Озеро Веры

Яромир был в восторге оттого, что теперь он не только на Купалу с Верой встретится, но скоро ещё раз к ней в Берёзовку заглянет. Занятый своими мыслями Яромир не замечал, как тяжело вздыхает его отец по пути к деревне.

– Переслава, вернулись ли Светозар и Мирослава? – с тревогой спросил Добрян, как только они с Яромиром зашли в избу.

– До сих пор их нет. Я уж не знаю, что и думать? – встревожено сказала Переслава.

– Волноваться не надо. Наверняка, они заночевали в Омшани, – успокоил жену Добрян.

– Зря я их отпустила. Дома много дел, а они гулять надумали.

– Забыла, что сама молодая была? – спросил Добрян.

– Так ведь ты знаешь, через какой дремучий лес идти в Омшань. Может, они заблудились или на них напали хищные звери, – запричитала Переслава.

– Что ж, завтра мне придётся на лошади поехать в Омшань по лесной тропе, а потом, словно скотину непонятливую, кнутом гнать домой Светозара и Мирославу, – недовольно сказал Добрян.

– Верно. Завтра с утра поезжай в Омшань, – сказала Переслава.

– Может, лучше пусть Яромир поедет за братом и сестрой, – кивнул на сына Добрян.

– Ещё одного сына отправляешь из дома? Змей же ты, Добрян! – рассердилась Переслава.

– Так ведь на сходе решили Яромира отправить гонцом в Эрсиянь-град. Вот и пусть он сперва попробует до Омшани добраться верхом. Хоть Омшань и недалече, да только по буеракам и по узкой тропе через густой лес нелегко туда на лошади доехать, – сказал Добрян и обратился к сыну:

– Завтра рано утром седлай Ласточку и отправляйся в Омшань. А как доберёшься, сразу же – назад! Мирославу посадишь на лошадь, а сами со Светозаром пешком пойдёте. Чтобы завтра к обеду все были дома. Понял?

– Что тут не понять? А дашь мне свой меч и щит? – попросил Яромир.

– Зачем тебе с собой такую тяжесть по лесу таскать? Возьми нож и лук со стрелами. Может, какую зверушку по пути подстрелишь, и не с пустыми руками домой вернёшься. А меч и щит тебе не понадобятся. В лесу только косолапый может на тропу выйти да лошадь напугать, так ведь у тебя на такой случай оберег есть, – сказал Добрян.

Яромир лёг на лавку и быстро заснул.

На рассвете его разбудили заголосившие по всей деревне петухи. Мать уже подоила корову и вернулась в дом. Она гремела посудой в углу избы, где располагалась кухня, отделённая занавесью. Отец, негромко похрапывая, спал на печи.

Яромир попрощался с матерью, взял нож, лук, колчан со стрелами и вышел из избы. Затем он вывел из сарая гнедую кобылу. Погладив Ласточку по холке, Яромир вскочил в седло и направился к лесу. Умная Ласточка сама вышла на тропу, ведущую в Омшань. В лесу стояла тишина. С веток капала роса. Хотя Яромир пригнулся к шее неспешно идущей лошади, иногда его неприятно щекотали по лицу колючие еловые лапы, низко свисавшие над тропой.

Ласточка несколько раз всхрапывала и шарахалась в сторону. Видно, близко к тропе подходили хищные звери, однако ни волки, ни медведи не решались напасть на всадника и лошадь. Яромир был уверен, что оберег, висевший у него на груди, действует безотказно. Когда приходилось преодолевать глубокие овраги, Яромир спешивался и вёл Ласточку, взяв её под уздцы.

Наконец, густой лес расступился. На большой поляне, окружённой вековыми елями, стояла эрсиянская деревня Омшань. Избы здесь мало отличались от изб в витичских деревнях, только крыши у них были покрыты не серой осиновой дранкой, а коричневым сухим мхом. Кроме домов в Омшани было много землянок – намного больше, чем в Комаровке. В этом месте было душно, не ощущалось даже дуновения ветерка. В воздухе стоял гул от назойливых комаров и мошки. Яромир принялся бить ладонью кусачих насекомых, садившихся ему на щёки и лоб.

По обыкновению, витичские селенья стояли на открытых местах, продуваемых свежим ветром, который разгонял мошек и комаров. Деревни витичей обычно располагались на холмах, на высоких берегах рек, возле больших озёр, посреди просторного поля или, в крайнем случае – на опушке леса. В родной деревне Яромира, стоявшей на опушке густого леса, летом тоже было немало комаров, и она не случайно называлась Комаровкой. Эрсиянская же деревня Омшань, стоявшая посреди дремучего леса, была комариным царством.

