдела армии полковник Д. Ф. Романов, член Военного совета армии полковник Ф. В. Яшечкин и воспитанник А. П. Фирсов в период проведения Орловской операции.
Доводы генерала Баграмяна не убедили командующего Западным фронтом. Не были приняты они и на совещании в Генеральном штабе. Однако Иван Христофорович был твердо уверен в своих расчетах, подкрепленных данными разведки. И когда план Орловской операции обсуждался в Ставке, он попросил разрешения высказаться. Верховный Главнокомандующий не без удивления, но вместе с тем весьма доброжелательно посмотрел на командующего 11-й гвардейской.
— Прошу.
Стараясь сдержать волнение, генерал Баграмян изложил свою точку зрения. Одну-две минуты царило молчание. Затем слово взял командующий Западный фронтом В. Д. Соколовский, а следом за ним — командующий Брянским фронтом М. А. Рейтер. Оба старались опровергнуть аргументы командарма. Особенно горячо выступал Рейтер. Он прямо заявил:
— Баграмян упорно добивается, чтобы ему создали условия, облегчающие решение задачи. Если его послушать, то получается, что нужно не только усилить боевой состав 11-й гвардейской, но еще и поддержать действия этого объединения ударами соседей.
Верховный Главнокомандующий, до этого внимательно изучавший карту, поднял голову, вынул изо рта трубку. Рейтер бросил на Баграмяна быстрый взгляд, словно хотел сказать: «Предупреждали же вас: помалкивайте. Не послушались, теперь пеняйте на себя».
И вдруг Верховный очень тихо и спокойно сказал:
— А ведь Баграмян дело говорит. И по-моему, с его предложением нужно согласиться. Что же касается заботы командарма о более благоприятных условиях для выполнения задачи, то это похвально. Ведь на него же ляжет вся ответственность в случае неудачи…
Так смелость, настойчивость, умение увидеть перспективу развития операции и обосновать свое мнение принесли Баграмяну заслуженный успех. Предложенный им вариант наступления был принят Ставкой без существенных изменений. И когда на рассвете 12 июля началось наступление 11-й армии, противник, видимо, не ожидавший удара в этом районе, заметался по всему Орловскому плацдарму, начал спешно перебрасывать войска с Центрального фронта, пытаясь прикрыть образовавшиеся бреши. Но Баграмян, своевременно вводя в бой свежие силы, заставил гитлеровцев испытать горечь поражения.
Удар, осуществленный по орловской группировке противника, показал зрелое мастерство Баграмяна в наступательной операции. «Если в первых августовских боях 1942 года он (Баграмян) проявил себя способным командармом, — писал в одной из статей Главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров, — то после летних наступательных боев 1943 года он вошел в число лучших советских командармов».
В октябре 1943 года 11-я гвардейская армия, передислоцировавшись в новый район, готовилась к боям в составе 2-го Прибалтийского фронта. В разгар подготовки генерал-полковника И. Х. Баграмяна вызвали на командный пункт фронта.
— Вам необходимо срочно выехать в Москву, — сообщил ему командующий.
Зачем? Ни командующий, ни член Военного совета не знали. Не внесли ясности и в Генеральном штабе. И только в Ставке все встало на свое место.
— Принято решение назначить вас командующим 1-м Прибалтийским фронтом, — говоря это, Верховный Главнокомандующий внимательно и доброжелательно смотрел на генерала Баграмяна.
— Считаю это назначение большой честью и приложу все силы, чтобы оправдать доверие партии, — ответил Иван Христофорович.
Слегка кивнув, Верховный продолжал:
— Успешно проведенная вами операция в районе Орла и Брянска убеждает в том, что новый пост будет вам по плечу.
Поздравил он вновь назначенного командующего фронтом и с присвоением воинского звания — генерала армии.
Такая высокая оценка Коммунистической партией и Ставкой Верховного Главнокомандования полководческого таланта Ивана Христофоровича Баграмяна ко многому обязывала. Человек ясного ума и твердой воли, он видел свой долг в том, чтобы с полной отдачей служить Родине, делать все возможное для окончательного разгрома ненавистных захватчиков. И здесь, на посту командующего фронтом, проявились самые лучшие черты характера военачальника, его высокие морально-боевые качества, военное искусство, мужество.
Первой боевой задачей нового командующего фронтом было планирование и проведение так называемой Городокской операции, цель которой заключалась в ликвидации угрозы окружения наших войск, находившихся в районе Невеля. Позже, уже после Великой Отечественной войны, Маршал Советского Союза так оценит свои первые шаги в роли командующего фронтом:
«Городокская операция, некрупная по масштабу, сохранилась в моей памяти, как одна из наиболее сложных среди проведенных под моим руководством в период минувшей войны».