Сопротивление и покорность

Бонхёффер Дитрих

СОПРОТИВЛЕНИЕ И ПОКОРНОСТЬ

Вступительное слово

Четверть века, отделяющая нас от первого русскоязычного издания сборника писем Дитриха Бонхёффера[1], предоставляет богатую пищу для размышления. За прошедший период культурный и интеллектуальный контекст восприятия этого критически важного богословского текста изменился если не радикально, то существенно. Проблемы, стоящие перед сообществом верующих, усложнились, а вместе с ними – и понимание верующими самих себя и своего места в секулярном мире. В этой перспективе пронзительное, пророческое и отрезвляющее свидетельство Бонхёффера обретает новое звучание и раскрывается новыми гранями.

Сегодня есть потребность осмысления пройденного пути, необходимость взглянуть на него спокойно и беспристрастно, дать ему ясную богословскую оценку. Казалось бы, поруганная атеистическим насилием «религия» восторжествовала, разрушенные стены возведены и долги возвращены сторицей, но заполняет ли все это гнетущую и растущую экзистенциальную пустоту? В этом свете Бонхёффер с его одновременно точнейшей богословской интуицией и высочайшими риторическими способностями становится как никогда актуальным вне зависимости от отношения читателя к его богословским идеям, часто спорным, но всегда провоцирующим на самостоятельное мышление. Его опыт свидетельствует о том, что перед лицом тотальных моральных катастроф, подобных беспримесному злу нацизма, конфессиональные привычки и идеологические предрассудки утрачивают значение. Остается только личная христианская ответственность, которую невозможно переложить ни на ближнего, ни на дальнего, ни на традицию, ни на институцию.

Вместе с тем определенная мифологизация Бонхёффера, неизбежная в ходе популяризации его мысли, была связана с идеализацией самой фигуры автора, порой заслоняющей и затемняющей ее напряженность и противоречивость. Письма как наиболее интимные документы позволяют прорваться сквозь слои интерпретаций к раскаленной сердцевине верующей жизни и мысли автора, иногда шокирующей и отклоняющейся весьма далеко от привычного русла христианского богословия. Открытое противостояние злу в его беспримесной форме, каковыми были тоталитарные режимы прошлого столетия, представляет собой высочайший образец активной христианской позиции. Бонхёффер (вслед за Ницше) своим примером разоблачает христианский конформизм, мещанское безразличие и обрядоверие, мягкотелость и теплохладность, ставшие modus vivendi массовой религиозности.

Вопрос остается открытым и насущным: каким должно быть христианское бытие и свидетельство во времена великого перелома, когда почва уходит из-под ног, а все привычное рушится, когда торжествующая, самодовольная и удобная религиозность остается не у дел? В средоточии пустого изобилия, механического морализаторства и сонного безволия обнаруживается, что некоторые люди, имеющие открытую христианскую идентичность, поступают совсем не так, как должны были бы. Еще более поразительно следующее: как часто те, кто не носят на себе высокого имени Христа, проявляют чудеса самопожертвования и совершают великий подвиг служения ближнему. В гуще мира, в центре мировых страданий, в сердце отверженных и униженных обитает Бог. Крест есть высшее и совершеннейшее Откровение Бога. Как Христос совлекается славы и предстает в образе распятого и униженного раба, так и святость проявляется там, где никто не ждет и не предполагает: в предельной удаленности от респектабельности, пышности и возвышенности, в предельно простой повседневной жизни современного человека. Служить Богу – значит быть в самых дальних и бесславных уголках мира и нести его страдания, служить другим до полного самоотвержения, а не находиться в религиозном месте – месте силы и славы. Если бы христианство оставалось исключительно созерцательным и направленным внутрь, пассивным и индифферентным к миру и его страданиям, оно не стало бы закваской, преобразовавшей историю человечества, не смогло бы придать великое достоинство личности и высшую значимость личному свидетельству истины.

