Страница 39 из 44
Путешественникам следовало знать и то, что через каждые 18,61 года (знаменитый цикл перехода Луны от высокой к низкой, а затем вновь возвращения к стадии высокой) приливные волны возрастали до 15-метровой высоты. Эти так называемые сизигийные приливы начинались тогда, когда Земля, Солнце и Луна располагались примерно на одной линии, из-за чего силы притяжения небесных светил суммировались. Мощь таких притяжений в особенности возрастала через каждые 18,61 года, когда разность наклонов орбит Земли и Луны сводилась к минимуму и все три небесных тела оказывались точно на одной прямой. Как установлено теперь, с этим циклом следует увязывать возрастание объема улова сельди (толща воды с косяками ее оказывалась ближе к поверхности), увеличение количества землетрясений, наступление в отдельных местах земли засушливых периодов. Учет и предугадывание части подобных явлений, связанных с Луной и Солнцем, для оптимальной организации экономики в первобытном обществе играли, очевидно, огромную роль и, как теперь сказали бы, с «лихвой окупали затраты» на создание в каменном и бронзовом веке лунных и солнечных обсерваторий. Эта своего рода «рентабельность» так называемых «святилищ», «культовых» или «обрядовых» сооружений, а то и просто «жертвенных мест» вызывала и питала в конечном счете почтение первобытных к богам, воплощенным в Луне и Солнце, а также к жрецам — усердным их служителям.
Р. Аткинсон после детального ознакомления с работами А. Тома «Мегалитические памятники в Британии» и «Мегалитические лунные обсерватории» вынужден был признать, что материалы их способны серьезно поколебать многие общепринятые теории о ранних культурах Британии. Не уступал он, правда, лишь в одном — продуманность группировки камней в Стоунхендже по-прежнему казалась ему «необдуманной фантазией». Однако А. Том и не работал ранее в Стоунхендже, вокруг которого разворачивались прежде основные сражения Н. Локьера со своими противниками, а, отчаянно отбиваясь от неуклюжих пересмешников, а то и циничных клеветников, шел той же дорогой по памятникам, быть может, не столь эффектным, но не менее примечательным по заключенным в них «астрономическим аспектам». Теперь же настала пора обратиться и к Стоунхенджу, чтобы разобраться в «необдуманных фантазиях».
А. Том приступил к работе с обычной для него основательностью, и тронулся «воз с поклажей»: на сей раз при составлении точнейшего плана Стоунхенджа с указаниями первоначального положения каменных блоков и плит ему помогали не только сын и внук, но и (кто мог раньше мечтать о подобном!) профессор Ричард Аткинсон, ставший ярым энтузиастом астрономической археологии.
После топографической съемки последовали расшифровка и реконструкция геометрических основ храма. А. Том уточнил азимут главной оси Стоунхенджа, который оказался равным 49°57′, из чего следовало, что линия его пролегала на 20′ юго-восточнее направления, выявленного Н. Локьером. Жрецы в том направлении могли наблюдать 22 июня диск Солнца, разрезанный линией горизонта пополам, примерно в 2100 году до нашей эры, — а именно эта дата сооружения сарсенового кольца была принята в археологии к середине нашего века. А. Том установил также, что на раннем этапе строительства Стоунхенджа азимут к разрезанному пополам диску Солнца составлял 49°47′3″. Это означало, что храм начали сооружать около 2700 года до нашей эры, т. е. как раз приблизительно в то время, когда в Египте жрецы отмечали рубеж одного из великих «Годов Бытия».
В свете оптимистической ситуации, которая складывается теперь, приходится лишь горько сожалеть, что Н. Локьер не дожил пусть не до триумфа своих идей, но, скажем сдержаннее, до тех лет, когда, по словам Джона Вуда, в археологических кругах стало, наконец, возможным «без малейшей неловкости» обсуждать проблемы астроархеологии как «признанной области науки»[19].
