Дюна

Дверь напротив герцога с шумом распахнулась. Вошел Сафир Хават, казавшийся куда более старым и морщинистым, чем обычно. Пройдя вдоль стола, он замер навытяжку перед Лето.

– Милорд, – начал он, глядя в точку, расположенную где-то над головой Лето. – Я только что узнал, как подвел вас. Я обязан просить отст…

– Садись и не валяй дурака, – сказал герцог. Он махнул в сторону кресла перед Полом. – Если ты и допустил ошибку, то лишь переоценив Харконненов. Плоские умы – плоские замыслы. Мы не рассчитывали на простоту. А мой сын весьма усердно объяснял мне, что сумел выжить лишь благодаря твоим урокам. Уж в этом промаха не было. Садись, говорю!

Хават сел в кресло:

– Но…

– Я не желаю более слышать об этом, – сказал герцог. – Инцидент исчерпан. У нас есть куда более насущные дела. Где остальные?

– Я просил их подождать снаружи, пока…

– Позови их.

Хават заглянул Лето в глаза:

– Сир, но…

– Я знаю, кто мне истинный друг, Сафир, – сказал герцог. – Гарни, зови людей.

Хават судорожно сглотнул.

Холлик впустил в комнату офицеров, они входили друг за другом: серьезные мрачноватые штабисты, исполненные усердия помощники их и специалисты. Люди рассаживались, в комнате застучали стулья. У стола слабо запахло рэчегом – легким стимулятором.

– Для желающих есть кофе, – сказал герцог. Он глянул на своих людей – неплохие ребята, в такого рода войне работать эффективнее трудно. Он подождал, пока из соседней комнаты внесли и подали кофе. На некоторых лицах была заметна усталость.

Наконец, с привычной маской спокойствия и уверенности на лице, он встал и, постучав костяшками пальцев по столу, потребовал внимания.

– Итак, джентльмены, – начал он, – похоже, наша цивилизация столь глубоко усвоила привычку к противоборству, что мы не можем даже выполнить простой приказ Императора, не передравшись по старинке.

Вокруг стола сухо засмеялись, и Пол почувствовал, что отец его сказал именно то, что следовало сказать, и именно тем тоном, которым можно было бы приободрить этих людей. Даже тень усталости, проскользнувшая в этих словах, была на своем месте.

– Мне кажется, в первую очередь нам следует знать, может ли Сафир что-нибудь добавить к своему сообщению о Вольном народе, – сказал Герцог. – Сафир?

Хават глянул вверх:

– После доклада мне пришлось заниматься в основном кое-какими экономическими проблемами, сир, но я могу сказать, что все больше и больше вижу теперь во фрименах союзников, которых нам так не хватает. Они пока выжидают, чтобы понять, можно ли нам доверять, но против нас они зла не таят. От них мы получили подарки – сделанные в ситчах конденскостюмы, карты некоторых участков вокруг укреплений, которые оставили Харконнены… – Он взглянул на стол. – Полученные от них разведывательные данные оказались абсолютно достоверными и помогли нам во взаимоотношениях с судьей перемены. Прислали и еще кое-какие безделицы: драгоценности для леди Джессики, специю, бальзам, сладости, лекарства. Мои люди сейчас обрабатывают подарки. Пока никаких фокусов не обнаружено.

– Тебе нравятся эти люди, Сафир? – спросил человек, сидевший в дальнем конце стола.

Хават повернулся лицом к спросившему:

– Дункан Айдахо утверждает, что ими можно восхищаться.

Пол перевел взгляд на отца, потом на Хавата и отважился спросить:

– Нет ли новой информации о полной численности Вольного народа?

Хават глянул на Пола:

– По пищевым отбросам и прочим свидетельствам Айдахо заключил, что пещерный комплекс, в котором он побывал, укрывает до десяти тысяч человек. Их предводитель сказал, что правит ситчем в две тысячи очагов. Есть причины предполагать, что таких сообществ у них много. Похоже, все подчиняются человеку по имени Лайет.

– Это что-то новое.

– Здесь я пока могу ошибаться, сир. Кое-что указывает на то, что этот Лайет может оказаться и туземным божеством.

Другой человек, сидевший поодаль, тоже прочистил горло и спросил:

– Они точно имеют дела с контрабандистами?

