Иная сторона Тарина

– Лиди, а что ты в этой школе делаешь? – осторожно поинтересовалась я, складывая расписку и засовывая ее в тайное отделение сумки. Шеф о нем, конечно, знал, ибо вещь была казенная.

– Учусь, – усмехнулась девушка и печально вздохнула. – А ты обо мне слышала?

– О твоем деде, – призналась, понимая, что скрывать будет проблематично. – И отце. О тебе лично – нет, но они занимают довольно… видные посты. И скандал с полгода назад был, когда шайка воров вломилась в резиденцию герцога и украла часть столового серебра.

– Три вилки, четыре ложки, один нож и… канделябр, – усмехнулась Лиди. – Серебро мы потом вернули, а канделябр исчез. Дедушка был опечален: именно этот канделябр он уронил, чтобы привлечь внимание бабушки.

– Надеюсь, без горящих свечей? – все же уточнила я.

– История об этом умалчивает. Как и бабушка с дедушкой, – тонко улыбнулась Лиди. – Но восточное крыло примерно в то же время подверглось капитальному ремонту.

Я фыркнула, выражая сомнения в истинной причине пожара. Но пусть внешне у меня ничего не дрогнуло, в душе было паршиво. Если бы хоть деньги тогда утащила… Они пришли и ушли, особенно в таких семействах. Так нет же, брала что-то подешевле, ради смеха, а оказалось, ценность вещи никак не равнялась цене. И главное, чтоб я помнила, куда этот канделябр дела! Может, до сих пор стоит в кладовке на третьей улице в восьмом доме с дырявой крышей и собирает дождевые капли. Надо бы проверить, но как туда теперь выбраться без хвоста…

– Я пойду, – прикинув, сколько прошло времени с тех пор, как пересекла порог комнаты, сказала я. – Дела еще остались.

– Какие дела вечером? – удивилась Таши. – Или у тебя есть жених, и Сая ты по этой причине не заметила?

– Нет, – отрицательно покачала головой. – Жениха. А дела есть. Еще одна подработка. Если повезет – я ее получу. Если нет – придется экономить выигрыш. Вряд ли мне еще раз так повезет, а у мадам Гельтруды работа временная.

– Тогда иди, – приняла решение за всех Лиди.

Она вообще оказалась на редкость здравомыслящей особой. По крайней мере, когда беседа проходила за закрытыми дверями. На публике белокурый ангел предпочитал быть милой дурочкой. И я была очень рада, что только на публике.

Выскользнув из комнаты, я тихо прикрыла за собой дверь и, насвистывая себе под нос песенку про доярку и аристократа, двинулась на встречу с шефом.

Его светлость граф Разетти обошелся без парада, а потому вместо официального камзола с нашивками явился в кабак в потрепанной рубашке, кожаных брюках, облегавших его выступающие части тела слишком уж явно, в сапогах, делавших честь попрошайке, и кепке, закрывавшей пол-лица. Пол чересчур обезображенного и чумазого лица, которое никак не могло принадлежать аристократу в надцатом поколении. А уж руки… Не знай я, кто это такой, могла бы и не заметить. Шеф все же не вчера в должность вступил: умел маскироваться и затирать сословные маркеры. Интересно, мозоли на какой клей сажал…

– Почем нынче свиные потроха? – беззаботно стукнула я кулаком по столу, занимаемому начальством, от чего пиво чуть не коснулось светлейшего носа.

– Садись, – поморщившись, распорядился Дайрин.

Я послушно села и ручки на коленках сложила, как приличная девочка из неприличной семьи. То есть с определенными выкрутасами из пальцев. Но… кого удивишь в этом заведении подобными жестами?!

А заведение было в чем-то культовым. На стене напротив стойки делали зарубки за каждый визит городской стражи. По чью именно душу она вызывалась, разницы не было. Отсюда и перепивших студентов забирали, и магов-ренегатов, и бесталанных воров-рецидивистов. Бесталанных, ибо талантливые не попадались второй раз, чтобы под рецидив попадать. Даже я еще так не опустилась, первый раз официально вот только пару месяцев назад сидела. И больше не хочу. И не буду!

– Заплатите за мой ужин? – заглядывая шефу в глаза и облизывая губы, спросила я, утягивая у него из-под носа кружку с пивом.

