Страница 106 из 167
– Жека, ну ты что вяленый такой? Ты только глянь, какие тёлочки вокруг пасутся, хотят тебя – аж все трясутся. Во меня прёт – Лермонтов, бля...! – Геныч заржал дурным смехом.
– Геныч, отвали.
– Не, ну а что мы сюда завалили ваще, могли бы дома в фифу порубиться, – недовольно протянул мой друг, озираясь по сторонам. – О, Жека, глянь-ка, Вика твоя гребёт с какими-то шмарами.
Я повернул голову в направлении озорного взгляда Геныча. Вика, расфуфыренная донельзя, привлекает к себе слишком много внимания. Она в компании двух девчонок. Одна из них Светка – та ещё, прости господи. Вторая – рыжая с огромными буферами мне незнакома. Я ухмыляюсь – моя оскорблённая девочка решила развести меня на определённые эмоции. Ну, давай, малышка, покажи свой гонор. Тут Светка замечает меня, улыбается, как родному, и машет рукой. Я расплываюсь в ответной улыбке, и она пытается привлечь к нам внимание своих подруг. Рыжая мгновенно прилипает к нам взглядом и тоже лыбится, она явно заинтересована и уже настроена на правильный курс.
– О, да, моя сладкая, неси ко мне свои дойки, – приговаривает Геныч, плотоядно улыбаясь рыжей. – Жека, только посмотри, как эти мячики прыгают мне навстречу. Ты её знаешь?
Я отрицательно качаю головой, но друг, залипший на дойках, меня уже не видит. Вдруг замечаю, как Вика, убедившись, что мы оба смотрим в их сторону, морщит свой маленький красивый носик, вскидывает подбородок и, одёрнув подруг, резко поворачивает в другую сторону. Девчонки разочарованы, растерянно оглядываются на нас, но послушно следуют за моей командиршей. Этот показушный демарш выглядит смешно, но Геныч, успевший нырнуть в свои фантазии, не готов к такому облому:
– Э, чё за хрень, Жека, куда они? Вот ты олень, это они, похоже, от тебя щеманулись.
– Поддувало задвинь, не стоит у меня на них.
– Эх, брат, было бы желание, а остальное встанет, – философски изрекает Геныч.
Я наблюдаю, как изящная Вика, словно ледокол, пробирается сквозь толпу к барной стойке, увлекая за собой подруг. А у бара неожиданно замечаю знакомую фигуру. А этот мудак что здесь забыл?
Соболев – падлы кусок, восседая на высоком барном стуле, хлебал какое-то мутное пойло и выискивал глазами жертву. На хрена этот престарелый карась сюда заплыл, у него что, работа закончилась? Или, точнее сказать, закончились работницы. В офисе отца Соболев уже давно окучил всех более-менее доступных и симпатичных тёлок. Девкам он нравился и был их главным идолом, пока я не вернулся из армии. Отец решил, что практика под родительским неусыпным надзором мне необходима и невольно спутал карты Соболеву, который предпочитал быть единственным альфа-козлом в своём огороде. Но его вспаханный огород меня мало привлекал, тогда как в нашем большом городе поле не пахано. Тем не менее, внимание женской половины в нашем офисе я на себя перетянул, за что Соболь ненавидел меня ещё более люто, чем я его. Открыто он, конечно, не рискнул бы со мной конфликтовать, но я был в курсе, что этот индюк завидует мне и за глаза называет тупым мажором и бездельником. Мой кулак давно уже чесался от нестерпимого желания подрихтовать его самодовольную, слащавую рожу. Но Артур не нарывался, и мне приходилось выжидать подходящий момент. И вот сейчас, кажется, момент настал – это лохопудало сидит и похотливо пялится на мою девочку. А эта мелкая сучка уже стреляет в ответ своими разукрашенными гляделками. И тут же в памяти возникли другие глаза – невероятные, гипнотизирующие, золотисто-рыжие, как у пантеры. Вот это глаза – дикий космос.
– Слышь, Жек, там какой-то додик твою Вику клеит. Ты как, не против?
– Главное, Геныч, что она сама не против, – я пронаблюдал, как Вика, запрокинув голову, хохочет над баснями этого клоуна, а рядом ещё один здоровый весельчак развлекал сисястую рыжуху и Светку.
Наверняка, этот крендель здесь вместе с Соболем. Девочек потянуло на приключения, пока не стоит им мешать. Максимум, что им грозит от Соболева – продегустировать его вездесущий член.
– Жека, пойдём, вклинимся, а то им без нас слишком весело, а я тоже хочу поржать, – не унимался Геныч.
Мой друг был слишком активным и неутомимым и предпочитал не тосковать ни минуты. А веселье он находил себе всегда. И главными развлечениями, по мнению Геныча, были хороший махач и улётный трахач. Вероятно, сейчас он наметил для себя оба аттракциона.
Я проследил хмурым взглядом, как Соболев обнял Вику за талию, а она, закусив нижнюю губу и опустив ресницы, внимательно слушала, что он нашёптывает ей на ушко. Вот шлюшка мелкая!
Геныч, готовый сорваться в бой, вскочил на ноги и сжал кулаки.
– Жек, ты что завис, он же твою Вику лапает.
– Геныч, остынь, это её выбор. Этот мудила батрачит на моего отца и выбешивает меня изрядно, и уже давно. Я тебе даже больше скажу – я мечтаю разбить ему хайло, но не в этот раз. Это Викин выбор и мы не вмешиваемся.
Геныч посмотрел на меня, как на больного.
– Хочешь сказать, что тебе похер?
Я задумался. Нет, похер мне не было – я не любил, когда трогают моё, и ещё пару дней назад, до того, как Вика заявила, что между нами всё кончено, я бы вырвал руки любому, кто посмел прикоснуться к моей дюймовочке. Вот только сейчас эта дерьмовочка сама нарывается на чужой джойстик, а мою ревность охлаждали совсем другие и очень навязчивые видения – губы француженки и то, что я сотворил бы с этими губами. Рот наполнился слюной, и потяжелело в паху. На мгновение прикрыв глаза, я представил Диану, стоящую передо мной на коленях и хищно облизывающую губы, кошачьи глаза сверкают в предвкушении… Бля…, о чём я думаю? Совсем с катушек слетел. Диана стала моим наваждением, но дерзким и вызывающим. Даже в своих фантазиях я не мог представить её покорной и растерянной. Вот же ведьма.