Богословие не есть отвлеченная теория, оно свидетельствует об опыте жизни и борьбы христианского сообщества, которое существует в мире и несет ответственность за все происходящее в нем не в меньшей мере, чем другие сообщества. Как часто современные христиане избирают легкий путь эскапизма и бегства от реальности вместо того, чтобы возвещать истину, служить ближнему и трудиться на благо мира и справедливости. Однако они призваны к жизни в сообществе любви, призваны деятельно свидетельствовать о присутствии Христа в средоточии мира со всеми его опасностями и ужасами. Творчески откликаясь на первохристианское эсхатологическое напряжение, Бонхёффер призывает бодрствовать и жить так, как если бы времена уже исполнились. Христианская истина дана всему миру и всем людям, она освобождает и исцеляет, потому всякая граница между христианством и нехристианством должна быть подвергнута подозрению как желание разделить и установить искусственные барьеры для всепобеждающей и неисчерпаемой Божией любви. Задача предисловия – пригласить к чтению, и я с благодарностью приглашаю читателя к общению с этим обязывающим и удивительным голосом христианства, звучащим несмотря ни на что.

О. Б. Давыдов

Предисловие немецкого издателя

Дитрих Бонхёффер провел первые полтора года своего заключения – с 5 апреля 1943 до 8 октября 1944 г. – в военном отделении тюрьмы Берлин-Тегель. На первых порах ему пришлось испытать ряд неприятностей и придирок, но затем удалось наладить переписку с родителями. Выборка из этих писем составила первую часть данной книги. Тюремные цензоры, и прежде всего следователь, доктор Рёдер, читали эти письма, а это, естественно, накладывало отпечаток на их содержание. Но все же чувствуется сильное желание узника успокоить родственников.

Через полгода Бонхёфферу удалось завязать дружеские отношения с персоналом из охранников и санитаров, так что он смог расширить переписку и обмен записками, в том числе с издателем данной книги. Требовалось лишь соблюдать определенные меры предосторожности. Сообщения о людях, которым грозила опасность, о ходе подпольной деятельности и о состоянии, в котором находилось следствие, формулировались иносказательно, намеками (verklausuliert). Но теперь разговор мог продолжаться и длился до разоблачений заговорщиков после <покушения на Гитлера> 20 июля и «цоссенской находки» (Zossener Aktenfund) в сентябре 1944 г. (были обнаружены документы, дневники, материалы, изобличающие деятелей сопротивления, группировавшихся вокруг Канариса, Остера, Ханса фон Донаньи и др.). Все это побудило гестапо ужесточить режим заключения Бонхёффера и перевести его в тюрьму на Принц-Альбрехтштрассе. К сожалению, в результате такого поворота событий и при аресте издателя этой книги в октябре 1944 г. письма, написанные в последний месяц пребывания Бонхёффера в тегельской тюрьме, были уничтожены из соображений безопасности. Прочие письма сохранились в надежном месте. Они составляют вторую часть книги. В них Дитрих Бонхёффер, не опасаясь чужого глаза и без оглядки на реакцию других людей, высказывался о своих мыслях, чувствах и переживаниях.

Вместе с этими письмами он посылает также части своих работ, молитвы, стихотворения, изложения своих мыслей. Прилагая краткий «Отчет о тюремных порядках», он стремился предоставить объективную информацию для своего дяди, генерала фон Хазе, занимавшего в то время пост коменданта города Берлина.

От страницы к странице перед нашими глазами возникает картина тюремного бытия, пережитого и глубоко прочувствованного, в которой самые сокровенные моменты личной жизни и катастрофические события в мире осмысляются в единстве, – в поразительном единстве, свидетельствующем о высоком духе и чутком сердце. Все это подытоживается в потрясающем выводе, приведенном в кратком письме от 21 июля 1944 г. и «Этапах пути к свободе», когда он получил известие о неудавшемся покушении 20 июля и осознал, что его ждет неминуемый конец. Несмотря на колоссальное потрясение от провала этого предприятия, <в письмах> прорывается мысль об ответственности за общество (fьr das цffentliche), чтобы с несломленной новой ответственностью переносить последствия <неудачи заговора> и удвоившиеся страдания. Позднейшие эпохи смогут лучше осознать, что эта вторая ответственность еще раз оправдала первую, наложив на нее печать неразрушимого наследия. Это наследие может пребывать в забвении. Но оно не пропадет.

1

Бонхёффер Д. Сопротивление и покорность. М.: Издательская группа «Прогресс», 1994.