Пражский фугас

Узники концлагеря принялись разгружать машину. Командир взвода СС, подчиненный Фишеру, ушел в тоннель.

Арестанты под крики охранников стали затаскивать ящики в ДОТ. Это было тяжелое занятие. Людям требовалось пройти три изгиба с амбразурами. По узкому коридору можно было кое-как протиснуться только вдвоем. Пленники с трудом перенесли двадцать тяжеленных деревянных ящиков.

Оберштурмбанфюрер СС Фишер видел, что узники сильно устали, и дал команду:

– Отдых двадцать минут.

Он сделал это вовсе не из жалости. Эсэсовцу надо было выполнить приказ. Если не дать работникам отдыха, то дело затянется до утра. Или же узники вообще отдадут богу душу. Беренц брал здоровых, не самых слабых. Однако концлагерь не пансионат. Он не способствует укреплению здоровья, отнимает последнее.

Через двадцать минут работы возобновились. Узники перешли к третьему грузовику, подняли тент, опустили задний борт. Четверо залезли в кузов, стали пододвигать к краю металлические контейнеры. Они были меньше и легче деревянных ящиков. Поэтому заключенные перенесли их быстрее.

Солдаты загнали работников в помещение, где находился колодец. Там поставили лебедку. Половина узников спустилась вниз, остальные осталась наверху.

Командир взвода СС оберштурмфюрер Отто Вебер подгонял изможденных, уставших людей:

– Шнель, руссиш швайн!

Он называл русскими свиньями всех, хотя среди двадцати узников были чехи, поляки, украинцы и белорусы.

Вниз ушел первый ящик, за ним второй.

Разведывательно-диверсионная группа «Шмель» третьего отдела разведуправления 1-го Украинского фронта вышла к укрепрайону случайно. Ее целью после заброски за линию фронта являлась установка контроля за перемещением вражеской техники по трассе Градец-Кралове – Брно. Местечко Рудаль, от которого по сути брал начало укрепрайон «Морава», находилось у этой трассы. Туда и шли разведчики. Маршрут пролегал по лесу, поэтому группа «Шмель» и оказалась возле укрепрайона «Морава».

Головной дозор, состоявший из сержанта Лисенко и красноармейца Гурули, заметил свет фар. Сержант тут же подал сигнал командиру на остановку.

Дозор поднялся на небольшой холм. Оттуда Лисенко подал второй сигнал, сообщил, что видит противника.

Командир группы капитан Фарид Акчурин удивился этому факту и сказал:

– Немцы здесь? В лесу? Какого черта им тут надо?

Его заместитель, лейтенант Георгий Зенков, тут же проговорил:

– Гадать, командир, бессмысленно. Согласен, делать немцам тут вроде нечего. Их основные силы находятся в Словакии. Но Лисенко сообщил о противнике. Возможно, это какая-нибудь тыловая часть. Пойдем посмотрим?

– Придется. – Капитан повернулся к младшему сержанту Арамяну. – Сако, остаешься за старшего, мы с лейтенантом к дозору.

– Есть, товарищ капитан!

– Расставь людей так, чтобы при необходимости можно было занять круговую оборону.

– Да, командир.

– Никаких действий без моей команды!

– Даже если на нас выйдут немцы?

– Не задавай глупых вопросов, сержант.

– Понял, командир.

Акчурин взглянул на Зинкова и распорядился:

– Вперед, к дозору! Смотри по сторонам и под ноги. Если тут стоит воинская часть, то могут быть растяжки.

– Ты это мне, Фарид, говоришь?

– Да, Жора.

– Хорошо, смотрю по сторонам и под ноги.

Офицеры прошли пятьдесят метров, поднялись на холм. Его вершина густо заросла кустарником, но у самого края была залысина. На ней и распластался дозор.

Командир группы и его заместитель легли рядом с сержантом и красноармейцем.

– Смотрите, товарищ капитан. Похоже, мы вышли в укрепрайон, – заявил Лисенко. – Там грузовики, бронетранспортеры, солдаты и офицеры вермахта и СС. Рабочие заносят какие-то контейнеры в ДОТ. Стемнело уже, видно плохо.

– Что за хреновина? – не сдержался Зинков.

Капитан достал карту, взглянул на нее под плащ-палаткой при свете фонарика и сказал:

– Никаких укреплений тут не указано. Слева в пяти километрах расположено местечко Рундаль, на таком же расстоянии севернее, ближе к Польше – Бегрице. Между ними дорога, вдоль нее стоят селения Копице, где обозначен концлагерь, Румбок, Тимбур, Зейнице. И все. Наш маршрут делает поворот на юг там, где находится ДОТ. Ничего не понимаю.

Заместитель оторвался от бинокля и доложил:

– Слева и справа еще ДОТы, командир.

– Пожалуй, это действительно линия обороны. Укрепрайон.

– Выходит так.

– Почему не отмечен на карте?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Я у себя спрашиваю. – Акчурин тоже поднес к глазам бинокль. – У ближнего ДОТа три грузовика, два бронетранспортера, где-то рыл двадцать эсэсовцев, солдаты в форме вермахта, офицеры, генерал-майор. Рабочие, по одежде узники концлагеря, заносят в ДОТ какие-то контейнеры. Что здесь происходит? Ради чего тут околачивается целый генерал-майор вермахта?

– Вообще-то, Фарид, мы должны выйти к трассе, – напомнил командиру заместитель.

Акчурин повернулся к нему.

– И пропустить это? – Он указал на технику и ДОТ. – Ты ведь понимаешь, что если в разведуправлении фронта нам проложили маршрут через укрепрайон фашистов, то это означает, что там о нем не имеют ни малейшего представления.

– Тогда надо связываться с подполковником Семенчуком.

– Рано, Жора. Судя по внешнему виду ДОТа, он строился лет тридцать назад.

– Хочешь сказать, это линия обороны Первой мировой?

– Я хочу сказать, что ДОТ старый. Вполне возможно, что здесь проходит оборонительная линия, но действующая ли? Не исключено, что немцы используют только одиночный участок в качестве склада.

– Что будем делать?

– Проверять. В первую очередь нам следует узнать, что немцы делают сейчас. Давай к группе, передай приказ Миронову и Лазареву отойти от места расположения на пятьдесят метров севернее, повернуть на запад, добраться до соседнего ДОТа, посмотреть его, но внутрь не лезть.

– Понял. Пошел. – Лейтенант Зинков отправился к бойцам, уже занявшим круговую оборону.

Капитан позвал дозорного Гурули:

– Бадри!

– Я, товарищ капитан!

– Спустись по восточному склону, пройди на юг пятьдесят метров, посмотри ДОТ, оцени его. Может, что-нибудь интересное увидишь.

– Есть!

– Вперед!

Отправив красноармейца, Акчурин перекатился на его место, устроился рядом с Лисенко.

Тот продолжал наблюдение и проговорил:

– Я не могу со стопроцентной уверенностью сказать, но на контейнерах, по-моему, нанесены знаки химического оружия, зеленый круг с черной каймой, посредине череп с косточками.

– Так по-твоему или нанесены?

Сержант вздохнул и ответил:

– Я же сказал, не могу дать гарантии, но нечто подобное на контейнерах было. Разглядеть не смог потому, что темно уже.

– Химическое оружие, – проговорил капитан. – До сих пор немцы не применяли его в этой войне.

– Сейчас, когда близится их конец, они пустят в ход все, что имеют.

– Это так, но как узнать, не ошибся ли ты?

– Если тут склад, то можно войти в него.

Капитан усмехнулся и проговорил:

– Да, причем легко. Что нам двадцать-тридцать солдат? Нас же целых восемь человек. Мы в лесу, а охрана зайдет в ДОТ. Нет ничего проще. Ты, Гриша, иногда думай перед тем, как что-то сказать.

– Иначе мы ничего не узнаем.

– Ты лучше напряги память и вспомни, точно ли на контейнере было обозначение химического оружия.

– Да чего напрягать. Скажу так, пятьдесят на пятьдесят, что-то такое было. Круг зеленый, с черной каймой, в середине что-то черное, но не круги, не квадраты, рисунок какой-то.

– Ладно, будем надеяться, что ребята, посланные к ДОТам, что-то узнают.

– Еще контейнер, товарищ капитан! Точно такой же, смотрите!

Капитан поднял бинокль и отчетливо увидел в луче фар зеленый круг с черепом.

Узники концлагеря занесли контейнер в ДОТ.

– Ты оказался прав, – сказал Акчурин. – Это контейнер с химическими зарядами, но с какими? Хотя нам это, в принципе, без разницы. Сколько контейнеров занесли в ДОТ, ты считал?