Страница 71 из 167
Очень больно. Болит всё тело… И голова болит нестерпимо. И тошнит очень сильно… И нещадно жжёт между ног и стреляет, режет болью... Я с трудом разлепила тяжёлые веки и увидела перед лицом какое-то движение. Всё расплывается и никак не получается сфокусировать зрение. Сквозь мутную пелену я с трудом разобрала, что именно маячит передо глазами. Это какой-то бред... Весь мой ослабленный организм взбунтовался, и меня вырвало фонтаном прямо на ЭТО. Раздался отборный мат, и на мою голову обрушился сокрушительный удар.
***
Как трудно дышать… Я в какой-то липкой, чёрной трясине. Хочу пошевелиться, но тело меня не слушается, и глаза не открываются. Слышен какой-то писк – сначала громкий, пронзительный, но постепенно он отдаляется, и меня проглатывает чернота.
***
Никак не получается открыть глаза, ощущаю страшную тяжесть в голове и снова этот противный писк. Что со мной, что это пищит? Пытаюсь хоть что-то понять, вспомнить… но голову пронзает острая боль. Снова проваливаюсь в обезболивающий мрак.
***
Совершенно неподъёмные веки. И мамочка снова ушла… Где я? Зачем я здесь? Как сквозь вату до меня доносится голос Эльвиры:
– Скажите, когда она очнётся? – кажется, бабка плачет.
– Не волнуйтесь, теперь всё будет в порядке. Девочка скоро придёт в себя, а пока она спит и набирается сил. Сейчас это именно то, что ей необходимо. Не плачьте, пожалуйста, Эльвира Вениаминовна, всё плохое уже позади. – Этот мужской голос мне незнаком.
– Спасибо, Павел Семёнович, я ваш должник. – А это голос полковника.
Где же я? У бабки, что ли? А что же тогда пищит всё время? Хлопнула дверь – кто-то вошёл или вышел... Всхлипнула бабка...
– Лёнечка, а вдруг она умрёт, что же тогда будет?
– Похороны будут! – рявкнул полковник. – И хватит уже рыдать, слышала, что врач сказал – всё плохое позади. Теперь выживет, а заодно хоть выспится.
– Лёня, мы должны забрать Диану к себе, она больше не сможет там оставаться.
– Да неужели? А ведь я давно тебе говорил – забрала бы сразу, и девчонка была бы в порядке.
– Лёнечка, так я же за тебя переживала, ты ведь не любишь посторонних в доме.
– Посторонних? Кажется, она твоя внучка… я ничего не путаю? А ты, вероятно, самая херовая бабка!
Полковник даже не скрывает раздражение. А бабка снова залилась горючими слезами и запричитала:
– Какое счастье, что Эдик вернулся домой, иначе даже боюсь представить, что бы было. Ох, горе-горе! Лёня, что же теперь будет с нашим Артурчиком?
– Ты мне лучше про этого выродка даже не напоминай. Лично я с превеликой радостью утрамбовал бы его в колонию вместе с его дружками.
– Ох, ну зачем ты так говоришь, ведь я же тебе всё объяснила – Артур ни в чём не виноват! Это всё его друзья, а он совсем никак не смог им помешать. И Артур сказал, что Диана сама перед ними кокетничала. Она ещё юная, глупенькая девочка и, наверное, ей захотелось внимания, – бабкин голос дрожит и срывается.
– Да что ты за дура такая, ты хоть сама себя слышишь? Диана твоя и руку сама себе сломала, и клофелина наглоталась, а потом и на х*й случайно напоролась, или специально прыгнула, а в эйфории головой ударилась?! Так, что ли? Эля, твою мать, ты идиотка совсем? Это групповое изнасилование и причинение тяжкого вреда здоровью. Это можно расценить как попытку убийства, между прочим. И не беси меня лучше своими причитаниями, иначе твой вонючий щенок уже сегодня будет на нарах. Сиди лучше тут и молись за здоровье внучки. Молча! – Раздались тяжёлые шаги, и хлопнула дверь.
Я лежу и пытаюсь анализировать услышанное, но голова гудит, как реактивный двигатель, а мысли путаются. Нет, не могу сейчас думать. Спать...
***
Громко и весело щебечут птицы. Я открыла глаза – белый потолок и стены тоже белые. Я в больнице?
Как же хочется пить. Дверь открылась и вошла молодая женщина в белом халате. Значит, я точно в больнице, а это, наверное, медсестра. Женщина ласково улыбнулась.
– Проснулась, спящая красавица? Ох, и намучились мы с тобой. Меня зовут Анна. Ну что, Диана, с возвращением тебя. Сейчас я врача позову, – она развернулась к выходу.
– Я пить хочу, – просипела я и не узнала свой голос.
– Это мы сейчас мигом устроим, – она подскочила ко мне, и что-то прихватив с тумбочки, приложила к моим губам какую-то трубку. В голове промелькнули мерзкие картинки, и я поморщилась.
– Тебе что, больно? – забеспокоилась Анна, заглядывая мне в глаза.
– Нет.
– Хорошо, тогда пей потихонечку, – она наклонила к моим губам стаканчик с носиком-трубочкой. – Диана, у тебя такие красивые глаза и губы тоже. Ты вообще необыкновенная красавица, даже когда без сознания. Так что будешь жить долго, счастливо, и будешь кружить парням головы.
Уже вскружила, кажется – целый торнадо устроила. Красавица я, говорят, и даже необыкновенная… Только хорошо ли это? И как я, бесправная малолетка, могу использовать свою красоту? Практика показала, что только себе во вред.