Страница 10 из 10
Да, денежки на телефон летят как птички на юг. Но надо же было выразить счастье, что молился за родных и любимых у главного места Вселенной. Доллары тоже летят. Батюшкам кресты, два даже облицованы перламутром. Знаю, что надо торговаться, а не могу, противно. Хотя иногда возмущает заломленная цена. Противно, когда продавец, уже сойдясь на сумме, все-таки выморщивает еще сверх нее. Тем живет. А-а!
Гостиница та же, вроде и номер тот же, тот же вид на Елеон и Русскую свечу. Не утерпел, вечером – к Старому городу. Это же рядом. Перейти только мост над геенной, над Иосафатовой долиной. Так ревут стада гонимых скоростью машин, будто вот-вот все провалятся. Хотел обойти Старый город, не решился. Не успею, потом. Один раз обошел примерно за три часа, другой – за два. Можно и за полтора, но лучше всего, когда не спешишь. Такое счастье, даже в воспоминаниях.
Воспоминание
Утром, конечно, помчался ко Гробу. Уже и Порог Судных Врат, перед которым еще можно было заступиться за осужденного, но никто не заступился за Христа. Теперь тут Александровское подворье, оно наше, отделывается.
В храме впервые через десять лет поднялся на место, где был в прошлом веке на схождении Благодатного огня. Как попал? Господь привел, другим не объяснить. Толпой армян, в которую затерло, вынесло на второй ярус. Да, тут стоял; тут, на полу, спали монашки, которых армянские стражи хотели выкинуть. И за меня схватились. Но опять же Господь. Будто Ангел Хранитель за меня спросил армянку Манану (имя ее я узнал потом) о судьбе одного писателя, который для армян – как для нас Пушкин. А я его знал. Манана меня зауважала и защитила. От выброса. И монахинь защитила по моей просьбе. Ибо они ждали огня уже сутки и заслужили милость Его получить. Да, вот тут стоял. Внизу полицейские лупили сильно напирающих и арабов, и армян, и коптов, да и греков. Крики, музыка, бой барабанов. Давка превышала утреннюю давку в опоздавшем автобусе раз в десять. «И сюда придет огонь?» – потрясенно думал не я один. Тогда же видел, и уже рассказывал, и повторю: видел, как по крыше Кувуклии ходил солнечный луч. То есть или вся земля наша колебалась в небесной тверди, или солнце качалось в небеси.
Потом еще и еще бывал на схождении огня и уже не удивлялся ничему. Тем более знал уже, что арабы скандируют хором то, с чем я очень согласен: «Наша вера правая, вера православная!» И уже приветствовал их: «Аль Масих кам!» То есть то же, что греческое «Христос Анести!». То есть то же, что наше «Христос Воскресе!». Воистину! Воистину! Воистину!
У Гроба – месса католиков. Принесли стулья, скамьи. Сидят, встают, громкий орган. Побежал к пещере Обре́тения Креста. Но орган доставал везде. То место справа от лестницы, откуда еще лет пятнадцать назад слышались страшные звуки (говорили: голоса грешников из ада), замуровано и облицовано белым мрамором. У Камня бичевания звуки органа стали тише и вскоре смолкли совсем. Но мне уже было пора уходить. Еще пробежал вдоль стен Старого города, но застрял в зарослях колючего вереска и продрался к тропинке. Ягодки голубенькие, мы такие в детстве ели, борясь с постоянным голодом. Собрал и букетик размером с мизинец.
Едем
Гид: «Сулейман Великолепный воздвиг стены вокруг Старого города, чем, собственно, и являлся Иерусалим. Под землей, под нами, прокопан ход к Иерихону».
Вопрос к гиду: «А что, все готово для восстановления храма Соломона?»
