Страница 22 из 33
- Понятно! - серьезно ответили ребята.
Митя взглянул на часы:
- Полчаса на сборы.
На поляне закипела работа.
Снимали и связывали палатки, складывали в незаконченную землянку консервы, чугунки, удочки. Мазин и Русаков занимались маскировкой. Они искусно выложили дерном и забросали валежником яму. Синицына с Зориной раздавали горячую картошку. Кто-то из ребят потребовал соли. Синицына возмутилась:
- Какая соль еще? Война, а он "соли"!
Трубачев о чем-то советовался с Одинцовым. Через полчаса все было готово. Стоя посередине полянки с легкой ношей за спиной, ребята с сожалением поглядывали на изумрудную зелень, на затухший костер, на черные ямки в том месте, где так уютно стояли их палатки. Было странно, что они должны уходить отсюда потому, что на их землю пришел враг. Было непонятно и тревожно слово "война", знакомое ребятам только по книгам и рассказам.
- Нам не страшно... Нам только самую чуточку страшно, - сознавались шепотком девочки.
Ребята были настроены воинственно. У них появились толстые палки с острыми концами. Два кухонных ножа бесследно исчезли под чьими-то куртками.
- Готово? - спросил Митя.
- Готово!
- "Если завтра война, если враг нападет..."- решительно запел Трубачев.
- "Если темная сила нагрянет..."- звонко подхватили голоса ребят.
Они шли, крепко ступая по земле, презирая колючки и крапиву, ломая на своем пути сухие ветки. Шли с песней, как идут бойцы.
Когда первый боевой пыл улегся, стали решать, как быть, если Сергей Николаевич запоздает. Посыпались и другие вопросы. Ребята забеспокоились о родителях - что они думают? Мамы уже, верно, плачут. Надо послать телеграмму, успокоить их. И вообще, что будет дальше? И как это так все неожиданно случилось?
Над головой сквозь темную зелень розовело небо, трава была еще мокрая, но в воздухе уже не чувствовалось ночной свежести.
- А вдруг мы этих самых фашистов встретим? - тревожно оглядываясь, спросила Надя Глушкова.
- Встретим - так будем драться! - крикнул Трубачев, с силой сбивая палкой молодые кусты.
- Трубачев, отставить! - прикрикнул Митя. - Во-первых, мы их не встретим, во-вторых, таких вояк никому не нужно, а в-третьих, наша прямая обязанность - возможно скорей убраться восвояси, чтобы не затруднить собой взрослых.
- Как - восвояси? Сейчас же? Домой? - разочарованно протянули ребята.
- Да над нами все смеяться будут - скажут, что мы струсили.
- Тут война, а мы "восвояси"! - возмущался Одинцов.
- Ну, а куда же нам? Конечно, по домам надо, - рассудительно сказал Саша.
- Конечно. В школу надо... - задумчиво поддержал его Сева.
Трубачев был недоволен:
- Что мы, маленькие, что ли? В гражданскую войну и не такие, как мы, воевали!
- Я никуда не поеду! - решительно заявил Мазин.
- Я тоже! - крикнул Русаков.
Митя рассердился:
- Кто это смеет рассуждать, поедет он или не поедет! Как старшие решат, так и будет. (А старшие - то есть он, Митя, и Сергей Николаевич, - без всякого сомнения, посадят всех в вагон и вывезут. А потом Сергей Николаевич пойдет на фронт, а может быть, и он, Митя.) И прекратить лишние разговоры! Давайте лучше слушать, не горнит ли Сергей Николаевич.
Но горна не было слышно. Митя с каждым шагом испытывал все большее беспокойство. Что, если Сергей Николаевич не встретит их и потом будет искать в лесу? Поляна еще хранит следы пребывания лагеря. Учитель, наткнувшись на нее, вероятно, поймет, что Митя увел ребят в село. Но что будет, если, не услышав ответа на горн, учитель двинется в глубь леса и, разыскивая отряд, напрасно потеряет время? Надо было бы как-нибудь дать знать, куда снялся лагерь...
Митя подозвал Трубачева.
- Мы с тобой, брат, маху дали, - тихо сказал он.
- А что? - встрепенулся Трубачев.
- Да надо было Сергею Николаевичу какой-нибудь знак на поляне оставить, что мы ушли в село.
- Знак? Я оставил! Мы с Одинцовым письмо в клеенку завернули и над костром к железке привязали, - сообщил Васек.
Митя просветлел:
- Ну, тогда все в порядке! Если и разойдемся, то он нас догонит.
Шли долго. Дорога казалась очень длинной и незнакомой. Несколько раз останавливались, прислушивались и хором кричали:
- Сергей Николаевич! Ау!
Но в лесу не было слышно ни одного человеческого голоса. Мазин и Русаков то и дело забегали вперед - проверять свои дорожные знаки.
- До шоссе осталось два километра! - сообщили они.
Ребята заспешили.
До них доносились какие-то смешанные звуки: неясный равномерный шум, стук колес, гудки машин. Митя сквозь деревья увидел красноармейцев. Они шли и шли ровным, широким шагом. Кое-где двигались за ними орудия, ехали грузовики, торчали вверх черные стволы винтовок. Ребята замерли.
- Красная Армия пошла на врага! - торжественно сказала Валя Степанова.
- Бойцы! Бойцы!
Ребята врассыпную бросились к шоссе. Митя перепрыгнул через глубокий ров, отделявший его от дороги, и остановился, с волнением вглядываясь в суровые лица шагавших бойцов. Увидев пионеров, некоторые из них поворачивали серые от пыли лица и улыбались. Ребята радостно ловили эти улыбки.
Сева Малютин, подняв вверх худенькую руку, махал и махал ею в воздухе. Петька схватил Мазина за плечо.
- Пойдем за ними! - возбужденно зашептал он.
Мазин нагнул голову, раздумывая:
- Сейчас нельзя, не по-товарищески.
Трубачев, Булгаков и Одинцов стояли на пригорке, освещенные лучами солнца. В немом восхищении они отдавали салют идущим в бой красноармейцам... И вдруг за сплошной движущейся массой, откуда-то с другой стороны шоссе, раздался призывный звук горна.
- Сергей Николаевич!!!
Митя схватил за плечо Белкина:
- Давай! Давай!
Тра-та-та-та! - изо всех сил забарабанил Белкин.
Глава 17. ПЕРВАЯ РАЗЛУКА
Учитель с горном в руках стоял по ту сторону шоссе. Он видел взволнованные лица ребят, видел Митю. Тягостное беспокойство, которое он испытывал в последние часы, сменилось в нем горячей нежностью. Он махал ребятам шляпой, время от времени подносил к губам горн и, раздувая щеки, горнил еще и еще, извещая их о том, что он здесь.
А бойцы шли и шли, новыми рядами выступая из-за поворота, не давая возможности Сергею Николаевичу соединиться с Митей. Шофер давал гудки, мальчишки буйно волновались. Митя с трудом удерживал их.