Страница 18 из 19
– Прекрасный образец древней культуры! – ахнул их новый археолог.
С превеликой осторожностью женщину перенесли в домик и уложили неподалеку от включенной печи.
– Странно, она не плавала в воде, как другие трупы, не лежала, а сидела, словно ожидая своего конца, принимая его неизбежность, – Бартеро пристроился рядом с оттаивающей находкой, не чувствуя в ней жизни, но еще надеясь на чудо.
Пробравшийся в дом к начальству Свирт тоже наблюдал, лез с советами, как будто являлся величайшим специалистом по разморозке.
– Вы ее подергайте за волосы. Если больно сделать – точно очухается.
– Зверя так и не поймали. Я поручил делать обход складов каждый час, – доложил Эдвараль, присаживаясь рядом. – Смотрят по двое. Завтра составим график ночных дежурств.
– Может, и поможет, – Бартеро вздохнул. Он уже почувствовал – женщина не оживет, но не стал лишать своих товарищей возможности убедиться в этом лично. Сам он сбежал на свежий воздух.
Следующий месяц он работал как безумный, не допуская для себя поблажки, вместе с рабочими брался за тепловую пушку и шел расчищать скованные холодом кварталы, проплавлял ходы во льду. Усталость не давала пути злости и раздражительности, гнала прочь тяжелые мысли. С ними уходила и полярная зима.
Все чаще показывающееся из-за туч солнце заинтересованно подглядывало за процессом, ревниво сравнивало – не соперничают ли лучи тепловых пушек с его собственными, любовалось освобождающимся городом, играя всеми цветами на тонкой наледи, успевшей образоваться на камнях после улегшихся метелей. Стайками сказочных фей взлетали снежинки, порхали в обнимку с ветром, липли к солнечным очкам масок рабочих.
Бартеро то и дело останавливался полюбоваться оживающим городом. Его улыбку под маской никто не увидит, и это хорошо. Ошеломляющая красота древней архитектуры влюбляла в себя с первого взгляда, будила, казалось, навсегда погасшие за суетой дней чувства.
«Люди должны знать, что они потеряли», – все больше убеждался инженер и сильнее сжимал в руках тепловую пушку, вдавливал курок, направлял поток жара на синеватый лед, коконом скрывающий очередной шедевр погибших зодчих.
«Тебе нравится моя вотчина?» – вдруг коснулась его разума мысль. Чужая мысль, колючая, шершавая, точно растрескавшаяся, пересохшая кожа.
Бартеро вздрогнул, обернулся. Никого. Рабочие трудятся с другой стороны здания. Вокруг пустынный квартал богато украшенных каменной резьбой красно-коричневых и вишнево-лиловых высоких домов. С фронтонов и наличников свисает бахрома снега…
«Нравится, вижу», – прошелестело совсем рядом.
Солнечный луч скользнул по высящийся впереди глыбе льда. Миллионом граней вспыхнула замороженная вода. А в глубине, точно на большом экране высветилась фигура человека.
Бартеро тихо охнул и отступил назад. Еще один утопленник? Как та дама? Нет, этот живой. Живой?!
«А ты не из робких, – продолжал свой монолог замурованный. – Я знавал одну такую. Она тоже меня не побоялась».
– Кто ты? Ты живой? – внезапно севшим голосом прошептал инженер.
«Я разговариваю с тобой, значит, живой», – резонно заметила фигура и пошевелилась. Теперь куратор мог разглядеть длинную шубу, круглую пышную шапку. Только лицо незнакомца оставалось в тени.
– Ты робот? – несколько осмелел молодой человек, переводя регулятор мощности пушки на максимум и нащупывая указательным пальцем курок. Если эта тварь во льду вздумает на него кинуться, ей несдобровать!
«Я владыка этих мест. Главный шаман, если хочешь, о маленький любопытный нечеловек. Ты забавен в своих стремлениях и терзаниях, но твой труд приносит мне пользу. Не останавливайся в начинаниях, освобождай город. Нам обоим это необходимо».
Бартеро вскипел. Что мертвец хочет сказать?
– Я человек! Слышишь ты, бред мой, я человек! Человек! – прохрипел он и потянул курок.
