Страница 5 из 63
Кризитий окинул взглядом лидера группировки, с которым он сражался.
— Что за дурные манеры.
Чудовище XII легиона издало короткий смешок из под шлема, вновь ринувшись в атаку. Кризитий увернулся и сбоку наступил на колено Пожирателя Миров, ухмыльнувшись, когда почувствовал, как что–то под его сабатоном хрустнуло. Несмотря на неудачу, берсерк развернулся с мягким хрустом рвущихся хрящей, схватил Кризития за плечи и вонзил свое раздробленное колено в грудную клетку мечника.
Свежая боль захлестнула Кризития, когда его сросшиеся ребра раздвинулись, и заскреблась на задворках его чувств, словно из–под слоя льда. Он почувствовал легчайшее дразнящее ощущение — кость сместилась, царапая его легкие. Одно из легких было проколото, из–за чего струйка горячей крови поднялась вверх по гортани и брызнула из накрашенных губ.
Мечник оскалил розовые зубы. Это было восхитительно.
Кризитий вонзил свой меч под нагрудник Пожирателя Миров, пробивая надломленный керамит и слои мускулов. Лезвие пронзило плоть и рассекло мышцы. Кризитий направил его под грудину воина, выискивая грохочущее сердце в груди космодесантника.
Пожиратель Миров взревел, вдарив бронированным предплечьем по горлу Кризития и бросив его вперед всем весом. На мгновение они оба оказались в воздухе, переплетаясь, словно любовники. Они грохнулись на палубу с такой силой, что могли бы разбить её вдребезги. Кризитий резко выдохнул, когда принял на себя всю тяжесть их общего веса.
Кровь брызгала из его рта, добавляя багровый цвет к золотому и индиго, которыми было раскрашено его лицо. Его меч еще глубже вошел в грудь Пожирателя Миров. Повернув клинок, он почувствовал как оба сердца разрываются на части.
Пожиратель Миров дрожащей рукой поднял свой топор, тёмная кровь залила рукоятку меча Кризития. Даже не смотря на то, что оба сердца были уничтожены, сын Ангрона продолжал сражаться. Он с размаху обрушил топор, размытые цепные зубья визжали.
Кризитий увернулся, чувствуя как зубья сотрясли воздух, когда топор пролетел мимо, ударившись о палубу и оставшись там очень близко к его голове. Он качнул бедрами вперед и резко перекатился, нависнув сверху. В потоке крови он двумя руками вырвал свой клинок и воткнул его прямо в палубу, пронзив Пожирателя Миров в левый глаз. Легионер дернулся, и сквозь медную решетку его шлема послышался предсмертный хрип, перед тем, как затихнуть окончательно.
Оторвавшись от упоения своим триумфом, воин нахмурился, заметив, что звук скрещивающихся клинков утих. Кризитий являлся глубоко и исключительно тщеславным существом, но даже он сомневался, что остальные воины остановились, чтобы посмотреть как он разбирается с одним, как он подметил, из самых уродливых убийц. Воин поднял голову, окинув взглядом всех остальных в отсеке, а затем перевел свой взор на купол из бронестекла над их головами.
Из ничего возникла планета. Возникла, подобно мыльному пузырю, надувающемуся в направлении «Бойцовой псины». Планета оказалась так близко, что вихри оранжевого и белого цветов омывали наблюдательный купол. Надстройка судна закрутилась и задребезжала с характерным металлическим скрипом, словно колокол, который разорвали напополам. Корабль уже находился внутри гравитационного поля планеты и её атмосферы. Теперь его тянуло вниз, к ней в объятья. Кризитий не знал, какой вид поверхности у демонического мира, в который они врезались, но понимал, что очень-очень скоро узнает это.
— Ну что же, — пробормотал Кризитий, вытаскивая свой клинок, — этого уж точно никто не ждал.
I.III
+Хозяин.+
Сгорбившись, он сидел в темноте на троне из маслянистого серебра и плоти. Его размытое тело казалось иллюзорным, словно восковая фигура, потерявшая форму от поцелуев пламени. Четкими контурами обладало только лицо.
