Страница 16 из 167
Живёт Эльвира почти в центре города в двухуровневом доме, огороженном высоким забором. После смерти моего деда вдова была безутешна целых три месяца, а потом её утешил настоящий полковник и забрал к себе за высокий забор. У тёткиной семьи отдельная квартира, а трёхкомнатную сталинку бабка уже давно сдаёт большой армянской семье. И это в то время, когда мы с мамой столько лет ютились в общежитии, на окраине города в десятиметровой тесной комнатёнке.
Я попросила Шерхана не подвозить меня к самому дому. Ещё не поздно и мне захотелось пройтись пешком и подумать. Сегодня четверг и мы договорились с директором, что к занятиям я приступлю в понедельник. О справке для школы он обещал позаботиться сам. Зачем кому-то знать, где именно восстанавливали моё душевное равновесие в период моего отсутствия в школе. Ещё Шерхан приобрёл для меня новую сим-карту и пообещал регулярно пополнять баланс. И, пресекая на корню моё смущение, заявил:
– Позволь мне хоть немного о тебе позаботиться. Ведь это самое малое, что я теперь смогу сделать для твоей мамы. Я готов был отдать ей всё, что у меня есть, но она даже не принимала мои скромные подарки. Честно говоря, я давно готов был оставить свою семью, но она не позволяла мне даже думать в этом направлении. Прости, что говорю это тебе, но хочу, чтобы ты знала – я на многое был готов ради Леночки, ведь я любил её. Твоя мама была ангелом на земле, а теперь она приглядывает за нами сверху.
В глазах мужественного Шерхана заблестели слёзы, но он встрепенулся и продолжил:
– Я не хочу, чтобы ты сильно обременяла своих неожиданных родственников и не хочу, чтобы у них был повод обвинять тебя в неоправданных тратах. Поэтому я буду тебе каждую неделю выдавать деньги на проезд и другие мелкие расходы. И не спорь со мной! – прокомментировал Шерхан мои расширившиеся глаза и раскрытый в попытке возразить рот. – Ведь я объяснил тебе свои мотивы, и мы не будем больше возвращаться к этому. Можешь не обольщаться, моя дорогая, спонсировать буду скромно, но ты пообещаешь непременно ко мне обращаться, если денег не будет хватать.
С этими словами он сунул в мою руку несколько свёрнутых купюр и сжал мой кулак.
– Ну, обещаешь?
– Обещаю, Денис Палыч, – от волнения мой голос перешёл на шёпот.
– И родственникам своим об этом молчок. А по поводу работы пока даже и не думай. Поговорим о подработке, когда тебе исполнится хотя бы четырнадцать.
– Так мне уже скоро тринадцать, а выгляжу я вообще на все шестнадцать, – капризно промямлила я, а Шерхан недовольно поморщился.
–Так, всё, тема закрыта. Иди уже, а то я и так с тобой задержался. И в понедельник в школу, как штык, поняла? – снова включился грозный директор.
Я согласно кивнула и выскользнула из машины в февральскую стужу.
Я никогда не любила февраль. После новогодних каникул зима теряет своё очарование, и хочется весны. Этот же февраль стал для меня самым ненавистным. Хорошо, что ему осталось жить несколько дней. Но, вероятно, он не желает сдавать свои позиции, и вдарил лютым морозом по моему недовольству.
До бабкиного дома осталось совсем немного, и я замедлила шаг. Лучше мёрзнуть, чем лицезреть лживую старую ведьму. Ну как старую – для своих пятидесяти шести выглядит она супер. Конечно, с позиции моих лет нелегко оценивать столь почтенный возраст, но бабкой бабка не выглядит. И тем приятнее ей напомнить и подчеркнуть её старушечий статус. Подойдя к калитке, я тяжело вздохнула и, как только потянулась к звонку, автоматические ворота раскрылись, и показалась морда синего «BMW». За рулём модной иномарки бабкин, уже отставной, полковник. Недовольно зыркнув на меня сквозь лобовое стекло, Полкан выехал со двора, а я успела проскочить в закрывающиеся ворота. Может, вообще повезёт остаться незамеченной?
Потихоньку войдя в дом, я сняла сапожки и спрятала их в шкафчике, в прихожей. Судя по женским голосам раздающимся из гостиной, бабка дома не одна. Не снимая верхней одежды, я на цыпочках крадусь в комнату, выделенную для моего временного проживания, и чуть не подпрыгнула от визгливого женского выкрикивания:
– Ты в своём уме, мам? Эта грязная потаскуха разрушила мою жизнь, а я должна заботиться о её мерзком отродье?
– Не горячись, Надюша, она уже взрослая девочка и вполне самостоятельная. Ей просто нужна крыша над головой и трёхразовое питание. Ну и пригляд, конечно, желателен, чтобы не принесла нам сюрприз. Она красивая девочка и выглядит гораздо взрослее своих лет.
– Фу, мама, у тебя испортился вкус? Ты называешь красивой эту черномазую дочь шлюхи?
– Поаккуратнее с выражениями, Надежда, ты говоришь о моей дочери и твоей сестре, – повелительным тоном заявила бабка.
– Раньше тебя это не сильно беспокоило, – собеседницу не проняло замечание.
– Раньше, Надя, моя дочь была жива и виновата перед нами, а теперь её нет и винить уже некого, и ничего уже не исправишь, – голос бабки стал тоскливым и уставшим.
– Ах, так теперь она и не виновата ни в чём? Сама сдохла, а нам подкинула свою ублюдочую чурку!
– Надя, я, кажется, попросила тебя выбирать слова. Диана тоже моя внучка и, между прочим, твоя родная племянница. Да и сколько уже можно оплакивать свою разбитую жизнь? Ты ведь не обделена ничем – прекрасный муж, дети, квартира, собственный бизнес. Разве ты недовольна? Судя по тому, как быстро от тебя отказался твой первый муженёк, вряд ли ты была бы с ним счастлива, – припечатала бабка свою зарвавшуюся сучку-дочку.