Таежная банда

– Сию минуту! – обрадовался арестованный. – Мы быстро!

У розыскников Обручева уже ждали. Яковлева рассказала о поездке на кладбище:

– Марфа провела меня до той могилы. Она оказалась в том районе кладбища, где хоронят бездомных. Видно, что земля свежая, от силы, месячной давности. Мы с ней еще раз посмотрели документы, но такой могилы там не значится. И номера нет на захоронении… Не знаю… Может еще попробовать поискать этого Скворцова, а могила никуда не денется, всегда сможем ее вскрыть попозже… – Она вдруг осеклась и тихо добавила: Нет, не хочу я вскрывать эту могилу.

– Что с тобой? – удивленно взглянул Обручев на оперативницу, пытаясь понять, куда делось ее боевое настроение. – Никак, испугалась?

– Нет, но на душе как-то неспокойно. Грешно это – вскрывать чужие могилы. Давай, Анатолий, максимально протянем на дальний срок эту неизбежную процедуру, а пока все силы бросим на поиск Скворцова. Эксгумацию хочется провести в последнюю очередь, когда все наши потуги по поиску могильщика Скворцова будут исчерпаны. Для меня служебный долг прежде всего.

– Да не бойся, это же всего-навсего оперативный осмотр возможного обнаружения следов преступления. Я знаю многих оперативников, которые вскрывали могилы, и ничего с ними не случалось.

– А Вася Оконешников? Ты слышал, что с ним стало после эксгумации одного трупа?

– Слышал, что Василий сильно болел, ушел на инвалидность. Но про эксгумацию, которую он проводил, мне ничего не известно.

– Да, так и было, болел он сильно. Но всему этому предшествовало вскрытие могилы женщины следственной группой прокуратуры, куда входил и Василий. Пострадал только он. Рассказать?

Обручев взглянул на часы и, присев на стул, тихо проговорил:

– У нас в запасе час-полтора. Василий был хорошим опером, надежным товарищем, и я хочу узнать, что с ним случилось.

Людмила взволнованно отхлебнула воды из стакана и начала свой рассказ.

6

– Помнишь, Толя, три года назад ты перевелся в управление к «тяжам», и в это же время к нам отправили несколько оперативников из районов для стажировки? Они сначала проходили подготовку в учебном центре, а потом их направили к нам на практику.

– Да, припоминаю. С того времени знаю Василия, он ведь и у нас проходил эту самую стажировку.

– Да, да, после нас он ушел к вам, к «тяжам». Василий был по-деревенски простым, пышущим здоровьем парнем. Шустроватый и инициативный, темперамент перехлестывал через край. Он быстро вошел в коллектив, своей энергией заводил моих оперов, но был у него один недостаток: когда приезжали на место преступления, всегда лез вперед, иногда нарушая порядок вещей и уничтожая следы преступления, за что несколько раз получал от меня замечания. Однажды вообще поставил меня в неловкое положение. Брали вооруженного преступника, который, по нашей информации, должен был прятаться в одной блат-хате. Я со своими ребятами, в том числе и с Василием, ночью подкралась к этому дому. Поскольку у него не было табельного пистолета, ему выдали автомат. Перед дверью он, как всегда, впереди всех, а меня, как женщину, галантно оттеснил назад. Когда ворвались в дом, застали там несколько человек, сидящих за столом при свечах. От образовавшегося сквозняка открытой двери свечи задуло, и в кромешной темноте прозвучал громогласный голос Василия: «Всем оставаться на своих местах, мы из уголовного кодекса!» Я крикнула, поправив его: «Уголовного розыска!» Хорошо, что догадалась взять с собой фонарик, – преступника поймали. Наутро об этом конфузе узнали все, на планерке у начальника над нами повеселились от души… И вот эта привычка лезть вперед батьки в пекло сыграла с ним злую шутку… – Яковлева встала и в волнении прошлась по кабинету, с силой разминая пальцы рук. Немного успокоившись, она продолжила: – После стажировки Василий уехал к себе в район, и я забыла про него. Прошло более двух лет. Однажды вечером я уже собралась идти домой, как в это время в кабинет зашел сгорбленный, кашляющий старик и поздоровался со мной, назвав меня по имени и отчеству. Я разглядывала его, пытаясь узнать, кого же ко мне привело в столь поздний час. Увидев, что я его не узнаю, человек назвал свое имя, и я просто потеряла дар речи! Передо мной стоял Вася Оконешников – этот оптимистичный здоровяк, каким я его знала всего-то года два назад, а теперь сломленный, больной человек! Я усадила его на стул и стала расспрашивать, что с ним случилось, почему он сейчас в таком состоянии, но ответа не последовало. Он очень тяжело дышал, в руках держал баночку, куда поминутно сплевывал белую пену изо рта. От такой картины я даже всплакнула немного, мы сели друг против друга и надолго замолкли – тишину прерывал только тягучий кашель Василия. Наконец я не выдержала и повторила вопрос. Только тогда он рассказал свою жуткую историю, от которой я не смогла отойти несколько дней. А дело было так: Василий после стажировки вернулся в свой район и успешно работал, стал одним из лучших сотрудников отдела. Однажды в прокуратуру района поступила жалоба, что некая гражданка Семенова год назад была похоронена без вскрытия тела, а так как умерла она от побоев пьяницы-мужа, родственники требовали эксгумации. Дело происходило в конце лета, следственная группа выехала на кладбище, расположенное в трех километрах от поселка. Когда рабочие сместили в сторону надгробный памятник и приготовились к рытью, откуда ни возьмись, появился старик и предостерег присутствующих:

