Страница 16 из 45
Катя уже забыла, какой он был, этот Володя. Лыжи, которые он привез, состарились, облупились, стали Кате малы. А кукла Маргоша облысела и лежала на шкафу.
Однажды Катя пришла из школы — она уже несколько месяцев ходила в первый класс, — и бабушка попросила ее заглянуть в почтовый ящик.
У них в доме почтовые ящики стоят на первом этаже, в подъезде.
— Ну, что ты меня все гоняешь к почтовому ящику? — сказала Катя. — Неужели не понимаешь, что Володя просто перестал нам писать письма?
И вдруг бабушка села на стул и заплакала. Лицо у нее сморщилось. Она прикрыла глаза рукой и изо всех сил старалась сдержаться, но у нее ничего не вышло. Она плакала, и все.
«Зачем я только это сказала? — подумала Катя. — Кто меня тянул за язык? Пусть бы бабушка надеялась, что Володя скоро пришлет ей письмо».
Чтобы отвлечь бабушку, Катя сказала:
— Бабушка, я умираю с голоду.
Бабушка подала Кате обед, а сама ушла на кухню.
После обеда Катя сделала вид, что села за уроки, а сама написала письмо Володе. Потом узнала его последний адрес и пошла на почту. Купила конверт, запечатала письмо, надписала адрес прямой и обратный и опустила в почтовый ящик.
А потом Володя приехал.
Катя пришла домой, а он сидит в комнате, в своем любимом кресле. Сидит себе, будто никуда не уезжал. Только он чуть-чуть изменился. У него поседели волосы и немного вытянулся нос.
Прошло еще несколько месяцев. Володя уже давно уехал. И вот как-то Катин отец пошел к почтовому ящику, чтобы достать утренние газеты. Среди газет он нашел письмо. Оно было адресовано Володе, но адрес был перечеркнут, и на конверте стоял штамп со словами: «Адресат выбыл». Отец внимательно посмотрел на конверт и догадался по почерку, кто писал это письмо.
Это был Катин почерк, это было ее письмо к дяде Володе. Оно обошло много мест, гоняясь за адресатом, прошло через сотни рук, но так и не догнало Володю.
Отец прочитал Катино письмо:
«Дорогой дядя Володя! Бабушка по тебе сильно скучает. Почему ты не приезжаешь? Сел бы на поезд и приехал. А еще лучше — на самолет. К нам летают самолеты. „ИЛ-18“. Ведь бабушку так жалко! Она про тебя мне уже все пересказала. Я всю твою жизнь на память знаю, а она все рассказывает и рассказывает. А я слушаю, чтобы не расстраивать ее. Пожалуйста, приезжай в этом же месяце. Если у тебя плохо с деньгами, можешь мне никаких подарков не привозить. Я уже большая, учусь в школе. До скорого свидания. Катя».
Отец забыл про газеты, которые каждый день читал с большим пристрастием. Смотрел в окно и курил свой «Беломор». И вдруг он понял, что упустил в жизни что-то важное, что-то сделал не так.
Ну конечно, это все из-за Кати. Ему обидно, что она написала первое письмо в своей жизни, совершила первый самостоятельный поступок, а он к этому не имеет никакого отношения.
«Катя заботится о других, — подумал он. — Это у нее от бабушки и от Володи, а не от меня. Я ведь всегда был с ней излишне строг, боялся избаловать. А у бабушки и у Володи она научилась относиться к людям по-доброму».
Выходит, он был неправ. Ну и пусть он неправ. Даже хорошо, что неправ. Даже отлично, что неправ. Он разжал губы и тихо-тихо сказал, почти пропел:
Мотив его песенки нельзя было разобрать, если он вообще существовал. У него был плохой слух, и он фальшивил, когда пел. Но разве в этом дело?
Все дело в том, что это была первая песенка в его жизни, которую он пропел вслух.
НОЧНОЙ ВЕТЕР
Рассказ
Он проснулся ночью неизвестно от чего. То ли от ветра — мать его всегда открывала на ночь окно, то ли от щелчков усохших половиц. А может быть, его разбудила внутренняя тревога, потому что накануне вечером он поссорился с родителями.
