Страница 37 из 61
34 раза столица нашей Родины Москва салютовала доблестным войскам под командованием Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина. За умелое выполнение заданий Верховного Главнокомандования по руководству боевыми операциями большого масштаба, в результате которых были достигнуты выдающиеся успехи в разгроме немецко-фашистских войск, он был награжден высшим советским военным орденом «Победа». Парадный мундир Федора Ивановича украшали также два ордена Ленина, три ордена Красного Знамени, два ордена Суворова I степени, ордена Кутузова I степени, Красной Звезды и многие медали. Был награжден маршал и иностранными орденами и медалями. В канун 20-летия Великой Победы ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В Москве близ Самотечной площади Федору Ивановичу воздвигнут памятник. Сюда часто приходят люди, возлагают к подножию цветы, отдают почести прославленному полководцу.
А. Кучеров
В ОГНЕННЫХ СПОЛОХАХ
Маршал Советского Союза Кирилл Афанасьевич Мерецков (1897–1968).
Генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков не торопит шофера, осторожно ведущего машину по улицам израненного и притихшего Тихвина. Да и не разгонишься здесь. На каждом шагу груды искореженного, опаленного огнем металла, недавно бывшего вражескими танками, пушками, автомашинами. Траншеи, окопы, воронки от снарядов и бомб. А вокруг — развалины. Отступая под натиском наших войск, фашисты сожгли почти все деревянные постройки, взорвали много каменных зданий. Не часто встречаются и горожане. Запуганные массовыми убийствами, истощенные голодом, люди еще не пришли в себя.
Боль и гнев переполняют сердце генерала. И лишь чувство исполненного долга, сознание исключительной важности Тихвинской наступательной операции для судеб Ленинграда вносит некоторое успокоение.
Знает Кирилл Афанасьевич, что запасов хлеба в Ленинграде осталось на 9-10 дней. «Быстрее нужно восстановить движение по Северной железной дороге до района Мги, — думает он. — Это позволит возобновить перевозки продовольственных грузов, спасет от смерти тысячи людей, повысит обороноспособность города Ленина…»
К Ленинграду, ленинградцам отношение у генерала особое, родственное, хотя родился он в деревне Назарьево, неподалеку от небольшого подмосковного городка Зарайска. Юношей работал слесарем в Москве и владимирском городишке Судогде. А с Ленинградом сроднила его армейская служба. Еще до Великой Отечественной войны бился он с врагами Родины, защищая колыбель Октябрьской революции от военных провокаций буржуазной Финляндии.
Советское правительство с тревогой следило, как накалялась обстановка на наших северных рубежах, потому что провокации из-за кордона против Ленинграда могли позволить врагам нашей Родины сговориться о создании единого антисоветского блока. Миролюбивые советские предложения взаимовыгодного решения вопроса — отодвинуть границу на Карельском перешейке на несколько десятков километров к северу от Ленинграда и получить взамен вдвое большую территорию Советской Карелии — отклонялись реакционными деятелями Финляндии. А советские пограничники слышали ответ в виде выстрелов с той стороны.
Вот в такой сложной обстановке командарм 2-го ранга К. А. Мерецков был назначен командующим войсками Ленинградского военного округа. Напутствуя его, народный комиссар обороны порекомендовал:
— Как можно тщательнее изучайте театр военных действий округа в условиях всех времен года. Постарайтесь детально проанализировать состояние войск и их подготовленность на случай военного конфликта, опасность которого в связи с резким обострением международной обстановки быстро нарастает.
А через некоторое время К. А. Мерецкова пригласили в Центральный Комитет партии. Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) детально ввел командующего округом в курс общей политической обстановки, рассказал об опасениях, которые возникли у нашего руководства в связи с антисоветской линией, финляндского правительства.
— Нужно торопиться, — подчеркнул он. — Через две недели доложите свой план прикрытия границы и контрудара по Финляндии в случае ее нападения на СССР.
В установленные сроки план был утвержден. В округе развернулась огромная работа. Шла переподготовка личного состава в условиях, приближенных к боевым. Велось строительство укреплений, дорог, линий связи. Закончить все это до начала советско-финляндской войны не удалось, не хватило времени. Но все же, когда финские отряды в ряде мест начали вторгаться на территорию СССР и был получен приказ отбросить противника от Ленинграда, обеспечить безопасность границы в Карелии и Мурманской области, войска округа показали высокую боеспособность. Красная Армия сумела выполнить поставленную задачу и дать отпор агрессору достаточно быстро, намного быстрее, чем рассчитывали наши враги за рубежом (если они вообще допускали это в мыслях!), но медленнее, чем предполагало военное руководство в начале советско-финляндской войны.
Планируя и осуществляя прорыв линии Маннергейма, К. А. Мерецков накопил немалый опыт штурма долговременных укреплений. Именно здесь, в лесах и болотах Финляндии, он вывел на прямую наводку орудия большой мощности, впервые в Красной Армии создал штурмовые группы для захвата и подрыва дотов, оценил роль радиосвязи в управлении боем и многое другое. Вспоминая уроки сражений на Карельском перешейке, генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков не только сам использовал их в сходных боевых условиях, но и учил подчиненных командиров.
Генерал армии К. А. Мерецков на учениях под Ленинградом.
Случались в военной судьбе Мерецкова повороты, весьма неожиданные. В самый напряженный момент Любанской операции, проводимой Волховским и Ленинградским фронтами с целью разгромить фашистскую группу армий «Север» и деблокировать Ленинград, Волховский фронт был преобразован в Волховскую оперативную группу Ленинградского фронта, генерал К. А. Мерецков отозван в Ставку и назначен заместителем Г. К. Жукова, являвшегося главнокомандующим войсками Западного направления. Но и на западе, выполняя поручения Г. К. Жукова, а затем командуя 33-й армией, К. А. Мерецков не переставал думать о судьбе начатой им операции, о Волховском фронте. Не видя в его ликвидации ни оперативной, ни политической, ни какой-либо другой целесообразности, он тревожился, как там идут дела, удалось ли осуществить намеченный план хоть частично. Ведь в Волховский фронт были вложены мысли, дела и чувства не только его, генерала армии Мерецкова, но и многих других военачальников.
Так прошло полтора месяца. Готовя вверенную ему армию к боям, Кирилл Афанасьевич дни и ночи напролет проводил в войсках. Однажды, в начале лета 1942 года, там и разыскал его Г. К. Жуков.
— Срочно приезжай!
— А в чем дело? — спросил Мерецков.
— Здесь узнаешь. Торопись!
Приехал командарм на КП фронта, Жуков сердится: пока нашли, сколько времени прошло.
— Так я же у солдат в батальоне был, — отвечает Кирилл Афанасьевич. — Прибыл сразу оттуда, даже поесть не успел.
Георгий Константинович засмеялся:
— Значит, оба мы сегодня без обеда. Но ничего, пока машину готовят, успеем поесть.
А потом объяснил, что уже трижды звонил Верховный, требовал, чтобы Мерецков срочно прибыл в Москву.
Как был в полевой форме, весь в окопной грязи, так и явился генерал армии в приемную Верховного Главнокомандующего. И здесь ему не дали привести себя в порядок, сразу проводили в кабинет, где шло заседание Политбюро ЦК ВКП(б).
«Я почувствовал себя довольно неловко, — писал в своих воспоминаниях К. А. Мерецков, — извинился за свой внешний вид. Председательствующий дал мне пять минут. Я вышел в коридор, быстро почистил сапоги, снова вошел и сел за стол. Меня стали расспрашивать о делах на Западном фронте. Но это оказалось лишь предисловием, а главный разговор последовал позже.