Страница 48 из 56
— Ну что, спровадил докучливого визитера?
— Чшш, Камуран, – предупредил принц.
Тут на пороге гостиной появился Макс, принявший смущенный вид. Миловидная черноволосая молодая женщина в европейском платье повернулась к нему, тотчас заметила его носки и всплеснула руками:
— Зачем Вы сняли обувь, мсье?
— На улице грязновато, – объяснил гость.
— Стойте на месте, я дам Вам турецкие терлик!
Через пять минут суматоха, вызванная вторжением Макса, улеглась, хозяйка убегла на кухню варить для мужчин кофе, а принц и гость сели в кресла напротив друг друга и возобновили разговор.
— Так почему Вы озаботились нашими делами, мсье Городецкий? – спросил Сабахаддин.
— Я тоже живу в империи, состоящей из разных некогда стран и народов, – продолжил Макс. – Ее экономическое состояние, конечно, более благополучно, но центробежные устремления народов очень сильны. И если случится большая война между странами Антанты и Тройственного союза, то одним из ее непременных итогов станет распад Австро-Венгрии. Ибо я не допускаю победы Германии и ее союзников: слишком неравны силы сторон.
— Война назревает, – согласился принц, – но союзы для того и создаются, чтобы добиваться целей государств угрозой войны – не переходя грани войны и мира.
— Это опасная игра, – возразил Макс. – Семилетняя война начиналась сперва как конфликт Пруссии и Саксонии, а в итоге стала практически мировой. Война в Европе между сложившимися союзами обязательно ей станет. И Оттоманская империя в стороне не останется. Насколько мне известно, многочисленные офицеры, симпатизирующие той самой КЕП, стоят за союз с Германией. Значит и вашу страну после войны постигнет участь Австро-Венгрии. Туркам придется, видимо, жить в пределах Анатолии, Стамбул же заберет себе русский царь. Нравится ли Вам, Ваше сиятельство, такое будущее?
— В какой-то мере это справедливо за исключением аннексии Стамбула русскими, – спокойно сказал принц. – Наши предки прирастили огромные территории силой, но сила эта стала оскудевать, а других скрепов – экономических, культурных, межэтнических – не образовалось. Большие надежды возлагались на мусульманскую религию, но бывшие христианские народы ее в большинстве не приняли, арабы же полагают, что османы ее у них украли. В итоге арабский Египет вырвался из-под власти султана, а вслед за ним стали освобождаться Греция, Румыния, Сербия, Болгария – при поддержке европейских гегемонов, конечно….
— Не так страшен сам распад империи, – продолжил клевать в темечко Макс, – как то, что в условиях войны и революции он будет проходить через насилие и многие смерти. Десятки, сотни и даже миллионы смертей! Я категорически против такой платы за самоопределение и свержение султана! Куда лучше эволюционный путь к свободе и развитию нации, то есть тот путь, который пропагандируете Вы!
— При власти султана и своры его чиновников развитие свободного предпринимательства невозможно! – резко возразил Сабахаддин. – Основой этой власти является коррупция. В конце 18 века Османской империей управляли 2000 чиновников, сейчас же их насчитывается уже 35 тысяч – и все запускают руки в бюджет страны и в карманы местных предпринимателей. В итоге большая часть нашей экономики принадлежит иностранным компаниям, до которых руки чиновников почти не дотягиваются.
— Как раз султан может принять закон о коррупции, подобный тому, что утвердила королева Британии 20 лет назад, – не согласился Максим. – В нем четко прописано, что такое взятка и как факт ее получения должен наказываться. Вы знаете его подробности?
— Нет, – сказал принц. – Расскажите.
— Взяткой являются вознаграждение за хлопоты чиновника, ссуда и даже подарок. Если факт дачи взятки установлен, то на первый раз взяточник отправляется в тюрьму на небольшой срок и лишается временно права занимать публичные должности. При рецидиве этого права его лишают навсегда и тюремный срок уже больше. В случае торговли государственными должностями наказываются оба фигуранта. Статистика говорит, что уровень коррупции в Британии упал.
