Сын ведьмы

– Если это и впрямь Глоба, многое может измениться.

– А ты попробуй все на Малфриду свернуть! Ведь Глобу увезли за озеро, ну, вместе с той девушкой Умрянкой, у которой косы были едва не до земли. Я мала была, но помню их обоих. И где та дева? Знаешь, батюшка, я ведь тоже сперва испугалась, когда Неждана… Глобу этого увидела. Но засомневалась потом. Да и он не помнит ничего о себе.

Родитель ласково погладил ее по волосам.

– Если бы не он, то сегодня люди бы праздновали твое возвращение, пир бы устроили, веселились. А так… Не верят мне. Вон Вышезор уже Ядыгу в леса отправил, чтобы мать Глобы разыскать. И если она его узнает… мне верить не будут.

Забава молчала. Она понимала, что отец ее нередко хитрил, если было нужно. Даже когда ей выпал жребий идти невестой к лешему, он ловко это подстроил, чтобы в этот раз именно она стала невестой лесного хозяина. Тогда двенадцать дев вышло, чтобы достать из липовой бадьи перстень Домжара с темным агатовым камнем. Девушки выходили, опускали руки, вынимали… Забава подошла третьей – отец велел больше не мешкать – и сразу вынула перстень родителя. Но никто не ведал, что у него было два таких перстенечка – один он опускал, другой Забава по его наущению в рукаве спрятала. Вот якобы и вынула. А Домжар едва не прослезился, горюя, что именно его доченьке такая участь выпала. Зато, отправив Забаву в чащи невестой лешего, он тем самым спас ее от жеребьевки идти к Ящеру. Другой же перстень тайком сам вынул и позже забросил в воды озера, несмотря на ценность его. Дочка-то ценнее будет.

Да мало ли разных проделок вытворял ее родитель! Забава сызмальства подобное наблюдала, и это казалось ей привычным. Ведь без этого нельзя, без этого люди перестанут верить, что он чародей. Он же не Малфрида, которая легко колдовать может. Но именно Малфрида некогда сделала Домжара главным волхвом на капище.

– Мне надо срочно с чародейкой нашей повидаться, – сказал дочери Домжар. – И чем скорее, тем лучше.

У Забавы сжималось сердце, когда она видела отца таким слабым. И на Неждана этого злилась – зачем вернулся? И на гусляра Добряна – зачем привел парня в их края?

А сам Добрян, как и ранее, уже ловко расположил к себе вятичей. Когда Забава уже в темноте спустилась к кострам, где вкруг бояна собрались родовичи, она и сама заслушалась его дивными сказами. Он рассказывал под звуки струн о солнечной Жар-птице, о мече-кладенце, который любого сразить может.

В какой-то миг Добрян заметил стоявшую в стороне девушку и весело подмигнул ей. Но она лишь нахмурилась. Вольготно же ему так веселиться, когда его спутнику беда угрожает. Ибо люди то и дело начинали говорить, что если окажется, что не отдали Глобу Ящеру, как иных отдавали, то Домжар будет отвечать по всей строгости. Или самой Малфриде придется ответ держать.

Добрян, когда различил те речи, гусли отставил, начал расспрашивать. Хмыкал порой, даже сказал, что, может, и нет этого Ящера, может, обманывают их. Дескать, он сам вон сколько по земле побродил, где только ни побывал, но про их Ящера никто не знает.

– Домжар как раз и стал волхвом, когда Ящер появился, – ответили ему. – А Ящер – он есть. Пришлые о том не ведают, пока не сунутся в эти лесные края. А если сунутся – пропадут безвременно. Вот потому никто и не разнес по земле весть об опасном чуде вятичей.

Наблюдая со стороны, Забава видела, что Добрян только посмеивался на это. Надо же, какой недоверчивый. Но в самой Малфриде, похоже, не сомневался. Ишь как она его заинтересовала! Все выспрашивает, когда придет, когда явится.

– А вот сообщит ей Домжар, что Глоба живой и невредимый от Ящера вернулся, так ей поневоле придется прийти и перед людьми ответ держать.

– Домжар уже отправился за нашей чародейкой, – важно произнес подошедший со стороны Вышезор. – Я видел, как он сел в лодку и уплыл на тот край озера. Нам же туда хода нет.

– Это почему же? – спросил, поворачиваясь к волхву, Добрян.