Судя по тому, что мне это удалось, выбрала довольно удачный ракурс, демонстрируя достижения легкой промышленности города, добавившей мне размер груди. Или я все чрезмерно упрощаю, и за покладистостью начальства скрывается нечто иное?

– Заказывай, – пожав губы, позволил Дайрин, подзывая подавальщика.

Парень прибежал мгновенно, как будто из-под соседнего столика вынырнул. И положил передо мной… меню? С каких это пор в таком месте меню имеется? Или только для избранных господ? Хм, неужели заведение владельца сменило? А если и сменило, то где же прежний обретается? Не в соседней ли со мной камере ему уютный угол приготовили?

– Пирог с грибами, березовый сок и…

Я задумалась. Хотелось выбрать что-нибудь подороже, но все эти культурные изыски с расщеплением на составляющие, кои начали практиковать маги-неудачники, подавшиеся в высокую кухню… Не привлекали они меня. А из нормального был пирог. Вишневый. Или с творогом. А после грибного еще и сладкий есть… Но разорить шефа хоть на один лишний золотой хотелось. И я героически ткнула пальцем в самое дорогое блюдо.

Официант сошел с лица, но промолчал. Подхватил меню и рысью метнулся на кухню. Я бы пробежалась с ним, но его светлость даже в камуфляже оставался его светлостью. А потому припечатал меня взглядом к стулу (без магии явно не обошлось) и протянул вперед раскрытую ладонь.

Я внимательно изучила все линии на его руке и с профессиональной сноровкой ткнула пальчиком в особо кривую загогулину. Загадочно при этом улыбнулась и начала вещать:

– Господин хороший, а вы знаете, у вас сегодня судьбоносный день! Звезды сошлись в идеальном порядке, в Лесах Ранки родилось новое Древо Счастья и…

– Майя, достаточно, – сухо оборвал меня Дайрин.

Я пожала плечами. Не хочет – не надо. Фантазию напрягать не придется.

– Что-то случилось? – устало вздохнула я и опустила голову на стол. Прикрыла глаза, рассматривая из-под ресниц начальство и вечерних посетителей, среди которых было немало таких, кого пустили бы и в приличные заведения. Точно владелец сменился. Иначе с какого бронированного и рогатого здесь такие люди обретаются?

– Рассчитывать на раскаяние не приходится? – вкрадчиво уточнил его светлость.

– Нет. А метку активируете, я вам… не расскажу что-нибудь потом.

– Серьезная угроза, – согласился Дайрин, но жжения я не почувствовала. Значит, дело не государственной важности, а его личных интересов. Первыми он поступиться не пожелал бы. – Отдай выигрыш. Тебе не положены такие суммы.

– Не отдам, – развела руками, радуясь, что уже пристроила наличность. – Нет у меня. Вложила. И изъять не получится.

– Ожидаемо, – кивнул собеседник. – В таком случае оплачивать общежитие будешь сама.

– Это еще почему? – вознегодовала я. Тратить свои честно заработанные на то, что мне самой нужно, как…

А ведь действительно нужно. Иначе опять к шефу под крылышко и неусыпный надзор. Пожалуй, лучше я в общежитии поживу, авось мисс Моника не станет под окнами орать о своей нелегкой судьбе.

– Полагаю, сама догадалась. Но если нет, подскажу. – Дайрин откинулся на спинку стула. – У одинокой девушки не может ежемесячно появляться сумма на расходы, если она не выходит вечером в свет.

Я недовольно прищурилась: намек был так толст и так прозрачен, что сомнений не оставалось, где одинокой девушке гипотетически предстояло зарабатывать и как. И ведь подсудное дело. И это сам начальник тайной службы толкает меня на воровство!

– Но у одинокой девушки в большом городе должна быть хоть какая-то связь с ее «семьей». Раз уж не денежная, то подойдут и соленья. Дочь, верно, любимая, раз уж ее вообще учиться отправили, а не посадили за станок, да и замуж не отдали.

– Я распоряжусь, – пообещал шеф, возвращая свою кружку с пивом. – Как учеба?

– Учеба – прекрасно, – расплылась я в улыбке. – Друзья проходу не дают, зовут на встречи, следят, чтобы мне жарко не было, развлекают в меру сил и возможностей. Говорят, даже питают теплые чувства.