Сам Р. Аткинсон, главный среди английских археологов знаток Стоунхенджа, прямо и смело объявил себя «обращенным в астроархеологию», обещал поддержку идеям, у истоков которых стоял Н. Локьер, и даже («Слушайте! Слушайте!» — как с энтузиазмом возглашают в таких случаях в сдержанном на эмоции английском парламенте) потребовал «доли доверия» к последующим открытиям астроархеологов. Глубоко символичным воспринимается в связи со всем этим тот знаменательный факт, что первая публикация Д. Хокинса по Стоунхенджу, с которой начался последний тур борьбы за истину, была напечатана в одном из самых авторитетных научных журналов — «Nature». Это на его страницах 80 лет назад «по недосмотру редакции» основатель и первый редактор издания астрофизик сэр Джозеф Норман Локьер посмел задать «Несколько вопросов археологам».
Ответы на часть из них получены. Теперь они могут показаться банальными. Но осторожнее в высокомерном пренебрежении! Это как раз тот заезженный для детективных историй финал, вслед за которым тугодум Ватсон обычно простодушно говаривал своему прозорливому другу Шерлоку Холмсу: «Все правильно и очень просто после того, как вы мне объяснили».
Заключение
ИГРА ЧИСЕЛ
Астрономию можно назвать древнейшей
из наук. Как только человек начал
осознавать свое существование, он
тотчас же поднял к Небу вопрошающие
взоры и принялся измышлять элементарные
системы, которые позволяли удовлетворить
его жажду знаний.
Итак, конец почти детективного по сюжету повествования счастливый, но не забыт ли легкомысленно (за оглушительным грохотом баталий вокруг Стоунхенджа) предок из древнекаменного века, которого в начале книги принудили наблюдать из пещеры за Солнцем и Луною? Неужто он так и останется невинной фантазией без права на реальность?
Нет, не забыт, ибо предок такой — не досужая выдумка археолога с необузданным воображением. Одни из знатоков ранних культур Западной Европы Ж. Лалан после очередного «сюрприза», преподнесенного ему в ходе раскопок первобытными охотниками на мамонтов, воскликнул: «Исследования древнекаменного века подобны театру — они полны неожиданностей!» В самом деле, если обратиться к истории археологии, то нет в ней страниц более драматических, чем те, на которых записаны обстоятельства утверждения в пауке о детстве человечества сначала реальности изготовления в «допотопные времена» каменных инструментов (первооткрыватель — Буше де Перт), естественности зверообразного облика предшественника «человека разумного» (Карл Фульротт), а затем, с находки дона Марселино де Саутуолы, наличия поразительных художественных способностей у тех, кого ранее, не скрывая отвращения, презрительно называли «троглодитами».
Можно подумать, что недооценка способностей предков теперь, когда, кажется, основные конфликты решены, стала наконец достоянием истории науки. «Жрецы» ее, умудренные богатым опытом прошлого, ничему не должны удивляться, или, во всяком случае, им более пристало бы воздерживаться от торопливых суждений при известиях о новых «сюрпризах» первобытного человека, этого уникального творения природы и самого себя.
Но ничуть не бывало! Крутится в бесконечном круговороте «колесо времени», отсчитывая дни, месяцы и годы, все глубже и основательнее проникают в мир прошлого археологи, и по-прежнему, как в театре, наука о древностях остается полной неожиданностей: возраст человечества «удревнен» почти до четырех миллионов лет; рисунки в глубинах пещер образовали продуманную и необычайно сложную систему храмовых святилищ, структура которых, оказывается, отражала исключительный по значимости комплекс идей и представлений первобытного человека о природе; пристрастие к искусству, как выяснилось, было присуще не только «человеку разумному», но и, в определенной мере, обезьянолюдям; а вот теперь настала пора затронуть и вопрос об «астрономических аспектах» в культурах древнекаменного века, отстоящих от современности на десятки тысячелетий.
19
Вуд Дж. Солнце, Луна и древние камни. — М., 1981, с. 32.