Но тут люди стали наперебой говорить, что, дескать, пробовали они обойти Око Земли, порой даже служители волхвы пытались туда пройти, однако никто не вернулся.

– Неужто только Домжар и может привести Малфриду? – покусывая травинку, спросил Добрян.

Вроде беспечно спрашивал, но Забава видела, что его это волнует. Она сама хотела ответить, но тут кто-то сказал:

– Может, Домжар попросту сбежал, чтобы не отвечать перед людьми?

– Да разве ж он дочку оставит? – спросил гусляр, и Забава почувствовала на себе его внимательный взор.

Но люди загалдели: нет, Забаву Домжар не оставит. А оставит… узнает, что мы с его кровиночкой можем сделать!

Такого девушка от своих соплеменников не ожидала.

– Только посмейте тронуть меня! Перед самой Малфридой будете ответ держать!

– Ишь разозлилась! Что она, что батя ее нас все время Малфридой стращают. Может, запрем ее куда-нибудь? Так же, как и Глобу воскресшего. Вон Вышезор сам его в порубе укрыл, да еще и стражу поставил. Может, и дочку волховскую так?

– Это разумно, – заулыбался Вышезор и указал на Забаву, веля ее схватить.

Девушка растерялась, а еще больше испугалась. Хотела уйти, но не дали, окружили. И когда ее стали хватать множество рук, она завизжала, стала отбиваться. Ей и Жишига не смог помочь, когда кинулся с воплем на людей. А вот Добрян смог. Вырвал из толпы, да еще и подсечку дал местному богатырю Удалу, когда тот уже и рубаху стал рвать на Забаве, за грудь хватал. Надо же, то в жены звал, а тут просто насел, как тать57. Но Добрян подцепил ногой его ногу, рванул, да так, что конечности богатыря разъехались на влажной от росы траве и он рухнул, повалив еще двоих самых рьяных.

– Ты что это творишь, боян? – взревел Удал, пораженно глядя на чужака. – Да мы тебя сейчас!..

Но не смог встать, когда Добрян наступил ему ногой на грудь, придавив к земле.

– Не знал я, что у вольных вятичей всем скопом на девок нападать принято. Это у вас такие законы? Насколько мне ведомо, ни в одной правде58 на Руси подобного не встречается. Вы хотите ответ требовать от подозреваемого служителя Сварога, а сами как злодеи с девой намерены поступить. Или забыли, что она только из леса пришла, что невестой самого лешего побывала, а тот ее не тронул, чтобы у вас ловы были и зверь не ушел из чащ? Обидеть ее – это сейчас самого лешего обидеть.

Добрян убрал ногу с груди притихшего Удала, даже подал ему руку, помогая встать. Удал рядом с гусляром казался глыбой, а тот хоть и не был таким рослым и могучим, но все же местный богатырь не осмелился на него наседать, отошел.

Жишига взял Забаву за руку.

– Не троньте ее, люди, я сам ее в поруб отведу.

И шепнул девушке: мол, от беды подальше. А то мало ли что еще случится, когда у людей такое на уме. Отсидишься там до прихода Домжара.

Но они еще не удалились, когда в тихом ночном воздухе вдруг прошло некое движение, словно кто-то вздохнул глубоко и сильно, а потом и вой раздался, перешедший в рык, далекий, но громогласный, полный ярости. Он шел откуда-то из-за вод тихого ночного озера, но был так могуч и силен, что показалось даже, будто ветром пахнуло.

Люди вокруг притихли, молча хватались за обереги, прислушивались, ожидая – не повторится ли? Жишига с Забавой стояли немного в стороне ото всех, но когда оглянулись, то при свете костров увидели застывшие фигуры с лицами встревоженными, но полными некоего благоговения. А еще Забава заприметила, что обычно степенный и уверенный в себе гусляр Добрян стоит, будто окаменев, и лицо его искажено от страха. Вот-вот, а ведь раньше не верил в Ящера. Теперь же поднял руку и сотворит тот же жест, что недавно и Неждан-Глоба делал, – коснулся лба, груди, одного плеча, потом другого. Словно крестом себя осенил.

Этот жест больше никто не заметил, все смотрели в сторону темного в ночи Ока Земли. Но потом люди стали переговариваться негромко – привычны уже были к подобным звукам.

57

Тать – преступник.

58

Правда – так называли на Руси закон, свод законов. Возможно, у каждого племени правда была своя, но со временем составили общий закон, т. н. «Русскую правду».