– Караван контрабандистов с приличным грузом специи выступил из ситча в присутствии Айдахо. У них были вьючные животные, в караване говорили, что им предстоит восемнадцатидневное путешествие.

– Мне кажется, – сказал герцог, – что контрабандисты удвоили свою активность во время смуты. Это следует тщательно обдумать. Не следует придавать большого значения фрегатам, без лицензии взлетающим с нашей планеты в космос, – это происходит повсюду. Но когда они полностью избегают нашего наблюдения – это нехорошо.

– У вас уже есть свои соображения, сир? – спросил Хават.

Герцог поглядел на Холлика:

– Гарни, я хочу, чтобы ты возглавил делегацию, – посольство, если хочешь, – к этим романтикам от бизнеса. Сообщи им, что, пока они будут платить мне герцогскую долю, я буду смотреть сквозь пальцы на их операции. По оценке Хавата, подкупы и боевики, обеспечивающие их деятельность, пока обходились им раза в четыре дороже.

– Что, если об этом проведает Император? – спросил Холлик. – Он весьма ревниво относится к своим выгодам от КАНИКТ, милорд.

Лето улыбнулся:

– Всю герцогскую долю мы открыто поместим в банк на имя Шаддама IV и законно вычтем ее из затрат на вспомогательные войска. И пусть Харконнены оспорят это! Заодно мы разорим и горсточку местных жителей, жиревших под рукой Харконненов. Никаких взяток отныне!

Ухмылка искривила лицо Холлика:

– Ах-х, милорд, превосходный удар ниже пояса! Хотелось бы видеть лицо барона, когда он узнает об этом.

Герцог обернулся к Хавату:

– Сафир, ты скупил все счетные книги, которые тебе предлагали?

– Да, милорд. Сейчас их изучают в мельчайших подробностях. Я проглядел их и могу выдать результаты в первом приближении.

– Слушаю.

– За каждые триста тридцать стандартных дней Харконнены выручали отсюда десять миллиардов соляриев.

Глухой удивленный вздох обежал стол. Даже младшие помощники, уже начинавшие скучать, выпрямились и обменялись удивленными взглядами.

Холлик пробормотал:

– «…ибо они питаются богатством моря и сокровищами, сокрытыми в песке».

– Джентльмены, вам теперь ясно, – сказал Лето, – что не следует наивно предполагать, будто Харконнены спокойно упаковались и отбыли отсюда просто потому, что так приказал Император.

Выражая согласие, все закивали головами и забормотали.

– Все вокруг придется завоевывать острием меча, – сказал Лето. Он обернулся к Хавату: – Хорошо бы услышать про оборудование. Сколько песчаных краулеров, уборочных машин, комбайнов-фабрик и вспомогательного оборудования они оставили нам?

– Полностью все количество, положенное по императорскому инвентаризационному списку, оглашенному судьей перемены, милорд, – ответил Хават. Следуя движению руки, помощник передал ему папку с бумагами, открытую в нужном месте. – Не упомянуто судьей было лишь то, что в рабочем состоянии находится менее половины краулеров, что лишь треть из них имеет каргоны для доставки к месторождениям специи в пески… и что все, оставленное нам Харконненами, вот-вот развалится на части. Хорошо, если нам удастся привести в действие хотя бы половину оборудования и если за шесть месяцев хотя бы четверть его останется в рабочем состоянии.

– Другого мы и не ожидали, – сказал Лето. – Итак, сколько именно единиц основного оборудования?

Хават заглянул в папку:

– Через несколько дней можно будет выставить около девятисот тридцати комбайнов-фабрик. И около шести тысяч двухсот пятидесяти орнитоптеров для разведки, посыльной службы и метеосканирования… Каргонов – немногим менее тысячи.

Холлик спросил:

– А не лучше ли возобновить переговоры с Гильдией и добиться разрешения вывести на орбиту фрегат в качестве метеорологического спутника?

Герцог глянул на Хавата:

– Ничего нового по этому вопросу, а, Сафир?

– Следует попытаться действовать иным путем, – сказал Хават. – Агент Гильдии даже не начинал переговоров. Он просто дал понять, как ментат ментату, что цена нам не по карману и останется таковой, на какой срок мы ни хотели бы заключить контракт. И прежде чем вновь начинать переговоры, следует выяснить причины этого.