Страница 139 из 167
– Моя бедная Вишенка, маленькая моя, запутавшаяся девочка.
Мама нежно гладит меня по волосам и мне не хочется открывать глаза, чтобы насладиться прикосновением ласковых рук. Они гладят долго, сначала почти невесомо, потом рука становится тяжелее и зарывается в мои волосы, сжимает их и дёргает изо всех сил. Я распахиваю глаза и вижу перед собой ухмыляющуюся рожу Артурчика.
– Ну что, черномазая сука, ты думала, что напугала меня? А вот и нет. И у меня для тебя есть подарочек, смотри-ка, – и он, продолжая тянуть меня за волосы, второй рукой медленно расстёгивает свою ширинку. Чувства ненависти и омерзения пробуждают во мне ярость, я вскидываю ноги и отбрыкиваю гада изо всех сил. Он выпускает мои волосы, но успевает увлечь меня за собой, и мы с грохотом падаем на пол. А-а-а! Больно как!
***
Открыв глаза, я не сразу понимаю, где нахожусь и почему телу так твёрдо и больно. Стряхнув остатки сна и оглядевшись, обнаруживаю себя на полу в гостиничном номере и, как ни странно, радуюсь этому. Дневной свет заливает комнату и моё яростно колотящееся сердце начинает успокаиваться, а отбитые части тела дают о себе знать. Это же как надо умудриться свалиться на пол, учитывая гигантские размеры ложа? С кровати за мной тянется скомканное одеяло, голова раскалывается от боли, во рту Сахара и верблюжьи колючки. Металлический привкус крови свидетельствует о прикушенном языке. Видимо, приложилась я не слабо. Я полежала ещё с минуту, не двигаясь и прислушиваясь к своему организму в попытке диагностировать остальные повреждения. Ощутила, что ударилась ещё бедром. Аккуратно поднимаюсь с пола и перебираюсь в постель, чтобы страдать с комфортом.
Сны мне снятся очень редко, либо я их просто не запоминаю, а этот – с чего бы? Лежу неподвижно, закутавшись в одеяло, и головная боль постепенно стихает. Осторожно тянусь за телефоном, который прячется под соседней подушкой. Голова уже не реагирует болью на мои телодвижения, значит, я в порядке. Среди пропущенных вызовов не хватает только звонка от президента, и то надо бы внимательно пролистать. Хорошо, что я выключила звук, иначе поспать бы мне не дали. Зачем адвокат звонил в восемь утра? Да как вообще можно людям звонить в такую рань? Терпеть не могу, когда меня тревожат раньше десяти. Лучше доставать меня до глубокой ночи, но только не утром. Сейчас почти десять. Вот, начинайте уже звонить и выносить мне мозг. Я включила звук, и телефон в руке тут же разразился тяжёлым роком, заставив меня подпрыгнуть на пятой точке.
– Да, Пётр, – раздражённо ворчу в трубку.
– Ну, судя по тому, что я вдруг Пётр, а не Петя, ты не в духе. Хотя, «Пётр» мне больше нравится, – бодрый голос адвоката настроен меня зарядить позитивом, но я настроена сопротивляться.
– Ладно, Петя, и что заставило тебя позвонить мне сегодня в восемь утра?
– Неужели ты спала, моя птичка? А знаешь, кто рано встаёт…
– Тот идиот! Я, Пе-тя, закоренелая сова и ты это уже знаешь. И в Москву я прилетела только сегодня ночью.
– О, прости, дорогая, я не знал, но рад, что ты вернулась. Но ты ведь не собиралась прилетать сегодня, что-нибудь случилось? – адвокат чутко улавливал моё настроение и, судя по всему, решил упорно не замечать моих грубых выпадов.
– Всё в порядке, папочка, вечеринка удалась, и моя честь не пострадала. – Она с детства забила на страдания.
– Тогда я за тебя спокоен, деточка. Что там с твоим замужеством, подвижки есть?
– Есть – жених сбежал.
– Да ладно! От тебя?!
– Представь себе, – провозгласила я неожиданно весело.
– Уверен, что ты неправильно его поняла. На балконе проверяла – может, парень покурить вышел и уже окочурился? Но, если что – готов заменить дезертира, пока я ещё свободен.
– Петь, ты будь поаккуратнее с предложениями, и твоё счастье, что мне ни к чему такой пиар, в виде тебя. А то бы ты тоже по балконам щемился. И хватит уже о моём семейном статусе. Что ты там накопал?
– Всё, как ты просила. О бизнесе Соболевой, кстати, почти ничего нового, твои лазутчики не даром едят свой хлеб. А заодно нашёл тебе очень толкового юриста в твоём родном Говножопинске. Но только я желаю быть в курсе всех событий.
Шпильку московского засранца я пропустила мимо ушей, решив не отстаивать свой полуторамиллионный доблестный город. Адвокат всё же реабилитировался за ранний звонок и принёс мне много полезной информации. Я была рада, что не ошиблась в Петре. Этот проныра очень высоко оценил мои способности и взамен щедро предлагал свои возможности и дружескую поддержку. В понедельник, перед тем как улететь из Москвы, наш деловой ужин с Петром затянулся на долгие дружеские посиделки, после чего он лично проводил меня в аэропорт и ежедневно был со мной на связи. У меня даже сложилось впечатление, что адвокат вознамерился опекать меня. И нет – это не чисто мужской интерес, и даже его меркантильность, которую этот циник не собирался отрицать, потерялась в его трогательной заботе обо мне. Я не спешила слишком доверять Петру, но и не ощущала фальши с его стороны.
– Надеюсь, ты не забыла, моя птичка, что являешься главной звездой на моём юбилее? И имей в виду, отказа я не приму, – напомнил адвокат о предстоящем большом банкете, на котором я однозначно не появлюсь. Но об этом я ещё не сообщила юбиляру в категоричной форме.