Малолетка

В их сознании я вернулся из другого мира. Из злой заколдованной страны, о которой ходит много легенд. Но никто не знает наверняка, потому что оттуда никто не возвращался.

Я не понимал их возмущения на мои рассказы о быте пресс-хаты, так как думал, что эти правила общие для всей тюрьмы. Кто-то начал говорить, мол, если бы я там был, то ломанул батька; другие подхватывали, придумывая сценарии, в которых они выглядели рыцарями, героями, а батек – поверженным драконом. Но их там не было, а попади они туда, не уверен, что им удалось бы сохранить эту смелость.

Шли дни, дни превращались в месяцы, менялись лица, кто-то уходил на этап, получив срок, кого-то переводили в другую камеру. Нас часто тасовали между камерами, дабы мы не успевали организоваться и от скуки затеять что-нибудь, например, бунт.

Он, как землетрясение, бывает разным по силе.

Например, баландер занес в коридор бак с обедом. По неписаному правилу он должен сначала раздать обед по черным хатам и только потом по петушиным. Даже если при этом ему придется передвигаться зигзагом. Однако если сначала баландер накормит петухов, а после подойдет к черной хате, то вот какой диалог его ждет:

– Есть будете? (Он спрашивает, так как знает, что не будем.)

– Не будем, но для кошки возьмем (в камере и правда жила кошка).

Откроется кормушка, и в тот момент, когда баландер протянет руку с тарелкой, в ответ ему швырнут кружку с кипятком. В лучшем случае он обожжет руки, но целиться будут в лицо. Баландер либо новенький и затупил, либо это было прямое указание оперов, как провокация на бунт.

Ошпаренный баландер начнет кричать, и мы тоже станем орать на весь коридор.

– Баланду не брать! Баландер покормил два-пять (два-пять – это 125-я камера, первая по счету и петушиная).

Начнется хаос. Все заключенные черных камер в продоле (коридоре) возьмут алюминиевые кружки и тарелки и начнут громко стучать по дверям. Под этот шум будут быстро долбиться новые «кабуры» в стенах и пропиливаться дырки в решетках для «трассы».

Хаос будет длиться не более десяти минут, пока не подойдут бойцы внутренней службы безопасности, вооруженные лучше ОМОНа и СОБРа, готовые к любым атакам. Выстроятся коридором с двух сторон, начнут открывать камеры по одной, громко командуя:

– Снять одежду, гуськом на выход!

Нам же, черным, это делать западло. Поэтому мы выходим медленно. Но не успеваем сделать и пары шагов, как падаем от града ударов дубинок с двух сторон. И уже не идем, а ползем, уворачиваясь от них, через весь коридор.

Нужно преодолеть метров двадцать до конца коридора, где нас собирают в ту самую камеру-отстойник с окнами без стекол, в которой меня держали, когда я только поступил.

Этот путь длиной в два десятка метров кажется очень долгим, под каждым ударом ты падаешь и после даже не понимаешь, в какую сторону щемиться (уж лучше бы шли гуськом).

Итак, добравшись до финиша, ждем, пока бойцы делают шмон. Внутри мороз (зимой в Хабаровске градусов минус двадцать-тридцать), мы раздеты.

Шмон не означает, что бойцы что-то ищут. Им не надо тратить время на это. Они просто вынесут из камеры все подчистую. Останутся голые железные нары, три матраса и пара подушек. Личные вещи мы получим через пару дней, после того как напишем объяснительную.

Подобной процедуре подвергнутся все черные хаты – такое вот братство. Но никто не будет роптать. Ведь это то немногое, что мы можем сделать, дабы показать – у нас есть свой голос и мы готовы за него стоять и жертвовать собой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.