Струя огня впилась в зашипевший лед, взрываясь облаками пара, мгновенно окутавшими куратора. Несколько неимоверно долгих мгновений он стоял, замерев в клубящихся тучах, словно бог-громовержец, спустившийся на землю. Кажется, ему что-то кричали рабочие. Кажется, он сам кричал. А потом на него сверху посыпалось ледяное крошево. Только когда несколько довольно крупных кусков задели его, он очнулся, выключил пушку и выбрался из проплавленной пещерки.
– Шеф, ты что, сдурел? К жмурикам ледяным захотел? – накинулись на него рабочие.
Бартеро только фыркнул, отбросил в сторону пушку, сорвал маску и шапку и пошел прочь, жадно вдыхая обжигающий легкие воздух. А солнечные лучи высвечивали коричневатую кладку стены за тонким слоем льда. И ни намека на почудившегося незнакомца.
«Я совсем тут рехнусь! На север срочно! На родину! Месяц на завершение дел – и на родину! Пока я не окончательно соскользнул во тьму безумия».
За неделю до возвращения на побережье в лагере случилось очередное загадочное и пугающее происшествие. С криками «Я видел его!» в домик начальства экспедиции вломился повар.
– Кого ты видел, отродье хорька? – Эдвараль, недовольный, что его разбудили среди ночи, сердито уставился на нарушителя своего драгоценного спокойствия.
Без маски на раскрасневшемся круглом лице, в съехавшей набекрень шапке, повар походил на растерянного ребенка, у которого отобрали любимую игрушку.
– Человека видел! Не нашего, не с базы и не из убогих с побережья! – затараторил он, сбиваясь с дыханья.
– С чего ты взял? – Эрг тоже проснулся, высунул из-под одеяла лысеющую голову.
– Одет он чудно. Я поначалу не просек, что не наш, окликнул. Болван! А ворюга возьми и исчезни совсем. Как и не было!
– Невидимым, что ли, стал? – заинтересовался Эдвараль, не прекращая зевать во всю бездонную пасть.
– Точно, господин Нивас, – закивал повар.
– Шеф, такое возможно? Или парня лечить надо? – Эдвараль повернулся к Бартеро.
– Вообще-то да. В смысле, возможно, – уточнил инженер, с опаской вспомнив свое недавнее видение. – Гатуры иногда делают специальные платто. Они не прямоугольные, а круглые. Несколько дисков внутри вращаются в разные стороны с периодически меняющейся скоростью. При этом вокруг гатура формируется поле, способное делать его невидимым, – Бартеро приподнялся на локте, отчаянно борясь со сном. Вылезать в звенящий от холода воздух не хотелось ни за какие награды.
– Ни фига себе, коза родила ежа! – гыгыкнул завхоз. – Иди встречай, раз гребнеголовые пожаловали!
– Гатурам здесь делать нечего. А вот местным… Если предположить, что они уцелели… Не только те, что на побережье, а построившие город? – высказал безумное предположение врач.
– Не верю, Висерн, – Эрг потянулся и взглянул на часы. – Без четверти шесть. Еще полтора часа на отдых, потом будем разбираться, – вынес он справедливое решение. Происшествие происшествием, а когда полярная ночь четыре месяца, чтобы чувствовать себя человеком, следует соблюдать режим. Эрг застегнул спальный мешок.
– Иди спи, – согласился Бартеро, кивая повару на дверь. – Все, что хотели унести, унесли. Я как воспитанник гатуров тебе говорю, – и он накрылся с головой двумя одеялами (спальные мешки терпеть не мог), оставляя за Эдваралем обязанность закрыть дверь.
«Ему тоже почудилось, – успокаивал себя куратор, засыпая. – Холод, одиночество, отсутствие витаминов…»
Утром, озаренным яркими вспышками полярного сияния, выяснилось, что таинственный незнакомец наследил прилично. Значит, не на платто был. Но это почему-то не утешало.
Со слов повара куратор набросал портрет грабителя: рослого, в высокой рыжей шапке-колпаке поверх седых волос, в просторной шубе чуть выше колен и в узких штанах, из-под которых лихо закручивались вверх носы сапог или ботинок. Лица повар вспомнить не мог, как ни старался.
– Да, одежда у него интересная, – вслух размышлял Висерн. – Но не сказал бы, что особенная.
Когда рисунок был закончен, вернулись Эдвараль с Эргом. Они проследили путь незнакомца до выдолбленной во льду лестницы на вершину ледника и обнаружили – незваный гость словно растворился.