Навстречу Яромиру из деревни выбежала шумная ватага светловолосых ребятишек. Из изб и землянок стали выходить взрослые жители. Местные бабы были одеты не в сарафаны, как витичанки, а в длиннополые льняные платья серого цвета. Затейливый орнамент, вышитый красными нитями, украшал подолы платьев у женщин и высокие воротники и края серых рубах у мужиков. Как и витичи, эрсияне ходили в лаптях. Редко кто из жителей Омшани мог похвастать кожаными сапогами.

Появлению всадника-витича здесь не удивились. Жители Комаровки нередко приходили или приезжали в Омшань. Яромир здесь тоже бывал не раз.

К Яромиру подошёл прявт Уштай – седой худощавый высокий старик с окладистой бородой и серыми внимательными глазами.

– Шумбрат! – приветствовал гостя Уштай, приложив к сердцу правую руку. – Да хранит тебя Инешкипаз!

Старейшина-прявт говорил, немного отрывисто произнося витичские слова. Яромир вспомнил, как приветствовал Велисвет прявта Уштая, когда тот приходил в их деревню и, почти в точности повторил слова волхва:

– Здравствуй, дядя Уштай! Пусть всегда помогают тебе твои Боги и духи твоих предков, а наши Боги к тебе будут милостивы! Пусть над Омшанью и всеми селениями эрсиянскими вечно сияет Ярило!

– Мир тебе, Яромир! Зачем пожаловал к нам, сын Добряна? Ищешь кого? – спросил прявт, заметив, как внимательно посматривает по сторонам Яромир.

– Ищу своего брата и сестру, – ответил Яромир.

– Они до сих пор спят в моём доме. Устали, видно, после праздника.

– У вас был праздник?

– Да. Мы славили Мастораву – Богиню земли. Пусть Добрян не обижается. Это я уговорил Светозара и Мирославу остаться в Омшани на ночь. Да и тебя я прошу спешиться и пройти ко мне в дом. Для тебя ещё осталось угощение, – сказал прявт.

– Я не могу задерживаться. Мать переживает. Отец будет гневаться, – сказал Яромир и спрыгнул с лошади.

– Хоть немного поешь, а потом с братом и сестрой домой отправишься. Лошадь твою сейчас овсом угостят, – сказал Уштай и хлопнул в ладоши.

Тотчас к Ласточке подбежал один из молодых парней и увёл её в сарай.

Уштай повёл гостя к своей избе, на крыльцо которой вышли заспанные Светозар и Мирослава. Брат и сестра походили на своего отца. Как и у Добряна, у них были волнистые русые волосы и голубые глаза. Светозар был на полголовы выше своего младшего брата, и у него уже выросла борода. Светозар потянулся и спросил Яромира:

– Тебя отец за нами послал?

– Отец, – кивнул Яромир. – Мать переживает.

– А мы вчера были на празднике. Я уже взрослый – мне можно, – ответил Светозар, снисходительно глядя на младшего брата.

– Ты взрослый, да Мирослава ещё мала, – возразил Яромир.

– Мы сейчас же отправимся домой, – засуетилась Мирослава.

– Постой, красавица! – остановил её прявт. – Сначала поешьте, а в путь после отправитесь. Пройдёмте в избу.

Не успел Уштай усадить гостей за стол, как в избу вошли две женщины, которые поставили на стол большой кувшин с медовухой и пустые кружки и миски. Со двора донеслось блеянье. В приоткрытую дверь потянуло дымом. Яромир догадался, что во дворе собирались забить и зажарить ягнёнка.

– Сейчас отведаете жареного мяса, – сказал гостям Уштай.

– Угощаешь ты нас, дядя Уштай, словно Велисвета, – смутившись, произнёс Светозар.

– А я не скрываю, что ищу дружбу со всеми витичами. Бились мы с вами плечом к плечу с врагами, и всегда будем вместе, – сказал прявт. – Приятно мне, что ты, Светозар, полюбил мою племянницу Виринею.

Светозар удивлённо посмотрел на прявта.

– Не удивляйся. Мне о вас с ней никто не рассказывал. Хоть я не могу, как ваш волхв Велисвет, мысли читать, а всё же вижу, что полюбил ты её. Жаль, не удалось тебе её поцеловать.

– Хитрый ты, дядя Уштай! Всё замечаешь! – воскликнул Светозар.