Дюна

Герцог глянул налево, на изломанный горный ландшафт под собою, на разрывы ущелий, желто-коричневые полосы, пересеченные черными линиями трещин. Словно кто-то уронил все это с большой высоты, да так и оставил обломки на месте.

Они пересекли неглубокий бассейн, четкая линия очерчивала песчаный язык, впадавший в него из каньона в северной части. Песок тянул свои пальцы в котловину – сухая песчаная дельта на темной скале.

Кайнс откинулся назад, думая о пропитанной водой плоти под этими костюмами. Поверх балахонов они надели пояса щитов, на поясах – капсульные станнеры, на шеях – монетки передатчиков срочного оповещения. И у герцога, и у сына в наручных ножнах виднелись ножи. Ножны были заношены. Вид этих людей удивил Кайнса странной смесью мягкости и мощи. Они совсем не походили на Харконненов.

– В вашем донесении, когда настанет пора уведомить Императора о смене правительства на планете, вы сообщите, что мы соблюдали правила? – спросил Лето. Он глянул на Кайнса, потом снова вперед, на приборную панель.

– Харконнены ушли, вы пришли, – ответил Кайнс.

– И все в порядке? – спросил Лето.

Челюсти Кайнса напряглись:

– Как планетолог и судья перемены я непосредственно подчиняюсь Империи… милорд.

Герцог мрачно улыбнулся:

– Но мы оба представляем себе действительное положение дел.

– Я напоминаю вам, что его величество поддерживает мою работу.

– В самом деле? И в чем же она заключается?

В наступившем молчании Полу подумалось: «Он слишком поспешно навалился на этого Кайнса». Пол глянул на Холлика, но менестрель-воин смотрел вниз, на пустынный ландшафт.

– Вы, конечно, имеете в виду мои функции планетолога? – жестко проговорил Кайнс.

– Естественно.

– В основном это биология и ботаника сухих земель и кое-какие геологические работы – бурение коры, эксперименты. Возможности одной планеты трудно исчерпать.

– Вы проводите исследования специи?

Кайнс повернулся, Пол обратил внимание на суровую линию щеки.

– Любопытный вопрос, милорд.

– Имейте в виду, Кайнс, теперь это мой файф. И мои методы иные, чем у Дома Харконненов. Пока я знаю результаты ваших исследований, я спокоен. – Он посмотрел на планетолога. – Харконнены не поощряли работ в этой области, не так ли?

Кайнс глянул назад, не отвечая.

– Можете говорить открыто, – сказал герцог, – не опасаясь за свою жизнь.

– Императорский суд отсюда действительно далеко, – пробормотал Кайнс, думая: «Чего добивается от меня этот мягкий, налитый водой пришелец? Неужели он считает меня дураком, способным записаться к нему на службу».

Не отрывая глаз от курса, герцог сухо усмехнулся:

– Слышу кислую нотку в вашем голосе, сэр. Мол, явились на планету с толпой ручных убийц, не так ли? Да еще хотят, чтобы все тут же признали, что они не Харконнены.

– Читал я вашу пропаганду, которой вы затопили деревни и ситчи, – ответил Кайнс. – Люби́те доброго герцога! Ваш корпус про…

– Эй, там! – рявкнул Холлик. Оторвавшись от окна, он наклонился вперед.

Пол положил ладонь на руку Холлика.

– Гарни, – сказал герцог и обернулся, – этот человек слишком долго прожил под пятой Харконненов.

Холлик осел назад:

– Эйя!

– Ваш Хават человек умелый, – сказал Кайнс, – но цель его достаточно ясна.

– Значит, вы откроете нам эти базы.

Кайнс резко ответил:

– Они – собственность Его Императорского Величества.

– Но их же не используют!

– Их можно будет использовать.

– Разве его величество соперничает со мной?

Кайнс твердо глянул на герцога:

– Арракис мог бы стать раем, если его правители умерили бы прыть в погоне за специей.

«На мой вопрос он не ответил», – подумал герцог и спросил:

– Неужели планета может стать раем за так, бесплатно?

