Виновны все

Главарь, остававшийся у входа, чтобы, вероятнее всего, контролировать обстановку, ошалело глазел через прорезь в балаклаве на нацеленный в его сторону ствол чужого пистолета, который, судя по всему, выстрелить мог в любой миг. Только теперь грабитель понял, сколь тонка может быть грань между жизнью и смертью.

– Стаф, не дергайся! Не надо! Он нас убьет! – испуганно завизжал его подельник. – Мы сдаемся! Сдаемся!

Главарь, еще мгновение помедлив, отбросил оружие в сторону и лег на пол.

– У кого есть шнур, веревка, шпагат? – спросил Гуров, окинув взглядом все еще не пришедших в себя клиентов кафе.

Все вдруг опомнились и начали шумно возмущаться поведением «этих чертовых отморозков».

– Скотч подойдет? – предложил кто-то.

– Вполне! – одобрил Лев, и еще через пару минут оба грабителя со связанными руками и без балаклав, сидели в углу, испуганно хлопая глазами.

Главарю на вид было лет двадцать пять, а его подручному около двадцати, а то и того меньше. Поскольку до Клина от «Зюйд-Веста» было рукой подать, Гуров вызвал наряд полиции из этого РОВД. Дежурный по райотделу несколько обалделым от неожиданности голосом пообещал, что «через пару минут опергруппа прискачет». Пока ожидали прибытия оперов, Лев допросил задержанных. Старший, некий Леонид Дюжик, по кличке «Стаф», уже имел срок за наркотики, да и сам был наркошей со стажем. Младший, назвавшийся Эдиком, в заключении еще не был, но уже судим, и в данный момент отбывал условный срок за кражу. К наркоте пристрастился год назад и уже основательно «сидел на игле». На ограбление приятели пошли для того, чтобы добыть денег на наркотики.

– Да я чё-о-о… – жалобно сопел носом младший. – Я не хотел никого грабить! Стаф заладил: давай возьмем кафешку, давай возьмем кафешку! А тут и у меня самого ломка началась… Вот и согласился. Но мы никого убивать не собирались. Нет! Честное слово! Скажи, Стаф!

– На «мокруху» не шли, только попугать… – пробурчал главарь, выглядевший унылым и раздосадованным. – Начальник, а ты на самом деле мог бы шмальнуть из своего ствола?

– Ясное дело! – окинул его Лев ироничным взглядом. – Как сотрудник полиции, я обязан любыми мерами обезопасить людей, которые могли пострадать от ваших действий. В том числе и применив свое табельное оружие. А ты как хотел? Ты что кричал? «Прикончим на месте»? Если пошел на преступление, будь готовым и к тому, что твою жизнь кто-то оборвет в долю секунды, без малейшего сожаления.

Ничего не ответив, Стаф с безнадегой во взгляде отвернулся к окну.

Когда прибыла опергруппа, все тот же капитан, нацелив указательный палец на Стафа, произнес:

– Я тебя предупреждал, Дюжик, если за ум не возьмешься, снова загремишь на нары! А ты, балбес, о чем думал? Твой условный срок теперь станет реальным, да еще и за сегодняшнее добавят! Кстати, кто из вас вчера вечером был в Хлебовском?

Клиенты кафе, напрочь забыв про еду, во все глаза таращились на происходящее и вполголоса обменивались впечатлениями.

– Считаешь, что это кто-то из них убил Бульмакина? – с сомнением в голосе спросил Гуров.

– Товарищ полковник, так вы сами на них поглядите: по внешним данным – подходят, одеты точно так, как описали свидетели, склонны к вооруженным нападениям! Я же говорил – Бульмакина зарезал наркоша, который не нашел денег на дозу. Они вон оба трясутся от ломки. Что, пацаны, ширнуться хочется? А-а-а-а!.. Вижу, вижу! Ничего, сейчас сядете в «обезьянник» – там все расскажете, кто и за что зарезал человека!

Ошалело переглянувшись, грабители нестройно заорали:

– Начальник, что за беспредел?!! Мы никого не убивали! На «скок» пошли – это есть! За это и ответим. А «мокрухи» не было, не-е-е-т! У нас и сейчас-то не реальные пушки, а хреновня всякая.

– У нас алиби! Мы с вечера и до утра были у Тамарки Ломухтиной! Ее спросите!

