Музей

НИКОЛАЕВ. И тебе не интересно, что она мне сказала?

ДРАУЛЕ. Нет.

НИКОЛАЕВ. Она сказала дословно: «Драуле вышла».

ДРАУЛЕ. Чудовищно.

НИКОЛАЕВ. А еще она сказала: «Драуле вернется. Все ее вещи здесь». (Плачет.) Все, Мильда. До единой. Я знаю, что ты мне изменяешь.

ДРАУЛЕ. Я делаю это ежедневно. Раздеваюсь догола в своем кабинете и иду через весь Смольный тебе изменять. (Садится на стул.) Я смертельно устала.

НИКОЛАЕВ. Ах, Мильда, Мильда. Я думал найти в тебе соратницу именно сейчас, когда жизнь стала невыносимой. Ты видишь, как они отклонились от ленинского курса. Сил нет терпеть, действовать надо. Застрелю-ка я товарищей Лидака и Чудова. (Дважды стреляет по мишени.) Или лучше Медведя Филиппа Демьяновича. (Снова стреляет.) Тем самым я обезглавлю эту банду. Ты пойми, что без Медведя они как без рук. Я войду в историю в одном ряду с Желябовым и Перовской. Я им восстановлю ленинские нормы жизни!

ДРАУЛЕ. Ты? Войдешь в историю? Кишка тонка. Ты никогда никого не застрелишь. (Медленно и раздельно.) Ты никогда никого не застрелишь.

НИКОЛАЕВ (в ярости). Я же сказал, что убью Лидака и Чудова. Вместе с Медведем. (Трижды стреляет.) Во что они превратили партию, сволочи! Рыба, Мильда, гниет с головы. Разве с такими построишь коммунизм? С товарищем Кодацким, например? (Задумывается.) Товарища Кодацкого тоже пришить бы надо, а, Мильда? (Наклоняется к Драуле, прижимается к ней щекой.) Мильда… Какая у тебя кожа нежная. Какая ты рыжая…

ДРАУЛЕ (отстраняясь). Брось ты это, Николаев. Ни к чему.

НИКОЛАЕВ (в ярости). Ни к чему?! Вобла ты балтийская! Слова человеческого не скажешь. Смотришь на меня рыбьими глазами, рыбья в тебе и кровь! «Брось!», «Ни к чему!». Я, если, к примеру, товарища Кодацкого и убью, первый же его и оплачу. Нет во мне равнодушия… Раздевайся!

ДРАУЛЕ. Это еще зачем?

НИКОЛАЕВ. Сама знаешь. Раздевайся!

ДРАУЛЕ. Нет, Николаев. Я, кажется, гриппом заболеваю. Для чего мне тебя, Николаев, заражать?

НИКОЛАЕВ. А мне не страшно.

ДРАУЛЕ. Мне страшно.

НИКОЛАЕВ (медленно). Я знаю, почему ты не хочешь. Очень хорошо знаю.

ДРАУЛЕ. Почему же ты тогда лезешь?

НИКОЛАЕВ. Потому что ты моя, и я могу делать с тобой все, что хочу! (Бьет Драуле по лицу, сам пугается, бросается к ней, но она его отталкивает.)

ДРАУЛЕ (тихо, с ненавистью). Ничтожество. Рост – один метр пятьдесят сантиметров.

НИКОЛАЕВ (испуганно). Метр пятьдесят, это правда, Мильда.

ДРАУЛЕ. Узкоплечий. Впалая рахитическая грудь…

НИКОЛАЕВ. В детстве я болел рахитом. До одиннадцати лет не ходил, только ползал по комнате. Отец умер, остались мы у матери втроем – я, Анна и Екатерина. Потом она родила Петра – уже от другого пролетария…

ДРАУЛЕ….и это существо смеет ко мне прикасаться. Ты посмотри на меня. Посмотри на мою грудь, на мои бедра. Ты думаешь, это – для тебя?

