Страница 28 из 81
Он сунул мне в рот изгрызенную, грязную деревяшку, которую я благоразумно прикусил зубами. Шрам примерился кривым ножом к моему левому мизинцу и с хрустом надавил на лезвие. В голове взорвалась водородная бомба из невыносимой боли.
- Ааааааа! Сучий потрох! Драть тебя в два уха, в печень, в почки, в голову да в яйца!!!!! – боль такая, что я едва могу терпеть и лишь неразборчиво, сквозь стиснутые до судорог зубы, обкладываю палача трехэтажным матом.
- Ну что, отдашь барахло добром, аль нет? Ну ладно, сам виноват.
Я сжался в ожидании новой порции боли, а мой мучитель некоторое время протянув с выбором следующего пальца, отрезал мне большой на правой ноге. Хрусть! В два приема я лишился еще одного своего отростка. Боль такая, что в глазах плавают цветные круги, и я лишь хриплю.
- Несладко тебе, соколик? Так ты не упрямься, отдай, что требуется. Перстов у тебя еще много осталось, зачем тянуть? Все равно ведь не сдюжишь. У меня никто долго не молчит.
Я смотрю на него так, что если бы взглядом можно было убивать, он бы уже осыпался горсткой пепла.
Он мучил меня несколько часов подряд. Я потерял счет времени, плавая в целых океанах боли. Когда пальцев на ногах больше не осталось, Шрам принялся вырывать мне ногти с пальцев рук, попутно рассказывая, как ему надоела местная однообразная кухня и делясь своими бытовыми переживаниями на разные аспекты жизни. Я бился в путах, корчился от невыносимых мучений, но не сдавался. Это игра, твердил себе, словно мантру, снова и снова, это игра. Игра, игра, игра, игра, игра, игра!!! Им меня не сломать.
Игра-то игра, а боль такая, что кровь из ушей или из глаз того гляди пойдет. На четвертом отрезанном пальце, я едва не сдался. Сознание, загнанное в угол, готово было сорваться и сделать все, что потребуют мои мучители. Не знаю, как хватило сил сдержаться. Потом стало немного легче. Как только мое здоровье упало ниже девяностопроцентной отметки, в дело вступила «Стойкость». И теперь я с ужасом и нездоровым интересом наблюдал за тем, что вытворял с моим телом живодёр. Конечно, мне по-прежнему было очень больно, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что мне пришлось испытать в самом начале. Иногда, в редкие моменты, когда Шрам придумывал что-то новое, боль прорывалась через блокаду моей пассивки, видимо превысив какой-то предел, и в мозгу разряжались электрические разряды вспышек боли, после чего я закономерно терял сознание. А он вновь приводил меня в чувство, поливая затхлой, вонючей водой и все продолжалось снова. И, надо отметить, в фантазии ему не откажешь. После того, как у меня закончились ногти на руках, он принялся жечь мне пятки раскаленным докрасна железным прутом. После принялся срезать с пальцев рук кожу лоскутками, присыпая раны пеплом. Никогда бы не подумал, что отрезанный наполовину кусок кожи может так дико болеть, оставляя лишь единственное желание – отрезать его окончательно.
Окно с предупреждением о том, что я попал под действие болевого шока, выскакивало так часто, что я свернул все сообщения и заблокировал их всплытие.
В конце я уже мало что понимал. Сознание закрылось в некую скорлупу, пытаясь спастись от реальности приносящей невыносимые страдания. Я просто грязно ругался в горячечном бреду, в ответ на вопросы Шрама. Последнее, что я запомнил из этого бесконечного дня, как мое обессилевшее тело отвязали от стены и понесли куда-то. А потом я лежал на каменном полу и кто-то, страдальчески кряхтя, протирал мой взмокший лоб мокрой тряпицей, что-то приговаривая скрипучим голосом. Но это вполне могло быть и частью моего бреда.
Глава 4.1
4:13, 19 апреля, 2047 г – пятые сутки после дня «Ч». Казематы в «Пещерах Ренегатов».
