Страница 19 из 26
Экипаж остановился, и мисс Россер поспешила из него выйти.
– С возвращением домой, мисс Россер, – говорила миссис Джонс, – пусть мы и удивлены Вашим столь ранним возвращением. Ваш отец не так давно ликовал, что Вы выходите замуж, и собирался ехать к Вам, но Вы вернулись.
– У Вас что-то случилось, Глэдис? – спросила мисс Хоггард, глядя своей хозяйке в лицо.
– Вам обеим не из-за чего переживать, – ответила мисс Россер, – где сейчас мой отец?
– После завтрака он не выходил из своего кабинета, – ответила миссис Джонс.
– Вы пойдете к нему? – спросила мисс Хоггард, явно испытывая беспокойство.
– Нужно сообщить, что я вернулась, и, я уверена, он захочет со мной поговорить, – отвечала мисс Россер, а в то время лакей разгружал экипаж. Сид же контролировал процесс, прося быть аккуратным с вещами хозяйки.
– Я могу пойти с Вами и дождаться Вас у кабинета, – предложила мисс Хоггард.
– Да, спасибо, Лаурель, – согласилась мисс Россер с лёгким кивков, – мне нужна будет поддержка.
Вдвоем они направились в дом, а миссис Джонс осталась на улице отдать последнее распоряжение слуге отнести вещи мисс Россер к ней в спальню.
Мисс Россер и мисс Хоггард прошли внутрь, и с улицы послышался громкий и строгий голос миссис Джонс, что звала прохлаждающихся слуг приступить к работе.
Изнутри дом совершенно не изменился. Те же лампы, ковры и картины. Этот же привычный уют, который когда-то создала миссис Россер, а слуги дома из года в год его поддерживают. Отец девушки ничего в доме менять не хотел, и она понимала, что это только из-за глубоких чувств к своей покойной жене и желание сохранить воспоминания о ней как можно дольше. Вдвоём девушки прошли через весь первый этаж через небольшой холл с диванами цветами и вышли в коридор к двери в кабинет мистера Россер.
Глубоко вздохнув, девушка пыталась собраться с силами, но сделать это никак не получалось. От ужаса, который внушал ей отец, по коже, казалось, поползли мурашки, и тело бросило в мелкую дрожь. В голове с бесконечной скоростью сменялись мысли, и она не знала, как обратиться к отцу, с чего начать и чего ждать от него.
Мистер Россер был высоким плечистым брюнетом с тяжёлым взглядом глубоко посаженных почти черных глаз. Игнорируя моду, он отрастил густую темную бороду длинной два сантиметра, среди которой практически не было видно тонких губ. Он напоминал своей дочери султанов из книг с иллюстрациями в библиотеке, которую в свое время организовала миссис Россер, а турецкие мужчины, стоящие у власти, всегда отличались беспощадностью. Руки его были крупными, так и стопы, поэтому перчатки и обувь всегда изготавливалась ему на заказ. Он был скалой, огромной и неприступной, и больше всего мисс Россер боялась, когда мужчина приходил в ярость. Она надеялась, что эти крупные тяжёлые руки никогда не позволят себе сделать ей больно.
Больше стоять у двери смысла не было, и девушка, нерешительно постучав, приоткрыла дверь и, заглядывая внутрь, прошла в кабинет.
– Отец, – обратилась она к мужчине, который, словно не заметив визита дочери, продолжил читать книгу. В его крупных ладонях книга казалось маленькой и хрупкой.
– Отец, я вернулась, – повторила мисс Россер, и мужчина низким и строгим голосом проговорил:
– Не смей со мной разговаривать.
Ужас сковал сердце девушки, и, ей казалось, оно не бьётся. Она даже думала, что не дышит – так пугал её этот мужчина.
– Позвольте мне объясниться, отец! – вновь заговорила девушка, и мужчина с силой ударил кулаком по столу, поднимая взгляд на девушку. Та была испугана настолько, что чувствовала, как хотят вырваться слезы, но не могла позволить себе заплакать.
– Объясниться? – прогремел своим почти утробным голосом мужчина. – Лучше бы он выбрал кого-то другого, чем сначала выбрал тебя, а потом расторгнул помолвку. Как ты могла позволить случиться подобному? Неужели ты совсем не понимаешь, что наша репутация и так очень хрупка, а подобные события совершенно нам не на руку.
