Страница 2 из 6
Как ни странно, но мама сдружилась с Ариадной, девушкой дяди Джека и по совместительству ведьмой. Лотти ужасно за это переживала. Ариадна теперь учила ее магии, и они стали очень близки. Ей хотелось, чтобы Ариадна понравилась маме, но они были такие разные! Они даже одевались по-разному. Ариадна носила длинные платья в цыганском стиле, любила яркие украшения и густо подводила глаза черным, а мама предпочитала элегантные брючные костюмы или модные, тщательно отглаженные джинсы. Когда они встретились в первый раз, Лоттина мама уставилась на Ариадну слегка ошарашенно (Лотти решила, что это, наверное, из-за черных кружевных перчаток), но уже через пять минут после знакомства они смеялись и болтали как лучшие подружки.
Лотти с подозрением взглянула на Ариадну, услышав, как мама спросила, где та купила свои черные сережки-висюльки. Мама такое не носит и никогда не носила! Но Ариадна лишь улыбнулась, совершенно невинно и искренне. Лотти была уверена, что та проникла в мамины мысли и, возможно, чуть-чуть их подправила. Ариадна умела читать мысли людей и менять ход этих мыслей – но только в том случае, когда человек сам хотел измениться. Мама очень хотела удостовериться, что о Лотти хорошо заботятся в дядином доме, и теперь она в этом убедилась…
Лотти нравилось гулять с мамой и Софи по Нитербриджу и показывать маме свои любимые места: парк с фонтаном, набережную у реки, что текла через центр города, кафе «У Валентина», куда они частенько наведывались с Софи, большой любительницей эспрессо, пирожных и горячего шоколада.
– Это новое место, – сказала мама, когда они все уселись за столик на улице под полосатым навесом. – Раньше здесь была чайная. Мрачная, как пещера. Ею заправляла ворчливая старуха, настоящая старая карга. Ее все боялись. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – На самом деле, Лотти, однажды она вышвырнула нас отсюда потому, что ты разбила чашку. – Мама покачала головой. – Я так и не поняла, как это произошло. Я могла бы поклясться, что ты даже не прикасалась к той чашке. Но хозяйка ворчала, что от детей сплошной урон и вечно они все ломают – и вдруг чашка просто упала на пол. Больше мы сюда не ходили – да и невелика потеря.
Лотти с Софи со значением переглянулись, и девочка сделала мысленную пометку, что надо будет расспросить Ариадну. Может быть, она сбросила чашку одной силой мысли? Может быть, у нее есть способности к левитации?
– Ты начала пить кофе? – удивилась мама, когда Лотти заказала эспрессо.
Лотти смутилась. Она сделала заказ по привычке, даже не задумываясь.
– Э… нет. Это для Софи, мама. Она любит кофе. А мне, пожалуйста, горячий шоколад, – сказала она официанту, который с улыбкой кивнул. Он обожал Софи и всегда приносил ей два маленьких печенья, хотя к порции кофе полагается только одно.
Мама улыбнулась и покачала головой:
– Какая все-таки избалованная собака. Хотя Джек всегда баловал своих животных.
Софи сердито зыркнула на нее. Мама слегка смутилась и быстро добавила:
– Но она очень милая, и сразу видно, что умная. – Она задумчиво посмотрела на Софи. – Она как будто все понимает, да?
Софи взглянула на Лотти и совершенно отчетливо закатила глаза.
– Imbecile[1], – пробормотала она себе под нос.
Лотти подумала, что надо бы возразить, но мама и вправду совсем ничего не понимала… К тому же Софи использовала это слово почти как ласковое обращение. Она и Лотти постоянно так называла.
– Тебе не странно опять оказаться в дядином магазине, мам? – спросила она, чтобы сменить тему.
Официант принес заказанные напитки. Мама принялась рассеянно размешивать сахар в своей чашке с кофе, с улыбкой наблюдая, как Софи деликатно лакает эспрессо розовым язычком.
– Да, – тихо проговорила она. – Очень странно. Я не была здесь с тех пор… с тех пор, как умер твой папа, Лотти. Тут слишком много воспоминаний.
– Мам, – Лотти нерешительно помедлила. – Я знаю, ты не любишь об этом говорить – но что случилось с папой? Ты никогда мне не рассказывала.
