Люций: Безупречный клинок (ЛП)

Люций нанес удар в ответ в область шеи, но Пожиратель Миров блокировал его наручем, отведя лезвие в сторону, и оттолкнул Вечного назад.

Поднялась пыльная буря, окружая их густыми клубами жгучего песка. В эфирном шквале двое воинов превратились в размытые очертания, их тела то и дело просвечивались в эпицентре бури, сталкиваясь, словно две волны багрового и лилового цветов. Люций жадно вдыхал песок, хлещущий по шрамам обнаженной плоти лица. Пожиратель Миров занес цепной топор и размахивал им сквозь бурю каждый раз, как только замечал слабый след мечника.

От видимого спокойствия Красного Центуриона не осталось и следа. Он потерялся в песне Гвоздей Мясника. Имплантаты врезались в его мозг, используя боль как механизм для запуска ярости берсеркера. Даже сквозь бушующий ветер Люций смог разглядеть тики и дрожь, безудержно пробегающие по противнику. Он услышал, как скрипнула рукоять топора предводителя Пожирателей Миров, когда тот сдавил её достаточно сильно, чтобы оставить вмятины в железе. Точно так же, как буря затмила зрение Красного Центуриона, ярость затуманила его разум, подавив все остальные эмоции приливом жажды крови.

Именно в этот момент Люций и напал.

Вечный рванулся вперед, размахивая мечом быстрее, чем мог заметить глаз. Он рубил, колол и растворялся в буре вокруг Центуриона подобно фиолетовому пятну. Меч сверкал яркими вспышками, словно бриллианты на солнце, глубоко проникая в броню Пожирателя Миров. Искры коротко освещали поединок, осыпаясь из раскалывающихся керамитовых доспехов.

Удар по опорной ноге оттолкнул Пожирателя Миров. Другой удар сзади под то же колено заставил его рухнуть. Красный Центурион вслепую взмахнул топором, словно факелом, рассекающим тьму, описав вокруг себя дугу. Люций пронесся мимо, и топор с грохотом упал на землю вместе с рукой.

Пыль внутри бури вспыхнула, как расплавленное золото, в том месте, где пролилась кровь Центуриона. Песчинки кружились в воздухе подобно вытянутым роям светлячков, прежде чем осесть на корпус корабля, где они постепенно почернели и превратились в пепел. Пожиратель Миров вытащил короткий гладий из ножен, пристегнутых к голени, и уже было собрался приподняться, но острие меча появилось у него прямо под челюстью.

— Забавно развлеклись, — промурлыкал Люций, прижимая меч к поддоспешнику, неспособному защитить горло Красного Центуриона. Разноцветные полосы вились вокруг серебряного лезвия клинка посреди воющей бури, но не касались его перламутровой поверхности. — Благодарю тебя, кузен. Я буду упиваться выражением лиц орды твоих дворняг, когда брошу эту голову к их ногам.

Время пришло. Момент, который случался много раз прежде. Люций стоял над поверженным врагом с буйной триумфальной улыбкой, искажающей изрезанное лицо. Простой взмах запястьем, небольшое усилие — и голова предводителя группировки XII легиона скатится с плеч. Люций легко поймал бы голову в руку и поднял её высоко над битвой внизу, чтобы его последователи смогли восхититься, а враги впали в отчаяние. Он будет испытывать равное наслаждение как от одного, так и от другого.

Люций провёл языком по зубам, упиваясь моментом, и вывернул запястье. Лезвие не сдвинулось. Оно так и осталось на горле Пожирателя Миров, не разрезав его. Не было ни священного последнего вздоха, когда показываются дыхательные пути и артерии, не было и трансцендентных звуков раздираемой плоти в момент отделения головы от шеи.

Улыбка Люция превратилась в презрительную усмешку. Брови нахмурились, губы исказил гнев в тот момент, когда он попытался взять под контроль свою руку с мечом. Но конечность сопротивлялась, отказываясь двигаться.

Дрожь и онемение расцвели на кончиках пальцев, спиралью поднимаясь вверх по руке, когда та восстала против него. Мечник зарычал, отпустив плеть так, чтобы она свободно повисла, и зажал запястье другой рукой. Мышцы руки с мечом сжались так крепко, что сухожилия натянулись и стиснули кости в сокрушающем захвате.

