Русская матрица

Третья задача, которую решили большевики и масштаб которой мы только сейчас начинаем понимать, состоит в том, что они нашли способ «пересобрать» русский народ, а затем и вновь собрать земли «Империи» на новой основе – как СССР. Способ этот был настолько фундаментальным и новаторским, что приводит современных специалистов по этнологии в восхищение— после того, как опыт второй половины XX века показал, какой мощью обладает взбунтовавшийся этнический национализм.

Как только Первая мировая война погрузила в кризис сословное общество и монархию России, национализм развалил Империю. Либералы Временного правительства ему помогали. Белые пытались бороться под флагом Реставрации и, по словам историка, «напоролись на национализм и истекли кровью». А коммунисты нейтрализовали этнические элиты своим предложением собраться всем народам в «республику Советов». И Красная армия везде принималась как своя, нигде националисты не смогли представить ее как иностранную. Этнический национализм элиты нерусских народов России был загнан в бутылку, где и сидел, пока его не выпустил Горбачев, добивший русский коммунизм изнутри.

Но в решении этой задачи еще важнее было снова собрать русских в имперский (теперь «державный») народ. Этот народ упорно «демонтировали» начиная с середины XIX века – и сама российская элита, перешедшая от «народопоклонства» к «народоненавистничеству», и Запад, справедливо видевший в русском народе «всемирного подпольщика» с мессианской идеей, и западническая российская интеллигенция. Слава богу, что сильна была крестьянская община, и она сама, вопреки всем этим силам, начала сборку народа на новой матрице. Матрица эта (представление о благой жизни) изложена в тысячах наказов и приговоров сельских сходов 1905–1907 гг., составленных и подписанных крестьянами России. И слава богу, что нашлось развитое политическое движение, которое от марксизма и перешло на эту матрицу («платформу»). Так и возник русский коммунизм. Это был случай, о котором Брехт сказал: «Ведомые ведут ведущих».

Сейчас духовные потомки тех, кто тогда пошел наперекор «ведомым», вроде бы взяли реванш – ну и в каком состоянии оказался народ? Но это другая история, а тогда сборка народа была совершена быстро и на высшем уровне качества. Так, что Запад этого не мог и ожидать, – в 1941 г. его нашествие встретил не «колосс на глиняных ногах», а многомиллионная образованная и здоровая молодежь с высочайшим уровнем самоуважения и ответственности. Давайте сегодня трезво оглянемся вокруг: видим ли мы после уничтожения русского коммунизма хотя бы зародыш такого типа мышления, духовного устремления и стиля организации, который смог бы, созревая, выполнить задачи тех же масштабов и сложности, что выполнил советский народ в 30—40-е годы, «ведомый» русским коммунизмом? А ведь такие задачи на нас уже накатывают.

Это уже частность, но ведь факт, что русский коммунизм доработал ту модель государственности, которая была необходима для России в новых, труднейших условиях XX века. Основные ее контуры задала та же общинная мысль («Вся власть Советам»), но в этом крестьянском самодержавии было слишком много анархизма, и мириады Советов надо было стянуть в мобильное современное государство. Это и сделали коммунисты, и это была творческая работа высшего класса. Как глупо сегодня забывать этот опыт!

Четвертую задачу, которую решил русский коммунизм (именно в его двуединой сущности), назову совсем кратко.

Он спроектировал и построил большие технико-социальные системы жизнеустройства России, которые позволили ей вырваться из исторической ловушки периферийного капитализма начала XX века, стать индустриальной и научной державой и в исторически невероятно короткий срок подтянуть тип быта всего населения к уровню развитых стран. Мы не понимали масштабов и сложности этой задачи, потому что жили «внутри ее» – как не думаем о воздухе, которым дышим (пока нас не взяла за горло чья-то мерзкая рука).

На деле все эти большие системы «советского типа» – замечательное творческое достижение нашего народа. В их создании было много блестящих открытий и прозрений, во всех них есть что-то от автомата Калашникова – гениальная простота и красота. Замечательные, великолепные создания – советская школа и наука, советское здравоохранение и Советская армия, советское промышленное предприятие с его трудовым коллективом и детским садом и советская колхозная деревня, советское теплоснабжение и Единая энергетическая система.

Все это за последние двадцать лет оболгали и исковеркали. Для уничтожения «империи зла» это было необходимо. Но едва ли не самая главная для нас часть этого злодеяния заключается в том, что молодежь отвратили от знания о том, как все это работает. А ведь страшная истина заключается в том, что иных, «антисоветских» больших систем построить уже не удастся. Место занято! Можно изуродовать РАО ЕЭС или даже уничтожить ее, но построить иную, «западного» типа, уже не выйдет. Как мы видим, можно уничтожить советскую науку, но планы создания какой-то иной науки поражают своим ничтожеством, как будто в наказание кто-то с неба щелкнул разрушителей по лбу.

Все мы – наследники русского коммунизма, никакая партия или группа не имеет монополии на его явное и тайное знание. И все же, антисоветизм и антикоммунизм отвращают от него. Я смотрю на это с горечью, и дело не в политике. Сегодня отворачиваться от этого знания глупо, а завтра будет уже убийственно.

Уроки Февраля

Февральская революция была тем тараном, что пробил брешь, в которую прорвалась Октябрьская революция. Поэтому нынешние наследники Керенского, которые на время взяли реванш в России, не слишком громко празднуют ту их первую победу. Даже хотели бы отмазаться от нее. А нам полезно разобраться.

За последние 15 лет я много перечитал о том времени, сравнил наблюдения многих умных людей из разных политических течений. У меня сложилась иная картина, чем та, что нам давали в официальной истории. Та упрощенная схема, как я думаю, была выработана, чтобы после Гражданской войны поскорее залечить рану раскола, примирить враждовавшие силы. Это было мудрое решение. Но оно же оставило нас без важного знания, которое нам было необходимо во время перестройки. Знай мы смысл событий 1905–1917 гг., мы бы не попались на удочку Горбачева. Мы бы распознали за красивыми речами программы тех сил, которые окрепли в 70-е годы и вышли на арену в 80-е.

Сегодня повторять старые штампы советской истории нельзя никак, тем более навязывать их молодежи. Следуя им, мы будем похожи на динозавров, чудом переживших оледенение и проснувшихся в другой эпохе. Поэтому считаю своим долгом кратко изложить то, как я вижу те события сегодня. Я не историк, в моей картине много прорех, это грубая модель реальности. Но нам сегодня нужны именно грубые модели, а не споры о деталях.

Мы учили, что в Феврале в России произошла буржуазнодемократическая революция, которая свергла монархию. Эта революция под руководством большевиков переросла в социалистическую пролетарскую революцию. Однако силы «старой России» собрались и летом 1918 г. при поддержке империалистов начали контрреволюционную гражданскую войну против советской власти.

Эта картина совершенно неверна, не в деталях, а в главном. Никак не могла Февральская революция «перерасти» в

Октябрьскую, поскольку для Февраля и царская Россия, и советская были одинаковыми врагами. Для Февраля обе они были «империями зла».

Возьмем суть. С конца XIX века Россия втягивалась в периферийный капитализм, в ней стали орудовать европейские банки, иностранцам принадлежала большая часть промышленности. Этому сопротивлялось монархическое государство – строило железные дороги, казенные заводы, университеты и науку, разрабатывало пятилетние планы. Оно пыталось модернизировать страну— неудачно, пошло на поводу у помещиков. Не справилось – было повязано и сословными нормами, и долгами. Как говорят, попало в историческую ловушку и выбраться из нее уже не могло.