Мама закрыла глаза, словно ей было больно даже думать об этом, и Лотти тут же пожалела, что вообще спросила. Но она не пошла на попятный, как всегда делала раньше. Пристально глядя на маму, она мысленно внушала ей, что ответить придется.
– Он уехал искать животных для магазина, – сказала мама. – У них с Джеком были… а у Джека, наверное, есть до сих пор… частные клиенты, которым требуются экзотические животные. Тропические птицы, странные пресмыкающиеся и все такое. Том уехал в джунгли. Надолго. Сказал, что на месяц. И он… он не вернулся…
У Лотти перехватило дыхание:
– Но почему? Что случилось?
– Мы не знаем, – еле слышно прошептала мама. Но потом ее голос окреп и стал громче. – Он не должен был уезжать, Лотти. Это неправильно. Ты была совсем маленькой, ему надо было быть рядом. Но он уехал и бросил нас. – Она резко умолкла и тряхнула головой. – Вот почему я не люблю об этом говорить. Я по-прежнему злюсь, хотя прошло уже семь лет. – Она горько рассмеялась. – Я ему говорила. Говорила, что не хочу, чтобы он уезжал. И он предложил взять нас с собой. Сказал, что тебе надо увидеть джунгли, пока их полностью не уничтожили. В этом весь Том. Он был прекрасным отцом, Лотти, он тебя очень любил, но он был таким непрактичным… Мне пришлось быть практичной за нас двоих. И приходится до сих пор. – Ее лицо заострилось и побелело. Она пристально посмотрела на Лотти. – Это так тяжело. Иногда было бы здорово просто сказать себе: ни о чем не беспокойся, давай сотворим что-то веселое и совершенно безумное. Но я не могу. Мне надо быть осторожной, надо беречь нас обеих. – Мама вздохнула и невесело улыбнулась. – Ты понимаешь, да, Лотти? – тихо спросила она.
Лотти молча кивнула. Она двумя руками держала свою чашку с горячим шоколадом. Чашка была очень горячей, но Лотти почему-то не могла поставить ее на стол. Только сейчас она поняла, что маме по-прежнему было больно, хотя прошло столько лет. Волшебное путешествие в Париж помогло Лотти понять, почему мама уехала на работу в другую страну. Она-то думала, что мама просто хотела побыть без нее, и даже боялась, что не нужна маме и что мама ее не любит. Но теперь Лотти знала, как сильно мама по ней скучает и как сильно мучается оттого, что не может быть рядом с ней. Однако после сегодняшних маминых слов она поняла кое-что еще. Мама живет в постоянной тревоге, и даже если ей хочется жить по-другому, она не может не думать о лоттином папе, который пропал в диких джунглях – уехал и не вернулся.
Глава 2
Лотти медленно плелась по тропинке, ведущей к вершине Нитербриджского холма, где стояло здание школы. Во время прогулок с Софи она не раз проходила мимо старинных кованых ворот, ведущих на школьную территорию, но спешила скорее пройти дальше. Ей не хотелось думать о школе. Она уговаривала себя, что до начала учебного года еще далеко. Но лето закончилось очень быстро – и за последние полтора месяца столько всего изменилось!
Дети стекались к школе со всех сторон. Их было на удивление много, особенно если учесть, что летом Лотти почти не видела в Нитербридже ребят ее возраста. Наверное, многие уезжали из города на каникулы, и Дэнни сказал ей, что в Нитербриджскую младшую школу ходят еще и ребята из окрестных поселков. Их привозят на школьном автобусе со всей округи. Лотти украдкой поглядывала на других девочек в школьной форме. Ну, нормально. Форма сидела на них так же убого, как и на ней. В маленьком магазинчике, где продается местная школьная форма, явно было всего три размера: маленький, средний и «на вырост». Мама привезла Лотти очень красивые заколки с красными вишенками. Всю дорогу до школы Лотти постоянно трогала свои волосы, проверяя, не съехали ли заколки. Было приятно надеть что-то такое, чего нет больше ни у кого, и что-то, что напоминает о маме.
У ворот столпились первоклашки и их родители, и Лотти на миг пожалела, что отказалась от предложения дяди Джека проводить ее в школу в первый день. Она, может, и согласилась бы, если бы Дэнни тогда не фыркнул от смеха:
1
Глупенькая, дурочка (фр.).