Гид: «Спасибо за доверие, но вопрос не ко мне. Продолжаю. Восстанут мертвые из гробов и соберутся в Кедронскую долину, переходящую в Иосафатову и идущую к Мертвому морю. Пророчество – лев ляжет рядом с ягненком. Наверное, заметили у дверей вашего отеля мраморную композицию – лев и ягненок? Это библейский сюжет. Сюда – монастырь ”Патер ностер“, сюда – греческой святой Пелагии».
Автобус опасно виляет. Гид: «Вот так. Здесь все водители – арабы и всех зовут Шумахеры. У нашего Али (Али поднимает руку и приветствует нас) дед был погонщик верблюдов, а внук погоняет автобус». Кто-то: «Автобус легче водить».
Гид обижен на перебивания, рассказывает о Саладдине, крестоносцах, храмовниках-тамплиерах: «Саладдин такой был усиленно благородный, он не разрушил строения, а их перепрофилировал».
Тяжело ездить с гидами-иудеями, всё-то они знают, всё-то они выведут в пользу израильтян. «У Аль-Аксы – мечеть в Старом городе, – был рыночный храм, из него Спаситель изгнал торгующих».
Лучше смотреть да молиться. Но иногда сам слух обостряется, когда что-то и у гида интересное. «Совет церквей рассматривал вопрос о Золотых воротах. Дебатировали – открыть их или оставить закрытыми. Ведь во Втором Пришествии Спаситель войдет именно через Золотые ворота. Мудрецы сказали: а что такое камни и кирпичи для Спасителя, он пройдет любые стены. Так и оставили».
Нет, кондиционер простудит любого. Свой перекроешь, продует соседским. Сосед отвернет краник струи в сторону – продует сзади.
Гид: «Беспокоить мертвых не есть хорошо. Открывают каменный гроб – скелет есть, мяса, прошу прощения, нет. Саркофаг в переводе – это поедающий мясо».
Еще надо учесть, что много евангельских событий произошло вне стен Старого города. Резиденция Каиафы, куда из Гефсимании привели преданного Иудой Христа, была там, где церковь апостола Петра. Ее легко узнать – на вершине сидит петушок в память о петушиных криках, обличивших отречение ученика от Учителя. Своей Крестной смертью в Риме ученик искупил вину краткого отречения.
Елеон
Монахиня Екатерина разбирает елку, с радостью говорит об объединении Церквей. Помню, и меня весьма нелюбезно не пустили сюда. А в другой раз, наоборот, даже позвали в трапезную. Все от людей зависит. Начальники ссорятся, а нам-то что?
«Рожковое древо. Видели? Знаете? Иоанн Креститель питался. И мы с голоду не пропадем». Гид смеется.
Таинство Крещения бывало и в купели, наполненной оливковым маслом. Так его было много, мы же на Масличной (Елеонской) горе. Тут были давильни, маслобойни, давильня и есть в переводе – Гефсимания.
Церковь Филарета Милостивого, этого новозаветного Иова Многострадального. Хлеб белый, такой невесомый, но такой душистый и вкусный. А сами монахини рады ржаному хлебушку из России.
С годами все иначе. Что? Пугаюсь, что воспринимаю привычно, уже знаю, что́ и о че́м расскажет гид или сопровождающая монахиня. Но ведь почему-то же тянет и тянет сюда, такая магнитность в этих местах, такая радость бытия здесь. Сижу на тех же ступенях у гробницы Божией Матери, на которых сидел, в первый раз причастившись на ночной службе у Гроба. Та же широкая лестница, которая тогда, на Успение, была уставлена справа и слева белыми горящими свечами. Золотые, жаркие ленты сверху вниз – к гробнице. Только посередине дорога меж пылающих обочин. Деточки бегали среди огня. Монахи нещадно вырывали немного погоревшие свечи, ставили новые. Вверху, в ящики, было навалено столько свечей, что они вываливались через край. Помню, мне очень было жалко, что они послужили такой малый срок, я набрал почти целых, увез в Москву и потом при молитвах зажигал их.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.