– Зачем деньги, – отвечал Кайнс, – если на них нельзя купить необходимого?

«Именно», – подумал герцог и произнес:

– Обсудим это потом. Как раз сейчас мы, похоже, вылетаем за пределы Барьера? Лететь тем же самым курсом?

– Тем же самым, – пробормотал Кайнс.

Пол выглянул из окна. Каменные развалины под ними стали уступать место мягким складкам, резким обрывом переходившим в каменную равнину. За обрывом до горизонта громоздились полумесяцы дюн, и то тут, то там на песке виднелся темный мазок, неровное пятно, а может быть, это проступали скалы. В нагретом воздухе Пол не мог точно разглядеть.

– Есть внизу какие-нибудь растения? – спросил он.

– Немного, – отвечал Кайнс. – Зона жизни этих широт в основном образована теми, кого мы зовем «малые похитители влаги». Они нападают друг на друга, отнимая выступившие капли росы. Некоторые участки пустыни просто кишат жизнью. И все они научились выживать в этих условиях. Если вы затеряетесь где-то внизу, придется или приспособиться к этой жизни, или умереть.

– Значит, придется… красть воду друг у друга? – поинтересовался Пол. Мысль эта взбесила мальчика, и тон выдал его возмущение.

– Бывает и так, – отвечал Кайнс, – но я хотел сказать несколько иное. Видите ли, моя планета требует особого отношения к влаге. Ее приходится все время искать. Нельзя терять ничего, в чем есть хоть немного воды.

«…моя планета!» – подумал герцог.

– Возьмите градуса на два к югу, милорд, – сказал Кайнс, – с запада надвигается песчаный ветер.

Герцог кивнул. Он уже заметил вздыбившееся светло-коричневое облако пыли. Лето чуть накренил топтер, замечая на крыльях догонявшего эскорта молочно-оранжевые блики рассеянного пылью солнечного света.

– Обойдем бурю по краю, – сказал Кайнс.

– Этот песок, должно быть, и впрямь опасен, если влететь прямо в облако, – заметил Пол. – Неужели он может разъесть даже самый прочный металл?

– На такой высоте это не песок, а пыль, – ответил Кайнс, – опасны отсутствие видимости, воздушные ямы, засорения воздухозаборников.

– А мы сегодня увидим настоящий добывающий комбайн? – спросил Пол.

– Весьма вероятно, – отвечал Кайнс.

Пол откинулся назад, вопросов он более не задавал, пытаясь в состоянии сверхвосприятия, как учила его мать, зарегистрировать личность планетолога. Кайнс был записан теперь в его памяти: тон голоса, черты лица, каждый жест. Небольшой бугорок на левом рукаве балахона – там нож в ручных ножнах. Грудь тоже странно вздымалась. Говорили, что в пустыне на поясе носят необходимые вещи. Судя по всему, под балахоном скрывалась всякая всячина, но никак уж не силовой щит. На шее одеяние Кайнса было сколото медной булавкой с гравированным зверьком наподобие зайца. Другая булавка со схожим изображением свисала с уголка капюшона, отброшенного за плечи.

Холлик повертелся в своем кресле рядом с Полом, потянулся назад и извлек оттуда свой бализет. Пока Холлик настраивал инструмент, Кайнс оглядывался по сторонам, а потом все свое внимание уделил курсу.

– Что бы вы хотели услышать, юный господин? – спросил Холлик.

– Выбирай сам, Гарни, – ответил Пол.

Холлик приложил ухо к деке, тронул струну и мягко пропел:

Кайнс глянул на герцога и сказал:

– Вы путешествуете с небольшим отрядом охраны, милорд. Все ли из них одарены таким количеством талантов?

– Гарни? – усмехнулся герцог. – О, Гарни у нас – один. Я ценю его глаза. Они не упускают ничего.

Планетолог нахмурился.

Не пропустив даже ноты мелодии, разговор прервал Холлик:

Герцог потянулся вниз, взял микрофон с приборной доски, нажатием большого пальца включил его и произнес: