Десятый сосед

Невинными девами оставались только очень религиозные, очень страшные – и Ева.

Весь факультет считал, что я жду принца на белом коне. Колонны на входе в учебный корпус, про которые ходила байка, что они обрушатся, если между ними пройдет девственница, угрожающе поскрипывали и тоже намекали, что я позорю репутацию института.

Пора было принимать меры.

Из всех наивных мальчиков, которые еще не вычеркнули меня из своих сексуальных грез, я выбрала одного – высокого и худого, с гривой темных крутых кудряшек и длинными ресницами. Он казался мне невероятно умным и в принципе годился на роль не только первого, но и девяти остальных.

Я еще не понимала, что смотреть надо на другое.

На первом свидании мы сходили в кино, на втором в театр, на третьем поцеловались, а на пятое я пришла в белом обтягивающем платье, потому что менее прозрачные намеки мальчик не понимал. Все было неприятно, скучно, зато быстро!

Так я поставила галочку рядом с первым именем.

Девчонки говорили, что в первого влюбляешься без памяти, но у меня вышло наоборот. Без памяти я влюбилась во второго – пошла бы за ним босиком по снегу, поехала бы в любую ссылку, отдала бы все, что имею… Но, к счастью, он не понял, насколько я была отчаянно, как кошка, влюблена, и взял только то, на что нацелился, – в первый же вечер, через три часа после знакомства. За всю эту ночь я ни разу не вспомнила о том, что у меня был кто-то еще, какой-то скучный красивый мальчик с гривой темных кудрей.

Этот, новый, второй, безумная моя любовь с первого взгляда, стал всем моим миром. Я переселилась к нему в первую же неделю, готовила ему завтраки и ужины, закрывала глаза на измены, воровала продукты из магазинов и стреляла сигареты на улице, потому что у него никогда не было денег, а если вдруг появлялись, он спускал их на других девушек.

Я не спала по полночи, потому что слишком щемило сердце при взгляде на него – просыпалась и смотрела до самого звонка будильника, как ресницы опускаются черными полукружьями на бледную кожу, как длинные пальцы изломанными тенями лежат на белых простынях, как поднимается загорелая грудь при дыхании.

С ним я познала в сексе все то, что не познала с первым, – то есть практически все, что придумало человечество. Мне было все равно, больно это, неприятно или опасно. Если он хотел, я была согласна.

Что угодно – лишь бы с ним.

Неудивительно, что ближе к финалу наших отношений он предложил жить дальше как брат с сестрой, только чтобы я готовила, убиралась и иногда все-таки делала минеты – его новая фаворитка этого не любила. Прочие виды секса он считал изменой.

Но, даже униженная, я бы все равно не ушла. Он выкинул меня, как котенка. Сначала соврал, что уезжает к бабушке на выходные, а в квартире будут травить клопов, предложил перекантоваться где-нибудь у подружек пару дней, а потом просто забыл позвонить мне.

Через несколько дней я сама пришла под окна, увидела на балконе голую курящую блондинку и даже не стала подниматься, чтобы поговорить.

Подчиняясь каким-то вселенским законам симметрии, дальше все пошло по спирали, повторяя раз за разом один и тот же сценарий. Третий, пятый и седьмой мои мужчины были скучноватыми, умными и предсказуемыми. С ними было спокойно и тоскливо. Я уходила от них сама, не желая на третьем десятке вести жизнь пенсионерки. Четвертый, шестой и восьмой врывались как ураган, раздербанивали мою жизнь на осколки и обрывки. С ними я напивалась до полусмерти, трахалась в туалетах ночных клубов, возвращалась домой босиком через полгорода. Они бросали меня максимально жестоко, исчезая в тот момент, когда я была особенно уязвима.

Олега я проверяла всеми возможными способами – видела его пьяным, усталым, невыспавшимся… Мы с ним съездили вместе в отпуск, в «Икею» и даже переклеили обои. Он безропотно дарил колбасу вместо бесполезных дорогих роз, покупал правильные прокладки и всегда приходил на свидания вовремя.

Он был идеальным. Он мне нравился.

