Страница 22 из 24
Секундное замешательство – так можно было охарактеризовать невербальный ответ Натальи. Но вот она уже прежняя, хотя нам обоим прекрасно известно, что это всего лишь показуха, а внутри нее испуганно забилось женское самолюбие, продолжающее убеждать само себя в том, что мои слова пусты по своей природе. Возможно, так оно и есть, но я ему не верю.
– Я не ослышалась?
– Нет. Так и есть. Мы выходим на следующей станции.
– Но почему?
– Не люблю поезда.
– А как же Бушилино?
– Мы поедем дальше на такси. Машина нас уже ждет.
Утро следующего дня.
Те, кто спит до обеда – идиоты. Зачем тогда существует ночь? Хотя не спорю, есть особые паралитики, которые спят круглосуточно. Впрочем, это их дело. Я же встаю в семь утра.
Нежась в горячей воде ванны, я на какое-то время забыл о гребанном редакторе, о тупой командировке и о напарнице, которая готова меня колесовать. Однако настойчивый стук в дверь моего номера обломал все эротические фантазии на самом интересном месте. Наспех обмотавшись полотенцем, я выбрался из ванной и направился к источнику шума. За дверью стояла Наташа.
– Это страшная месть?
Впрочем, на ее лице не было злобы, скорее ужас… и растерянность.
– Что-нибудь случилось?
– В это трудно поверить, – судорожно простонала она.
– Во что?
– Я могу войти?
– Да-да, конечно, – сказал я и распахнул перед ней дверь.
В ее походке чувствовалась дрожь неуверенности. Войдя в комнату, она осторожно присела на диван, но никаких объяснений я от нее не услышал.
– Я пойду оденусь.
Ответа не последовало.
Десять минут спустя.
Приведя свою внешность к определенному стандарту, я стал думать над тем, что могло взволновать мою напарницу, потом вышел из ванной и застал ее в том же состоянии, в котором оставил.
– Наташ, что произошло?
Молчание, а потом тихий шепот:
– Они все погибли.
– Кто?.. О чём ты?
Словно в замедленной съемке, она подняла глаза к моей персоне. В этих глазах я увидел беспредельную горечь, сквозь которую прорывались слезы.
– Они все погибли.
Я решил, что, по-видимому, сейчас не время для объяснений и сел рядом с ней. Без долгих колебаний я обнял ее, после чего на мое плечо стали литься потоки слез и размытой косметики.
– Наташ, расскажи мне, что произошло, – попросил я, когда она немного успокоилась.
– Поезд, в котором мы ехали. Все пассажиры погибли.
– Хорошая новость, – скажите Вы, – ты чуть не попал на тот свет.
Но мне было не до смеха.
– Он что, попал в аварию?
– Нет…
– Что значит «нет»?
– Он просто сгорел.
Я многое видел и слышал за свою бумажную карьеру, но такое было впервые.
– Как это сгорел?
– Останки поезда нашли в семи километрах от станции, на которой мы сошли.
День второй. 12:00.
– Офицер, вам известно, что это могло быть?
Оперуполномоченный пренебрежительно взглянул сначала на меня, потом на пепелище, после чего угрюмо промычал:
– Понятия не имею.
После этого он попинал ботинком металлический каркас одного из вагонов, плюнул через левое плечо и самопроизвольно обратился к вездесущему писаке, то бишь мне:
– Не знаю, что это было, но знаю точно, что описания этому нет. В двух километрах отсюда деревня, но никто не видел ни дыма, ни огня. Словно все сгорели мгновенно, и никто не успел выпрыгнуть.
В этот момент к нему подошел судмедэксперт и что-то прошептал на ухо. Потом ушёл, и лицо милиционера стало особенно встревоженным.
– Что-нибудь случилось?
Оперативник промолчал, дрожащей рукой достал из кармана пачку сигарет и спешно закурил. Спустя несколько затяжек к нему вернулся дар речи.
– Вы не поверите, но трупов нет.
17:30
– Вам кого? – спросил дежурный.
– Капитана Майорова.
– Проходите. Он в кабинете № 21.
Долго искать не пришлось.
