Страница 7 из 24
Казаки согнали мужиков к старобуяновской церкви, пригнали туда и Ивана Чапаева с сыновьями.
– Иван и ты в бунтовщики подался?! – рассмеялся Кондоди, увидев Чапаева.
– Когда мне бунтовать барин? – поклонился в пояс Иван Чапаев. Он указал рукой на стоящих сыновей: – Подрядился с сыновьями, амбар срубить Давиду Николаевичу, помещику здешнему.
Кондоди обратился к Пастрюмину:
– Рекомендую, Иван Иосифович, – он указал рукой на плотника, – Иван Чапаев, отличный плотник. Мне на даче такую беседку срубил. Загляденье!
– Раз плотник тут не причём, пусть занимается своим делом, – кивнул подполковник. Он обратился к Прохору Балакиреву, стоящему рядом: – Урядник, выведите отсюда плотника и его сыновей.
– Пойдём лапоть, – Прохор толкнул в спину Ивана Чапаева, – пока тебя заодно с бунтовщиками не выпороли.
Пока Прохор отводил в сторону Ивана Чапаева с сыновьями, жандармский подполковник Пастрюмин стал требовать у мужиков, что бы они сдали оружие. Те кивали бородами и отвечали, что оружия у них с роду не бывало. Подполковник не поверил, и для начала приказал казакам выпороть с десяток мужиков. Казаки выхватили из толпы десять человек, и принялись охаживать их нагайками под бабий вой и ропот мужиков.
Между прочим, мужики не врали, оружия в селе не было. Точнее был револьвер «Наган» у активиста «Крестьянского братства» Антипа Князева. Его сын, тринадцатилетний Колька, решил отомстить жандарму за отца и выпоротых мужиков. Он с револьвером спрятался на чердаке сарая и стал целиться в подполковника Пастрюмина.
Грохнул выстрел. Однако Колька Князев промахнулся и в жандармского подполковника не попал. Его пуля угодила в грудь стоящему в стороне Прохору Балакиреву. Его тут же отправили в Самару в лазарет, но надежды, что довезут живого, было мало. Казаки бросились искать стрелка, но не поймали. Так закончила своё существование первая в России мужицкая республика.
Первого декабря с поста Самарского губернатора был снят Дмитрий Иванович Засядко, однако планам Кондоди не суждено было сбыться, ибо губернатором был назначен Иван Львович Блок. Про историю с телеграммой министру МВД Дурново, новый губернатор был в курсе, и девятого декабря вице-губернатор Кондоди был снят со своего поста. Лишился своего поста и жандармский полковник Каратаев, однако подполковник Пастрюмин начальником Самарского ГЖУ не стал. Губернатор Блок был крайне недоволен, что Пастрюмин не провёл в Старом Буяне следствие до конца, и не установил, что оружие находилось в соседнем селе Царевщина. Когда это, наконец, было выяснено, оружие там обнаружить не удалось.
Новый губернатор Самары Иван Блок, разгонит Совет народных депутатов. Он утопит в крови начавшееся летом 1906 выступления крестьян Самарской губернии, разгромит организации большевиков и эсеров, последние вынесут губернатору Блоку смертный приговор.
21 июля 1906 года эсер Григорий Фролов швырнёт в его коляску бомбу. Взрыв будет очень сильным, Блока разорвёт на части. Голову губернатора разнесёт так, что его мозг обнаружат на крышах соседних домов. В гробу вместо головы Ивану Блоку приделают ватный шар.
Фролова и других эсеров, причастных к убийству губернатора Блока, полиция арестует. На суде их будет защищать адвокат Александр Керенский. Григория Фролова приговорят к смертной казни, но потом её заменят двадцатилетней каторгой, остальных сошлют в Сибирь.
Губернатор Иван Львович Блок своими жёстокими действиями не полюбился жителям Самары, свою ненависть они перенесли на его семью. Старший сын губернатора, пятнадцатилетний гимназист Иван Блок очень страдал от нападок своих одноклассников. На следующий день после похорон губернатора, Иван Блок застрелится из револьвера отца прямо в гимназии. Второй сын губернатора – восьмилетний Лев, от всех этих потрясений станет сильно заикаться. Лев Блок с тех пор будет сторониться людей, он бросит учёбу в гимназии. Лев особенно полюбит лошадей, и станет извозчиком.