Отец, по настоянию матери, отругал его за разбитые ботинки. А что же, ему играть в футбол без ботинок, что ли? А потом отец так разошелся, что запретил ему идти завтра в кино.
Он ждал этого кино целую неделю. И фильм-то был старый — «Золушка», и он понимал, что история маленькой девочки Золушки — это неправда, что это сказка, что ничего этого никогда в жизни не было. Даже тысячу лет назад, когда люди ездили по земле только на лошадях, а по морю ходили на парусниках. И все равно он мечтал о том, как снова увидит этот фильм, как погаснет свет и начнется нечто невообразимо волшебное.
Да, скорее всего, он проснулся именно от этой нестерпимой, несправедливой обиды. Ему приснился сон, что он после незаслуженного оскорбления уходит из дому навсегда. И остается один на всем свете.
Он лежал в темноте и слушал каждый шорох. И ему казалось, что он на самом деле совсем один на всем свете. Так страшно было темно, так сильно надувал ветер парусом занавески и звенел мелким звоном в стекле.
Ничего не было слышно из-за ветра — ни ночного разговора большого города, ни посапывания родителей в соседней комнате. Только иногда трещали половицы, будто кто-то невидимый ходил по комнате. Это еще больше пугало мальчика.
Снова скрипнула половица. Мальчик напряг слух, но услышал лишь вой ветра, который дул из пустоты. Он хотел крикнуть и позвать мать. Ему необходимо было разорвать свое одиночество, такое длинное и бесконечное одиночество, которым он так гордился вчера.
Как он тогда крепко сжимал губы и гордился внутренне тем, что не произнес за весь вечер ни слова.
Он уже забыл про свою гордость, и ему хотелось закричать. Но тут, к своей великой радости, он услышал, как мать заворочалась в постели. Потом отец сонным голосом спросил:
— Который час?
— Спи, спи, — ответила мать. — Еще рано.
У мальчика по всему телу разлилась приятная теплота. И уже сквозь сон он слышал, как мать встала, прикрыла окно, почему-то пощупала у него лоб.
Дворники заговорили под окнами. Их голоса в раннем, пустом городе звенели и отдавались вдалеке. Пролетел самолет.
— Хабаровский, «ТУ-114», — сказал отец. — Скоро вставать.
Пропал куда-то ночной ветер, не скрипели половицы.
— Что-то я, по-моему, вчера переругал Сережку, — сказал отец. — Несправедливо.
— Переругал, — ответила мать.
— Придется извиниться, — сказал отец. — И отпустить его в кино.
Но Сережка этого ничего уже не слышал. Он крепко спал. И совсем забыл про какой-то ночной ветер, про какие-то страхи и про то, что он несколько минут пробыл один на всем свете.
ТОЛСТЯКИ
Рассказ
Это случилось в Кисловодске. Сюда приезжают люди лечить сердце. И поэтому жизнь здесь размеренная и тикая.
В обычной жизни сердечники — как все люди, а тут, на отдыхе, они очень берегут себя и все время разговаривают о своих болезнях.
Каждое утро они поднимаются в горы. Идут медленно, часто отдыхают и любуются белоснежной грядой Кавказских гор и высоченным Эльбрусом.
Я тоже подымался в горы.
Однажды, возвращаясь с прогулки, я увидел на отвесной скале мальчишку. Высота скалы метров пять. Как он забрался туда, непонятно. Но только застрял он там крепко. Не может сделать ни шагу назад, ни шагу вперед.
А на тропинке стоял его друг — второй мальчишка. И они разговаривали. И, в общем, им смешно: переговариваются и смеются.
— Как он туда попал? — спросил я.
— Хотел сократить расстояние, — сказал второй мальчишка, — свернул с основной тропинки. А теперь, если начинает двигаться, то камни под ним осыпаются.
— Я сейчас прыгну! — сказал мальчишка на скале.