Я не собиралась его бросать, потому что знала: по традиции я до смерти влюблюсь в десятого и останусь с разбитым сердцем и сломанной жизнью.

День, когда все изменилось

Утро началось как обычно: с растворимого кофе, бутерброда с сыром и пробежки за автобусом. У меня было правило – если я успела дойти до поворота, прежде чем автобус остановился на светофоре, то я бегу за ним до остановки. Если не успела, он может хоть час простоять с открытыми дверями, я буду так же упорно стоять напротив, но не сяду в него.

Из метро я обычно поднималась на крайнем левом эскалаторе. Огибала газетный киоск только сзади. Пока шла до офиса, мысленно перечисляла все ежемесячные закупки в определенном порядке.

Раньше я курила, и надо было успеть докурить сигарету прежде, чем зайду под эстакаду, но после тяжелого воспаления легких курить пришлось бросить. В первый раз после болезни было очень-очень страшно идти от метро к работе без сигареты. Казалось, этот ритуал заклинает демонов, владеющих моим начальником, и, если все сделать правильно, он меня не уволит. Поэтому, чтобы успокоиться, я принялась вспоминать всю рутину, о которой забыла за два месяца в больнице. Список из десятка сортов чая и капсул для кофемашины, сливок, молока, печенья, салфеток, бумаги для принтера, ручек, фильтров для увлажнителей, корма для рыбок, туалетной бумаги, скотча, мыла, и так далее, и так далее, и так далее крутился в моей голове, складываясь в успокаивающую мантру, и с ней на устах я вошла в офис.

День прошел великолепно. Правда, теперь я не могу избавиться от этих мыслей.

Я ненормальная?

Нет, нормальная. Я узнавала. Спросила у психолога, не докачусь ли я до того, что буду считать листики на деревьях и мыть руки раз в пять минут? Но он только улыбнулся.

Выбирать дальнюю кабинку в офисном туалете, класть четное количество ягод на тарелку, дотронуться до ручки двери, выходя на улицу, не наступать на люки и швы плитки – это еще не сумасшествие. Вот когда я три часа простою на переходе, дожидаясь тринадцатой по счету красной машины, тогда можно будет волноваться.

Я не стала ему рассказывать, что пока левый эскалатор был на ремонте, я выходила из метро через другой вестибюль.

– Сергей Андреевич, можно?

Я для приличия побарабанила по косяку двери, ведущей в начальственный кабинет.

– Да, конечно, Евочка, когда я тебе отказывал? – Начальник даже направился к кофеварке. – Тебе капучино? Без сахара?

Сергей Андреевич был бы звездой любого офиса. Он высок, красив и импозантен. У него темные волосы и голубые глаза, идеальные костюмы и дорогие часы, нос с горбинкой и ямочки на щеках, сексуальная небритость и жилистые руки – все, от чего девушки укладывались бы штабелями.

Да вот беда – у нас работают одни мальчики-программисты, кондовые и суровые, из тех, что могут год питаться крошками из клавиатуры, носят лохмы ниже плеч и страшненькие свитера. Причем Сергей Андреевич, кажется, специально таких подбирал – у конкурентов давно и девушки кодят, и юношей выучили слову «барбершоп». Зато редким девушкам – мне, секретарше, бухгалтерии в полном составе и двум посменным красоткам с ресепшена – достается все его внимание. И даже кофе из монарших рук.

Тут бы и сказать, что мой начальник девушками в принципе не интересуется, поэтому все это счастье не про нас, но все намного-намного хуже: Сергей Андреевич уделяет внимание нам всем одинаково. Он не женат, не обручен и никем не занят. С женщинами флиртует, к мужчинам равнодушен.

Человек-загадка.

Зато его всегда можно использовать для поднятия самооценки, если день не задался.

– Евочка, ты сегодня выглядишь просто божественно! А цвет лица такой, как будто только из отпуска. Может, тебе он и не нужен? Давай отменим, а то мы без тебя каждый раз невыносимо скучаем. Только Трудовой и Уголовный кодексы мешают держать тебя тут круглогодично.