НИКОЛАЕВ. Мильда!

ДРАУЛЕ. Так ползи к этой самой матери с Анной и Екатериной, чтобы я тебя, гнида, не видела!

НИКОЛАЕВ. Я знаю, кто твой любовник!

ДРАУЛЕ. Короткие кривые ноги!

НИКОЛАЕВ. Твой любовник – Киров!

ДРАУЛЕ. Длинные руки. Болтаются, как плети, до колен достают!

НИКОЛАЕВ. Я этими руками вас обоих достану! Сначала его, потом тебя. Думаешь, я не знаю, почему нас сюда из Лужского района перевели? Откуда все эти спецпайки появились? Не с Медведя я начну, ох, не с Медведя! Отольются волку овечьи слезы, вспомнит он еще охоту в Лужском районе. Лаком ты, товарищ Киров, до чужого меда. А я зачем-то товарища Медведя застрелить думал. Филиппа Демьяновича. А теперь думаю – тебя. Уж я не промахнусь! (Стреляет в портрет Кирова.)

Сцена четвертая

Вечер. Квартира Кирова. В кабинет к Кирову входит врач.

КИРОВ. Проходите, товарищ Эскулап. Чихнешь раз, а они уже и врача вызывают.

ВРАЧ. Иной и чихнуть не успеет, а глядишь – ушел на два метра под землю. Цвел, так сказать, юноша вечор…

ГОЛОС С.-Т. Доктору до утра остаться велено. Нам нашего Мироныча беречь надо.

ВРАЧ. Береженого Бог бережет. Только ведь не веруют они в Бога-то. А что есть тело без духа? (Открывает сумку, раскладывает инструменты.) Мешок с говном. Как ты его лечить будешь? Раздевайтесь, товарищ Киров, до пояса. (Киров начинает раздеваться.) Теперь доктора другие. Порошок пропишут и – привет от старых штиблет. Не болезнь лечить надо, а человека.

КИРОВ. Это верно. Раньше, бывало, врач с больным поговорит, а потом уж все остальное.

ВРАЧ. Поговорить – это непременно. Скажите: «А-а-а».

КИРОВ. «А-а-а».

ВРАЧ (рассматривает горло Кирова, задумчиво напевая). Цвел юноша вечор… Так. Закройте рот.

КИРОВ (весело). Ну, что? Готовиться к смерти?

ВРАЧ (достает из кармана стетоскоп). Готовьтесь. Это никогда не помешает. Спиной повернитесь.

КИРОВ. От чего же я, по-вашему, умру? От гриппа?

ВРАЧ. От гриппа – это вряд ли. Вас, скорее всего, застрелят. (Начинает прослушивать.) Дышите. Как пойдет падеж на руководящих работников, вас, я думаю, сразу же и застрелят. Пиф-паф. Не дышите.

КИРОВ. Не слишком вы большой оптимист, как я посмотрю.

ВРАЧ. Против такого профзаболевания медицина бессильна (прячет стетоскоп).

КИРОВ (задумчиво). Вот я не дышал сейчас, и показалось мне на минуту, что я умер. Вы ничего не заметили?

ВРАЧ. Пока нет. Если что – мы этого момента не пропустим, так что живите спокойно. Произведем вскрытие, напишем медицинское заключение.

КИРОВ. И что же вы обо мне интересного напишете?

ВРАЧ (измеряет давление). Интересного – ничего. Рутина. Покойному 48 лет от роду, рост 168 сантиметров. Невысокий вы у нас вождь, товарищ Киров. Волосы на голове густые, черного цвета, с небольшой проседью. (Захватывает двумя пальцами волосы Кирова.) Длиною до 4-5 сантиметров.

КИРОВ. Тоже мне заключение о смерти! Да я таким и живой был.

ВРАЧ. Не обольщайтесь. Трупное окоченение хорошо выражено в мышцах нижней челюсти (показывает

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.