«А Сид сказал, что я поступаю правильно!» – в гневе подумала Глэдис. – «Маленький уродец!».
– А что я могла сделать, отец? – спросила мисс Россер, чувствуя, как ее трясет. – Я чувствовала себя такой бессильной.
– Ты в первую очередь думала о своей гордости! Уверен, ты не забыла про свою прямолинейность и высказала ему всё, что думала в лицо! А теперь опозоренная ты увилась ко мне!
– А куда же мне было ехать? – спросила мисс Россер. – Это мой дом.
Девушка стояла у самой двери. Теперь она не хотела плакать, злость захлестнула ее так, что любимые белые стены дома стали ей ненавистны. Она была готова в любой момент выскочить из кабинета и убежать как можно дальше от разгневанного отца, нащупывая за спиной дверную ручку. Мужчина был так зол, что в его глазах от эмоций полопались капилляры – белок медленно наливался кровью. Мистер Россер смотрел на дочь и всего его колотило от бушевавшей внутри злости. Он держал в трясущихся руках книгу, но о чтении её уже забыл.
– Я не могу поверить, что моя дочь может доставлять мне столько проблем! – в гневе кричал мистер Россер. – Ты была помолвлена! Что может быть скандальнее, чем известие о том, что мужчина сначала выбрал тебя, а потом выгнал из своего поместья! Тебя! Мою дочь! И ты, проигравшая и опозоренная приехала сюда, вместо того, чтобы бороться за честь нашего рода! Я просил тебя в письме беречь нашу репутацию!
– Зачем мне было вообще ехать в Вустершир? – спросила мисс Россер.
– Потому что тебе пора вступить в брак, и чем выгоднее будет этот брак, тем лучше, – говорил мужчина уже несколько спокойнее, но все ровно смотря на дочь гневным взглядом.
– Дело в том, что мне не было места в этом поместье, туда съехались все безнадёжные девицы Великобритании, в надежде удачно выйти замуж, именно они поспособствовали тому, что мистер Уанхард перестал рассматривать меня как кандидатуру в свои жены, так как они распускали про меня мерзкие слухи. И к черту всё! Сдался мне этот брак!? Ненавижу теперь и мистера Уанхард и всё его поместье, и всех гостей, что были там! И знаете, отец, я как могла берегла нашу репутацию, – со злобой в голосе говорила Глэдис, – может и Вам стоит начать её беречь! Самой отвратительной идеей было отправить меня в Вустершир, я была против, но Вы настояли! Вот и расхлебывайте!
Девушка говорила громко, окончательно потеряв контроль над своими эмоциями. Она была готова в любой момент сорваться на крик, развернуться и уйти из кабинета, громко хлопнув дверью и вновь крикнуть: «К чёрту всё!», но не могла сдвинуться с места, словно гвоздями прибита к месту тяжелым, сердитым взглядом отца. В какой-то момент ей показалось, словно он сейчас швырнет в неё книгу. Столь хамски она никогда не говорила с ним, но никогда она не чувствовала себя такой униженной. Ту радость, которую ей подарил Лондон по приезду, она больше не испытывала. Душа ее кипела, и ей казалось, словно она ненавидит Нерис-Хаус.
– Как ты смеешь так разговаривать со мной? – строго, но спокойно спросил мужчина. – Как ты смеешь повышать на меня голос?
– Как Вы смеете, отец, ненавидеть меня за то, в чем я не виновата? – спросила Глэдис и все же вышла из кабинета, но тихо закрыв за собой дверь.
«Жаль мамы нет, она бы поняла меня!» – думала Глэдис. – «Она бы поняла нас обоих и не позволила бы нам так ругаться!».
Миссис Россер знала всё, и могла найти в любой момент подходящие слова. Как женщина она была очень умной, мудрой и была лучшим лекарством от вспыльчивости своего мужа. Она могла вернуть его к чувству спокойствия одним только взглядом, а для дочерей она была другом, защитником, врачом и могла понять их, в какой бы ситуации они не оказались, всегда принимая их сторону.
У дверей в кабинет Глэдис все это время ждала мисс Хоггард, явно испуганная и растерянная всеми криками, которые ей пришлось выслушать. Увидев свою хозяйку, побелевшую и обессиленную, она взяла мисс Россер под руку, решив, что девушка, вероятно, близка либо к обмороку, либо к рыданиям.