— Просто наглые взяточники уступили место ловчилам, – скривился Сбахаддин. – Впрочем, для нашей империи это стало бы большим достижением.
— В идеале, – озарило Макса, – на руководящие места следует направлять интеллектуалов (хотя бы на время), которым и в жизни и в творчестве свойственно поступать по совести. Для них стать взяточником все равно что вступить в грязь – омерзительно. Но где их столько взять? И тут я вновь вспоминаю Ваши предложения по воспитанию и образованию детей: да, лучше всего было бы это делать в специализированной школе, в которой учеба сочеталась бы с трудовой деятельностью в пришкольном хозяйстве – с учетом пристрастий детей. Так гарантированно можно сформировать из каждого ребенка гармоничную личность, стремящуюся именно к творческой деятельности.
— Я вижу, что Вы тщательно готовили визит ко мне, – саркастически сказал принц, но в это время в гостиную вошла его жена, держа поднос с чашками дымящегося кофе и рюмочками с ликером
— Простите меня, мужчины, – сказала она, улыбаясь, – но кофе ожидать конца вашей дискуссии не может.
— Благодарю Вас, милостивая госпожа (грасьоз мэтресс), – сказал Макс, принимая чашку и рюмочку. – Я так понимаю, что кофе и ликер надо чередовать?
— Можете влить его в кофе, – пожала плечиком дама, – но на Монмартре предпочитают чередование.
Сама она присела на софу и тоже стала попивать кофе с ликером, разглядывая из-под приопущенных век гостя. Сабахаддин, видимо, считал, что за кофе серьезные разговоры неуместны, но и молчание не вполне этично и потому задал нейтральный вопрос:
— Вы в начале нашей встречи упомянули, будто занимались конструированием принципиально новых летательных аппаратов?
— Это, собственно, не аппарат, а всего лишь подобие паруса из шелка, управляемого веревочками. Ветер его наполняет и человек летит вверх и вбок, испытывая головокружительные, но восхитительные ощущения.
— Так просто? – удивился принц. – Хотя представить это я себе могу. И постойте: я ведь читал об этом в газетах и даже видел фотографии. Это Вас они снимали?
— Меня и моих друзей, – кивнул Макс. – Мы участвовали в мотогонках в Гайоне и заодно там полетали.
— Преудивительное сочетание: спортсмен-интеллектуал! Вы настоящий уникум, мсье Городецкий!
— Да, я такой, – нескромно подтвердил Макс. – Если мы продолжим знакомство, то вы обо мне еще не то узнаете….
— Вы, вероятно, не женаты, – утвердительно сказала Камуран.
— И это верно, – со вздохом сказал гость. – Никак не решусь остановиться на конкретной женщине. Думаю: а вдруг встречу ту единственную, для которой я предназначен?
— То есть женским вниманием Вы не обделены, – опять констатировала дама.
— Обвешан как новогодняя елка игрушками. Иногда укоряю себя: зачем мне это надо? Но при виде новой дамы в своем окружении во мне вспыхивает искорка. И если в глазах той дамы я вижу такую же, то все: пламя чувств во мне разгорается, язык развязывается, и дама неотвратимо дрейфует в мои объятья.
— Как при такой насыщенной интимной жизни Вы умудряетесь находить время на спорт, техническое моделирование и литературное творчество? А теперь еще и на дипломатические игры? – спросил с неподдельным интересом Сабахаддин.
— В сутках – целых 24 часа! А я умею переключаться: сейчас вот выйду от вас, зайду по дороге в кафе, увижу девушку с искоркой и забуду до утра о проблемах османского, а также австро-венгерских народов.
Супруги дружно заулыбались и временно прекратили тестировать визитера.
Но вот кофе был выпит и расхвален Максимом, Камуран-ханум ушла в свою комнату, и принц задал вопрос в лоб:
— Так что за предложение Вы хотите мне сделать?
— Вернуться в Стамбул и заняться живой пропагандой своих очень своевременных взглядов. Если интеллигенция к Вам потянется – не все еще потеряно, сторонники Ахмет Ризы-бея получат отпор и мир в империи сохранится.
— Мир под властью Абдул Хамида?