Оно напоминало чахоточную розовую маску из сложных, любовно нанесенных самому себе шрамов, туго натянутую на узкий патрицианский череп. Мутные от кровавых прожилок глаза ярко-зеленого цвета бесцельно смотрели в тусклый свет комнаты, в то время как черный змеевидный язык лениво скользил Апо опиленным до формы острых игл зубам.
+Хозяин.+
На мгновение язык зацепился за один из клыков, и тоненькая струйка тёмной, как вино, смешанное с пеплом, крови потекла по подбородку…
…ощущения пронеслись по всему телу. Зрачки расширились. Растянутая глыба его груди быстро вздымалась и опускалась, пропитывая нечеловеческие легкие пряным металлическим запахом крови полубога. Окровавленный язык подергивался, орошая зубы богатым медным привкусом. Акт пролития крови был совершенным, он был…
…ничем.
Переживание ощущений, когда даже малейшая боль могла бы наполнить его естество наслаждением, теперь являлось лишь отголоском воспоминаний. Воспоминаний о тех временах, когда крики и раздирание плоти, принадлежавшей как и его, так и другим душам, приводили к более насыщенным необыкновенным распутствам, за гранью излишества и здравомыслия. Но те времена уже давно прошли.
Опухшие ямы, некогда бывшие ушами, не реагировали на ничтожное кровопускание, они растянулись для того, чтобы развлечь его разум симфонией.
Десятки вздымающихся лиц, покрывающих стены, истошно завывали в нескончаемых муках. Этих существ, закованных в кандалы мужчин и женщин, королей и рабов, чемпионов и чужаков коснулись сами Тёмные Боги. Все они — убийцы. Все они были обречены на вечные муки. Словно утопая в смоле, они вертелись, вились и крутились в тщетных попытках вырваться на свободу. Плененные души вопили бесконечным хором проклятых и каждый сам завывал Погребальную Песнь своей особенной муки, чтобы слиться в диссонирующей песне страдания.
Сверкающие существа извивались на полу перед троном. Одни из них являлись людьми, другие нет, а были и те, которые когда–то родились женщинами и мужчинами, но отказались от ограничений своей расы, чтобы стать чем–то большим. Они стонали, шипели, царапались, резали друг друга в безудержной оргии, и, каждое их действие было направлено на удовлетворение желания вырвать экстаз из плоти. Их более нежные, пылкие стоны сливались воедино с воем стен. Их песня казалась ему прекрасной и сладкозвучной.
Идеально.
+Хозяин+
После третьего зова края его разорванной пасти раздраженно дернулись. Присутствие иных умов в его мыслях во время утех разожгло ярость в душе. Из горла вырвался тихий звук, напоминающий рычание, как только мечтательное состояние, которым он наслаждался в одиночестве, прервали. Адресант знала, что завладела и вниманием и гневом, посему была краткой.
+Король бронзы и крови показал себя.+
Она говорила словно ангел, голос которого не испортили ни возраст, ни уродство, приходящее с течением времени.
+И поле битвы теперь несет на себе тяжесть того, кто достоин Вечного Клинка.+
Рычание от этого откровения смягчилось и сменилось довольным воркованием.
Под изрезанными полосками губ сверкнули зубы и он расплылся в безумной ухмылке.
Все громче кричали рты, срываясь на отчаянное крещендо. Лица стекали вниз и с тошнотворной медлительностью тянулись к полу, обнажая окровавленные фрески и пропитанные потом гобелены. Подобно пленникам из рыболовной сети, которых тащат на ужин, их несло к сидящему на троне. На мгновение они превратились в груду под ним и задрожали, прежде чем скользнуть вверх и обернуться вокруг мускулистых конечностей и туловища, быстро обретавших форму и очертания.
Мужчина зашипел от боли и удовольствия — желе из связанных душ затвердело и превратилось в части гротескных доспехов, издавая непрерывный оглушительный, трескучий звук в момент, когда лица на поверхности брони вырывались вверх, тщетно завывая. Он внутренне напрягся, одиночество и спокойствие его разума нарушили.
Десятки голосов кричали у него за спиной. Боль, отчаяние, мольба и ярость смешались и наложились друг на друга в черепной коробке — украденные души завыли в его сознании. Они умоляли освободить их, клялись отомстить ему или насмехались над ним в отчаянии, царапались и кололись, звенели в нескончаемом диссонансе проклятых.