– Войдите, – послышался ответ на мой стук.
– Здравствуйте, капитан.
– Ах, это вы Казанский. Я ожидал, что вы сейчас строчите статью. Или уже написали?
– Вообще-то я приехал в город не для того, чтобы писать про сгоревшие поезда.
– Тогда за чем вы приехали?
– В вашем селении умирают слишком часто. Такие события не могут оставаться незамеченными.
– Вы напрасно съездили. Такие дела не для прессы. Было бы чего, а то просто случайное стечение обстоятельств. Конечно, мы пока не установили причину массовых смертельных исходов за прошедшую неделю, но вот уже три дня все спокойно.
В моей голове проснулся внутренний голос, настойчиво утверждавший, что кого-то хотят отправить подальше от этой местности.
– Люди просто так не умирают.
– Я не спорю. Но ни в одном из двадцати четырех случаев признаков насильственной смерти не было обнаружено. Все умерли у себя дома, а следами присутствия чужаков там даже и не пахло.
– Что показало вскрытие?
– Ничего особенного. Кто-то был пьян, кто-то трезв. У пары-тройки человек в крови нашли LSD.
– Но от чего же они все-таки умерли?
– Есть небольшая странность, которую не смог объяснить судмедэксперт.
– И какая же?
– Каждый из них умер от множественных разрывов внутренних органов.
Я попытался сообразить, что это значит, но бесполезно. Мне, конечно, приходилось слышать про разрыв сердца и селезенки, однако такое никогда раньше не происходило с толпой в двадцать с лишним человек.
– Как это понимать?
– Палыч сказал, что во всех внутренних органах произошло резкое повышение гидростатического давления, в результате чего они попросту лопнули. Смерть наступила мгновенно.
– Но что могло вызвать такое?
– Об этом нам уже вряд ли узнать. Да и зачем? Мое дело убийства, ограбления… Эти же люди умерли своей смертью. Или может мне засадить за решетку магнитные бури?.. Другое дело этот чертов поезд. Мало того, что он сгорел загадочным образом, так еще и трупов не удалось обнаружить.
В этот момент на столе зазвонил телефон.
– Да, капитан Майоров слушает… Да, я еще на работе… Хорошо. Жду.
Через минуту оперуполномоченный положил телефонную трубку на её законное место и заявил:
– Думаю, мы с вами достаточно наговорились. Езжайте домой и забудьте об этих несчастных.
Поднявшись со стула, я протянул руку капитану и сказал:
– Искренне благодарен вам за оказанную помощь. Людям моей профессии редко удается достичь понимания со стороны уголовного розыска.
Майоров без притворной симпатии пожал мне руку и в качестве прощальных слов добавил:
– Надеюсь еще раз вас увидеть, но уже без дьявольски мрачных поводов.
Поздний вечер того же дня.
– Надеюсь, что она еще не спит, – думал я, стоя перед комнатой, в которой остановилась Наталья.
Ждать пришлось недолго.
– Заходи, – сказала она, открыв дверь и увидев на своём пороге мою персону.
– Желаешь приготовить мне кофе? – спросил я, развалившись у неё на диване.
– А у самого паралич?
– Разве ты не пожалеешь несчастного инвалида?
– Я бы этого инвалида убила за то, что он без вести пропадал целый день.
– Ты невыносима.
– Кто бы говорил.
Когда черный кофе обжег мою глотку, я внезапно вспомнил, что с утра ничего не ел.
– Дурная привычка экономить на сахаре.
Она пропустила моё замечание мимо ушей. Никакой реакции. Гол в свои ворота. Но секундой позже её лицо превратилось в страшненький наскальный рисунок, от которого у меня внутри резко похолодало. Так она попыталась изобразить ожидание новостей.
– Ты что-нибудь узнал?
– Да.
– И что?
– Нам пора ехать домой.
В этот момент в дверь постучали. Пока Наташа шла к двери, я пытался допить свой кофе, хотя он категорически не хотел совмещаться с голодным желудком.
– Вы Наталья Ларина? – послышалось в дверях.
– Да, это я.
– Нам бы хотелось знать, где на данный момент находится журналист Алексей Казанский.