Взглянув на капитана, Лев поморщился и чуть заметно повел головой из стороны в сторону – нет, это не они. Когда опергруппа, оформив положенные бумаги, отбыла, прихватив с собой горе-грабителей, Гуров наконец-то смог докончить обед. В этот момент к нему подошел крупный усатый мужчина в сером костюме. Поблагодарив «товарища полковника» за проявленную им смелость и решительность, усач поинтересовался, каким образом кафе могло бы его отблагодарить. Молча допив чай, Лев усмехнулся и, поднявшись со стула, с наисерьезнейшим видом произнес:

– Бифштексы прожаривайте как следует! Как-нибудь заеду – проверю!

Сопровождаемый ошарашенным взглядом хозяина кафе, с трудом сдерживая смех, он вышел из заведения, сел в свою машину и, вырулив на дорогу, помчался в сторону столицы.

Придерживая пальцами руль, Гуров ушел в размышления. Теперь ему нужно было поговорить с женой Бульмакина и выяснить у нее все, вплоть до мелочей, о Ростиславе, а также о том, кто такая Ритка, которая спровоцировала Нину на звонок мужу, и как ее найти. А потом надо будет раскрутить на откровенность эту самую Ритку. Если рабочий день еще не закончится, стоит побывать на работе Ростислава, пообщаться с его коллегами. А завтра же, если не поступит звонка от Горбушина, сделать через информационщиков запрос в Егорьевск и съездить туда, к дяде Толе Борисову.

К своему дому Лев подъехал уже в четвертом часу. Так рано он здесь бывал очень редко. Обычным временем возвращения домой для него был поздний вечер – хоть зимой, хоть летом. Подойдя к соседнему со своим подъезду, он набрал на домофоне номер квартиры Бульмакиных. После пары гудков раздался женский голос, в котором чувствовалась слеза:

– Кто там?

– Полковник Гуров, мне нужно с вами поговорить.

– О чем нам говорить? О чем?! Он на вас так надеялся, а вы… – уже откровенно плача, выкрикнула женщина.

– Вот мы сейчас с вами этот вопрос и обсудим, – мягко произнес Лев.

Домофон запикал, и он вошел в подъезд. Нина Бульмакина встретила его на пороге. Ее глаза были красными от слез, веки и нос опухшими. Она без конца промокала их скомканным платочком. Сев в гостиной за стол друг напротив друга, Гуров и хозяйка квартиры некоторое время сидели молча. Нину он видел уже не раз, но не знал, где и с кем она живет. Впрочем, это его и не интересовало.

– Во-первых, примите мои соболезнования – мне действительно очень жаль, что так получилось, – взглянув на портрет Ростислава в траурной рамке, перед которым горела восковая свеча, заговорил Лев. – Но, поверьте на слово, моей вины в этом нет ни на грош, Нина… Викторовна? Так вот, Нина Викторовна, Ростислав вам не предлагал на какое-то время перебраться к родственникам или знакомым? Вижу, вижу, что предлагал. Так что же вам помешало это сделать?

Нина свесила голову и тягостно вздохнула:

– Да… Теперь я и сама понимаю, что сваляла дурака… Все казалось, что он запаниковал с пустого и все эти угрозы – пустые страшилки. Вы уж простите дуру неразумную, что вам нагрубила…

– Да это несущественно… Мне хотелось бы узнать, кто же, по-вашему, мог желать смерти Ростиславу? Где и кому он мог перейти дорогу?

Немного подумав, Нина растерянно развела руками и виновато призналась, что ее никогда не интересовали дела мужа. Даже о том, что он работает, она вспоминала лишь два раза в месяц, когда он приносил домой аванс и зарплату. К тому же Бульмакин и сам никогда не страдал особой откровенностью, не был склонен рассказывать о том, что там у него на работе, с кем поругался или побратался. Но врагов, по ее мнению, у него точно не было.

На вопрос Льва, не было ли последнее время каких-то странных звонков, необычных встреч, Нина вдруг припомнила, что пару дней назад ей и в самом деле встретился подле их дома какой-то тип, который ей очень не понравился.

– Сам какой-то нескладный, мосластый, ходит как-то боком, смотрит волком… Что приметно – на голове у него такая шевелюра шапкой. И вот иду я, только что на бег не срываюсь. Он за мной вроде бы не гнался, но меня своими буркалами до самого подъезда проводил. Так напугалась! – Она передернула плечами и потрясла головой. – Чего ему нужно было?