Глава 2
«Революция и правительство – как два человека, нацелившихся один в другого из пистолета. Вопрос в том, кто первый нажмёт на собачку».
Зензинов В.М. один из лидеров партии социалистов – революционеров (эсеров).
Декабрь 1905 года.
Проблемы России копились веками. Вначале крепостное право, при котором мужик был на положении раба – его можно было запороть насмерть, продать или проиграть в карты. К середине XIX века императору Александру II и его правительству стало понятно, что крепостное право нужно отменять. Однако сделав мужика свободным, земли ему не дали, выделив две десятины на семью, за которую к тому же он полвека ещё должен был расплачиваться с помещиком, а ещё нужно платить подушный налог государству.
В России семьи у мужиков большие, восемь-десять человек детей, а с двух десятин урожая много не соберёшь, тут ещё налоги, платы за выкупные ссуды, потому деревни в России голодали. Детская смертность была огромной. Когда жить становилось особенно невмоготу, мужик в отчаянии брался за вилы, жёг барские усадьбы. Казаки и войска такие бунты расстреливали, а усмирив мужиков, их пороли.
Устав от такой жизни, многие подавались в город, устраивались работать на фабрику или мануфактуру. Однако и там жизнь не легче. Рабочий день по 14 – 16 часов, выходные в редкие церковные праздники, а за работу платят столько, что прожить можно лишь впроголодь. В городах рабочие становились более сплоченными, нежели мужики в деревнях, где каждый сам за себя. Оторви мужика от земли – станет он пролетарием, которому «нечего терять, кроме своих цепей». В городе много революционных партий, которые ведут пропаганду среди рабочих. В результате, рабочие объявляли забастовки, выходили на демонстрации.
Десятилетиями зрело в России возмущение. Недовольны были все – рабочие и крестьяне своим голодным существованим, интеллигенция хотела больше прав, отмены цензуры и свободы собраний. В России интеллигенция не голодала, но на сытый желудок, в угнетённой стране, особенно хорошо говорятся вольнолюбивые речи. Реформы назрели, это понимал царь и его правительство, но на беду свою, они не знали какие реформы проводить. Надеялись, что Манифест от 17 октября 1905 года успокоит страну, но не тут-то было, Россия по-прежнему бурлила.
В деревнях полыхали помещичьи усадьбы, в городах организовывались Советы народных депутатов, которые готовили восстания. В таких Советах в основном власть захватывали большевики, а они выполняли резолюцию своего III съезда РСДРП «О вооружённом восстании в России».
В Петербурге Совет народных депутатов возглавлял адвокат Георгий Степанович Хрусталев – Носарь. По городу ходила шутка: «В России два правительства – Витте и Носаря. Причём неизвестно, кто кого арестует». В конце октября в Петербург из Швейцарии приехал большевик Лев Троцкий. После чего он фактически возглавил Совет народных депутатов. Носарь эту должность занимал чисто номинально, а вскоре он был арестован.
Вице – директор Департамента полиции Пётр Иванович Рачковский убеждал министра внутренних дел Дурново и губернатора Петербурга Трепова не предпринимать против Совета народных депутатов никаких действий. Он говорил, что от тайных агентов к нему стекается вся информация о том, что говорится на этом Совете.
– Уверяю вас господа, не время сейчас для жёстких мер, – убеждал Рачковский, – главное терпеливо ждать. Всё успокоится само собой. Поверьте моему опыту.
Дурново и Трепов решили целиком полагаться на Рачковского. А что им ещё было делать?! Воинские гарнизоны в Петербурге были ненадёжны, там верховодили большевики.
Начальник Петербургского охранного отделения полиции, жандармский полковник Герасимов, наоборот убеждал Трепова и Дурново арестовать Совет народных депутатов. На что Рачковский заявлял, что полковник Герасимов хорошей агентуры не имеет, и ситуацией не владеет. Да и вообще Петербургское охранное отделение работает из рук вон плохо.
– Да вы и сами об этом господа знаете! – говорил он Трепову и Дурново. После чего, привёл главный аргумент: – Не случайно, всех перспективных агентов, ещё при Плеве, из Петербургского охранного отделения передали в Департамент полиции.