Я пришел в себя резко, рывком. Прислушался к себе. Никаких болевых ощущений. Открыл глаза и даже не понял, открыл ли я их – такая темнота стояла вокруг. Поднес к лицу ладонь и тоже не увидел ее. Прислушался к тому, что творится вокруг. Все также где-то рядом капала вода, разбиваясь о каменный пол, где-то пищали и шуршали своими лапками крысы или кто-то очень на них похожий. Неподалеку за стенкой, кто-то надсадно хрипел и кашлял. Вдалеке трещал огонь костра, и были видны едва заметные блики света на потолке. А еще ощутимо пованивало мертвечиной. Ядреный такой запах, словно спелый мертвец недельной давности, лежал совсем неподалеку.
- Очнулся? – совсем рядом со мной раздался старческий, надтреснутый голос и кто-то прошуршал в темноте одеждой.
Во мраке я увидел слабое свечение активированного на меня умения и через мгновение весь мир раскрасился всеми оттенками синего и фиолетового, уже знакомыми мне по эффекту «Кошачьего Глаза» от наручней Лешего. Только вот сейчас все было видно не в пример лучше, вплоть до мелких деталей. Кроме того, я вдруг обрел способность видеть тепловые пятна людей, вокруг меня. В частности, рядом со мной обнаружился неизвестный, наложивший на меня этот бафф. Им оказался седобородый старик, сидевший на лежанке из тряпья неподалеку и сейчас уставившийся на меня. Я вызвал справку об эффекте:
«Глаз Иного»
Вы получаете способность видеть в темноте ,а также ощущать тепло предметов и существ неподалеку от вас
Время действия эффекта: 2 часа 59 минут.
Я находился в небольшой природной камере – в одном из тупиков пещеры, выход из которого был перекрыт решеткой из деревянных бревен. На полу лежалая солома и какие-то прелые тряпки. А неподалеку от меня сидел тот самый дед, что наложил на меня заклятье ночного зрения. А в другом углу камеры, судя по тошнотворному запаху, спокойненько разлагался себе чей-то труп. Чей именно понять не представлялось возможным, тот уже порядком подгнил и смердел соответственно. Из коридора доносились звуки голосов и кашля, значит, там дальше находились такие же ячейки и в них тоже были люди.
- Хорошая штука, правда? – мой сокамерник заперхал смехом, больше напоминающим воронье карканье – Я только за счет нее и живу, можно сказать. Гляжу, ты уже на ногах?! Быстро же, однако.
Я вновь поднес руки к лицу. С помощью «Глаза Иного» все стало замечательно видно. Фух, ногти на месте. Пальцы на ногах тоже восстановились, от всех повреждений после пыток не осталось и следа, если не считать легкого недомогания и жуткого голода. У меня даже отлегло от сердца. Только что я опытным путем установил, что игровая составляющая восстанавливает все утраченные части тела спустя шесть часов сна. Единственное условие для «Репарации тела», а именно так эта функция и называлась – отсутствие обильных кровоточащих повреждений и полный бар здоровья. Хитпойнты я потихоньку восстановил, пока лежал в отключке, а раны мои не кровоточили, потому что Шрам все их предусмотрительно прижигал огнем.
Если бы не эта особенность, которую давал игрокам Бэквард, и о которой я вычитал в справочнике по игре, я бы никогда не решился на подобный эксперимент, а просто бы отдал все этим оборванцам. Цивилизованному человеку, для которого самой страшной раной был порез кухонным ножом, подобные издевательства это нечто из разряда фантастики. Удивительно, как мне удалось все перенести, я и сам не был уверен. Это стало возможным опять же из-за условностей системы.
Выносливость увеличена на 4
Получено достижение «Кремень» 1 ур.:
Вам так часто приходится терпеть боль, что Вы свыклись с ней и теперь способны переносить ее легче.
Чувствительность персонажа к боли понижена на 10 %, интенсивность болевых ощущений снижена на 7%, болевой порог увеличен на 5% .
Достижение «Живодёр» получает 3 ур.
+ 30 % к эффективности ваших пыток, +30% устойчивости к пыткам.
М-да, а ведь это именно то, ради чего я все это и затеял. Судя все по тем же справкам, для каждого уровня есть свой предел повышения характеристик через Ремесла, то же относится и к Выносливости. И я хотел проверить, как много выноски я смогу поднять на своем текущем уровне. Мне давно уже пришла в голову эта мысль, но я все думал, как можно ее реализовать. А тут подвернулся такой удачный случай.