Сказка о справедливости

Дорога, по которой он шел, уходила на юг в Чудачино, а это удлиняло его путь к границе. Поэтому Тибальд, решив, что до Глупино уже не далеко, сошел с дороги и продолжил шагать на запад. По правую руку его высились горы, завывал холодный ветер, лил дождь, так что Тибальд решил найти уютное местечко и переночевать. Он повернул на север в поисках какой-нибудь пещерки. Сам не замечая, он забрался довольно высоко. Рядом никого не было, лишь горный ручей одиноко журчал поблизости. А вокруг громоздились скалы, одна на другой. Хорошо рассмотреть окрестности в темноте было невозможно, да и не было у уставшего путника желания.

– Жутковатое место, – подумал Тибальд, – но лучшего я не нашел, – зато ручей – это явно ручей на карте Сетии, а значит, уже не далеко. Не горюй! – сказал он сам себе. – Доберемся до Глупино, а там и до границы рукой подать! Может, я наконец встречу таинственную Фату-Моргану. А может, попаду прямиком в Дорфию.

Наконец гном отыскал небольшую сухую пещеру. Забравшись в нее, Тибальд закутался в плащ и стал засыпать. Но сон все не шел.

– Что же мне напоминает эта пещера? – думал он. Ответ пришел неожиданно: – Да это же моя коморка под землей!

И действительно, пещерка очень походила на его комнатку в Спальной Пещере. Сходство завершала черная непроглядная ночь и ручей, журчащий неподалеку. Вспомнив Дорфию, он содрогнулся, но мыслям не прикажешь, и вот, перед его мысленным взором возникла Пещера Взвешивания, Мангинх и Мадор.

– Что сейчас делают мои братья – гномы? – спросил сам себя Тибальд. – Где сейчас Вака? Жалко, что я их бросил, так и не сказав ни единого слова! – И тут гном содрогнулся. Ведь после того, как он покинул Дорфию, гнев Весов скорее всего пал на его друзей и, в первую очередь, на Ваку.

– Пещеры… – думал он, – пещеры часто ведут глубоко под землю, и, быть может, если долго идти, я достигну Дорфии. А вот и темное отверстие. Надо попробовать. Нельзя упускать этот случай! Тибальд встал, зажег свечу, приготовленную заранее, и уже было хотел протиснуться в дыру, но тут вспомнил, что надвигается ночь, а он за день устал.

– Утром двинусь дальше, – пробормотал он засыпая.

Когда гном проснулся, солнце уже ярко светило. Захватив свой рюкзак, он вышел из пещеры и, увидел … то, что он так долго искал.

Тибальд не сомневался ни минутки, что перед ним замок именно Фаты-Морганы – повелительницы иллюзий. То, что он в темноте принял за горы, на самом деле, оказалось башнями этого сооружения, а ручей – гигантским фонтаном, бившим из центральной башни вниз и стекавшим ливнями на землю. Ничего прекраснее никогда не существовало на свете, хотя невозможно было определить, на что этот замок был похож. Дворец Фаты-Морганы – сумасшедшая иллюзия, одновременно громадная и маленькая, матовая и прозрачная, расплывчатая и в то же время абсолютно четкая – не имела границ. Дворец плавно перетекал в окружающий мир. Тибальд не смог бы описать замок и не только потому, что ему не хватило бы слов, а просто потому, что он ни на что не был похож. Более того, замок все время изменялся, все время двигался так, что каждое следующее мгновение отличалось от предыдущего.

Временами казалось, что башни серые, как камень, а порой, что они красные, и вот перед глазами уже не замок, а пламя, ярко красное пламя, пожирающее, но не сжигающее прозрачные струи. А взглянешь еще – и огонь превращается в сверкающий кристалл, кристалл медленно становится слепяще-белой гигантской снежинкой, а снежинка медленно тает, перетекая в воду. Вода светлела, желтела и становилась солнцем, из которого вырывался синий протуберанец. Именно таким был замок великой феи – замок миражей.

Вход очень отдаленно напоминал гигантское зеркало. В этом зеркале отражалось все, что Тибальд видел или пережил когда-то в жизни: Дорфию, Форстию и Сетию. Когда он сосредоточился на Дорфии и зеркало явило его каморку, гном задумался, а тем временем картины сменяли одна другую; и вот перед ним уже Дромия, Масофаг, крылаты и хвостуны. Прошло несколько минут, и вот уже он шагает по степям. Наконец из глубин зеркала вынырнул Гулот, Тибальд вскрикнул, и зеркало опять помутнело. Ошарашенный гном пришел в себя – зеркало было зыбким входом в мир иллюзий: каждому гостю оно являло свою неповторимую историю.