Вонь, похожая на запах сгоревших волос, прокатилась по нёбу Люция и заполнила ноздри. Его обзор сузился, он видел, как всё впереди растягивается в длинный коридор, медленно заполняющийся маслянистой водой. Звук затих и сменился пронзительным звоном, от которого барабанные перепонки затрепетали — это был нарастающий крик толпы плененных в его разуме убийц. От головокружения он потерял равновесие.

И тут Люция словно ударило ледяным молотом — мир вокруг снова стал четким. Вздох вырвался из грудной клетки, когда гладий Красного Центуриона ударил его в бок. Широкое бронзовое лезвие вошло в тело по самую рукоять, пронзив броню и черный панцирь, пройдя под сросшейся грудной клеткой Люция, чтобы разорвать внутренние органы. Пожиратель Миров выдернул оружие, и жирный, черный ихор хлынул на фиолетовый доспех неровными пузырящимися струями.

Люций отшатнулся, рука всё еще не слушалась. Наружная поверхность «Бойцовой псины» задребезжала под его ногами. Перекошенные лица, выныривающие из–под доспехов, вопили в ужасном диссонансе, наполняя уши и разум синкопами[1] криков.

Яростная буря закружилась вокруг Люция и разнеслась по демоническому миру взрывной волной. Тектонические толчки сбили с ног тех, кто еще сражался. Рвы по всей земле раскалывались, словно зияющие клыкастые рты, заглатывая воинов в бездонные пропасти.

С задыхающимся шипением Люцию удалось наконец–то восстановить контроль над своей рукой. Он опустил меч и услышал звук рвущегося металла, доносящийся снизу. Обшивка корпуса треснула, издав металлический гул, когда неестественные природные силы разорвали её. Разбитый корабль раскололся на части, и перед Люцием разверзлась зияющая бездна.

— Нет! — закричал Люций, глядя на то, как израненный Красный Центурион поднимается на ноги по ту сторону расползающейся трещины. Голова Пожирателя Миров и его смерть принадлежали Вечному. Он одержал победу. Его кровь вскипела при мысли, что кто–то другой сможет прирезать Красного Центуриона.

Нечто вмешалось и помешало славному триумфу, по праву принадлежащему Люцию. Он испытывал подобные ощущения и раньше в те моменты, когда терял над собой контроль. В прошлом ему приходилось испытывать слабую дрожь в конечностях или ледяное онемение, расходящееся по всему телу, но настолько жесткий, овладевший им ступор он испытал впервые.

Люций прижал ладонью висок, крик в его голове становился всё громче и громче. Корпус под ним вздыбился, едва не сбив с ног. Пластины прочной брони скручивались и разрывались как фольга. Корпус «Бойцовой псины» был разорван на куски демоническим миром, словно труп, который четвертовала стая гончих-падальщиков. Вечный посмотрел на рану в боку — та уже затянулась тонкой коркой засохшей крови. Выплюнув сквозь зубы сгусток свернувшегося ихора и шипящей мокроты, он поднялся и воздел глаза к небу.

Острый как лезвие силуэт опускался с измученных небес на инверсионных следах цвета нефрита и лазурного огня, ныряя в бурлящий водоворот, что опустошал поверхность планеты. «Когтистая королева» вернулась за тем, что осталось от Когорты Назики, и она не собиралась ждать долго.

Люций сплюнул еще раз. Ведомая его мыслями плеть обвилась вокруг предплечья, и он оттолкнулся от надстройки «Бойцовой псины». Вечный раскинул руки и нырнул сквозь клубящуюся пелену пыли на землю. Почва расцвела неоновыми мандалами[2], когда он приземлился и побежал по разрушающейся поверхности туда, где «Когтистая королева» должна была сесть на землю.

С этим миром он покончил.

Диренк проснулся для того, чтобы увидеть гибель мира, даже не помня, как он здесь оказался. Причудливый чужеродный ландшафт простирался перед ним, пока он выбирался из–под деформированной обшивки палубы. Сама земля вспыхивала и искрилась мириадами экзотических цветов под всем, что жило и двигалось. Открытое небо рушилось над головой и демонстрировало сводящую с ума процессию потоков Ока Ужаса, похожую на парад сумасшедших. Земля сотрясалась от сильных толчков, раскачивая то немногое, что осталось на остове «Бойцовой псины», чтобы стряхнуть всё с костей корабля.