– Худое дело затеяли. А ведь женщина-то была непростая, она правнучка известного в этих краях шамана. Прежде чем пуститься в такую греховность, надо умолять высшие силы, чтобы они не гневались, накормить их досыта, дабы они уняли свое негодование…

Василий подскочил к этому старику и стал толкать его в сторону, приговаривая:

– Иди отсюда, пьянь, тут тебе никто не нальет и стопочки!

Когда рабочие начали рыть могилу, старик словно улетучился – никто не видел, как он ушел.

Вскоре рабочие вырыли яму до надгробной дощатой ниши. Нет, чтобы Василию дождаться, когда рабочие закончат свое дело, он решил поторопить события: приказал рабочим выйти из могилы, схватил с земли топор и, спрыгнув вниз, с размаху ударил им по доске. Тут случилось невероятное: из образовавшейся дырки с шипением стал вырываться воздух, он был ощутим на взгляд – серовато-белесого цвета, и ударил Василия по лицу. Стоявшие вокруг люди бросились врассыпную. Василий тоже выскочил из могилы, попытался улыбнуться вслед убегающим людям, но вдруг почувствовал во всем теле слабость и резко присел на землю. Далее произошло ужасное… – Людмила еще раз отхлебнула воды, пальцы ее мелко подрагивали. Немного помолчав, она вздохнула и продолжила дальше: – Василий на глазах у всех стал опухать. На груди порвалась рубашка, он начал задыхаться, на отекшем лице рот и глаза превратились в почти невидимые щелочки, пальцы в сардельку… Он потерял сознание, а когда очнулся, то ничего не видел, поскольку не мог приоткрыть распухшие веки. Люди с ужасом наблюдали, как за считанные минуты Василий превратился в неузнаваемое существо. Когда его под руки вели в машину, он жестом показал, что ему надо покурить. Кто-то подал ему курево, но он даже не смог взять его в рот, так как губы, разбухнув до невероятных размеров, были плотно сомкнуты. Тогда ему пальцами раздвинули губы и вложили туда сигарету. В больнице Василию поставили капельницу, дали противоаллергические средства. К вечеру ему полегчало, отечность немного спала, и его отпустили домой. Но ночью он снова попал в больницу, поскольку опять стал задыхаться. Пролежал там полмесяца и выписался с диагнозом астмы тяжелой формы. Далее он работать уже не мог, ушел с работы по инвалидности.

– Все, о чем ты мне сейчас поведала, это просто ужас! – тихо проговорил Обручев, впечатленный рассказом оперативницы. – Но этому есть объяснение – трупный яд… Тут никакой мистики, думаю, нет.

– Когда я была в морге, разговаривала с экспертом, он мне объяснил, что существование трупного яда – спорный вопрос. Нет четкого определения, что это такое, но патологоанатомы иногда заражаются им во время вскрытия трупа через порезанную кожу на руке. Когда я описала случай с Василием, эксперт не исключил, что трупный яд может передаваться и воздушно-капельным путем. Тем более в бескислородной, анаэробной среде токсины могут приобрести другие, более опасные свойства.