Тибальд вспомнил легенды, которые ходили о Фате-Моргане. О ней знали только то, что она – повелительница иллюзий. Фатой-Морганой называли не то волшебницу, не то богиню, не то силу природы.

Мудрецы говаривали, что тот, кто двинется за Фатой-Морганой, получит ответ на любой мучивший его вопрос и исполнение всех своих желаний, но цена, которую потребует Владычица, повергнет в уныние и вечно радостных созданий света. Множество несчастных, обманутых надеждой исполнить свои самые сокровенные желания, не вернулись из хрустальных призрачных краев, околдованные повелительницей иллюзий.

Но храбрый Тибальд не боялся опасностей и препятствий, Фэйри-Град был единственной его целью, а Фата-Моргана – лишь промежуточной остановкой, возможностью достигнуть этой цели. Поэтому, недолго думая, Тибальд смело шагнул прямо в зеркало и… ничего не произошло. Видение висело в воздухе, слегка колыхаясь, как туман, как мираж. Но Тибальд ощущал то ли душой, то ли неким пятым чувством, что перед ним не мираж, а реальный дворец Великой Владычицы. Он пытался проникнуть в него и так и эдак, но ничего не происходило.

Солнце катилось за полдень, а гном все не оставлял тщетных попыток проникнуть во дворец. Он знал, что замок является лишь тому, кому он нужен и кто его ищет. И так же, как является, может исчезнуть на долгие годы или даже навсегда.

Наконец Тибальд встал, закрыл глаза и произнес про себя: «Я хочу жить в Фэйри-Граде! Для этого мне нужна Фата-Моргана! Моя цель жизни – Фэйри-Град! Только Фэйри-Град! И ничего больше!»

Он открыл глаза – дворец четко выделялся на фоне неба! Недолго думая и не разглядывая его, Тибальд рванулся с места. Замок начал расплываться и превращаться в мираж. Напрягая силы, гном прыгнул и влетел в открытые двери дворца.

Тотчас же перед ним что-то засверкало, заискрилось, возникли гигантские тени, а потом все исчезло, и он повис в воздухе. Он не видел под собой земли и парил, хоть и без крыльев. Его окружали пустота и безмолвие. А можно ли увидеть пустоту? Не знаю, но Тибальд видел именно это самое «ничто». Здесь не было ни верха, ни низа, ни ветерка, а только пустота.

Тибальд попытался посмотреть на свою руку, но не увидел, попробовал коснуться руки, но не ничего не почувствовал. Вездесущее ничто царило во дворце Фаты-Морганы! Мир прекратил свое существование; все чувства Тибальда растворились в этом ничто, в полном отсутствии всего. Лишь горячее сознание несчастного гнома бурлило, кружилось, вспыхивало в полной темноте, ничего не сдвигая, не освещая и не согревая!

– Где я? – беззвучно звал гном. – Как отсюда выбраться? Почему я ослеп, оглох, где я, что со мной!

Тибальд забыл про Фэйри-Град теперь, когда у него отобрали все, и жаждал только одного: опять увидеть, услышать, осязать мир. Как мало, оказывается, ему надо для счастья!

Долго ли так продолжалось сказать трудно, а может, и невозможно, ведь время не властно в покоях Фаты-Морганы. Но неожиданно на фоне этого самого «ничто» стал вырисовываться силуэт девушки неземной красоты. Это было далеко и, как все во владениях Фаты-Морганы, то был лишь мираж.

Прозревший Тибальд, вне себя от счастья, тянулся к этому видению – мостику в живой, изменяющийся мир. А мираж манил куда-то, полупрозрачный, с трудом видимый, неосязаемый, волнующий и дразнящий.

На девушке было платье из цветочной пыльцы, ее голову украшал венок из капель росы, ее туфельки, казалось, были сделаны из застывшего березового сока. А волосы! Она утопала в чудесных волосах цвета утренней зари. Ее лицо было лицом ангела, ангела совершенства. Она была так нежна и хрупка, что, казалось, любое движение воздуха способно рассеять или уничтожить ее.